Перед Зубовым сидела красивая девушка, волнистые волосы, которой были заплетенные в короткую косу, ещё неделю назад она могла свести с ума любого парня, но то неделю назад. Сегодня же восьмой день войны, а девушка одета в военную форму, даже звание имеет – младший сержант.
- Вы до войны, где проживали?
- Так, в соседнем районе.
- Вот, в их военкомат и обращайтесь, с началом войны переезды запрещены. Следующий.
Зубов отошёл от стола, обращался уже, отправили обратно на завод. Он и правда обращался в военкомат своего района, на второй день, как по радио сказали, что началась война, только и там - от ворот поворот. Зубов вспомнил свой визит в кабинет пожилого майора.
- Чего пришёл?
- На фронт хочу, надо!
- Хочет он, надо ему! Ты в каком цехе работаешь?
- В третьем.
- С первого по третий не берём, свободен! - суровое лицо районного военкома ничего хорошего не сулило.
Вот и решился он на обман, в единственный выходной, втайне от всех, чуть ли ни пешком до соседнего села добрался, там район другой, а значит и военком, но и тут отказ. Район, где жил Зубов был маленький, три села, пяток деревень, зачем здесь тот завод построили неизвестно, может, оттого и построили, что народу тут мало, секретный он был, порох делали. Отец взял его с собой, когда устраивался туда, нашли и Фёдору место, так второй год и работает. Угораздило же в третий цех попасть, сидел бы себе на упаковке, в четвёртом, уже воевал бы!
Проходя по улице родной деревни, наткнулся на тётку Люду, та осмотрела его с ног до головы, сделала вывод:
- К чужим ходил, а участковый запретил. Или про войну не слыхал?!
- Слыхал, - грустно ответил Фёдор.
- Поди, на войну просился? Здесь не сидится?
- Моя это земля, а враг по ней ходит!
- А пороху ту кто делать будет? Домой иди, вояка, мать уже обыскалась. Фёдор так и сделал, пошёл домой. Армию он два года назад отслужил, вчера пятеро из их деревни на фронт ушли, Василька взяли, а он с детства очки с носа не снимал, в армии даже не служил, а его – нельзя, будь проклят этот завод! Мать встретила недобро, сложив руки на груди, ждала на крыльце:
- За отцом собрался? Меня одну оставить задумал?!
- Чего одну, деревня поможет?
- Чужие люди помогать должны, а свои на тот свет торопятся?
Отец умер полгода назад, просто не проснулся утром.
- Пошли в дом, чего на всю улицу кричать, соседи смотрят.
Прошло восемь месяцев, придя в ночную смену, Фёдор увидел стоящие во дворе завода грузовики, рабочие четвёртого цеха грузили в них ящики, подошёл к знакомому:
- Чего это вы?
- Эвакуация, вам тоже скоро предстоит, - шёпотом проговорил знакомый.
- И вас вывезут?
- Не знаю, думаю, что нет. На фронт готовимся.
Уже на третий день как вывезли цех упаковки, их работу делали все, кто был свободен от смены, выходных не было, лишь шесть часов на сон и снова на работу. Скоро пришла и их очередь, снова грузовики во дворе, демонтаж оборудования, погрузка, управились за трое суток, трое суток без сна и отдыха, люди падали с ног. Как только со двора выехал последний грузовик, появились военные, только они не грузили, а разгружали. Десятка два ящиков сложили под навесом, поставили охрану, работников завода и близко не подпускали. Прошёл слух, что минировать будут, чтобы врагу ничего не досталось. Поздно ночью прогремел взрыв, яркая вспышка осветила небо, половина домов из тех, что были недалеко от завода, остались без крыш и окон, людей оттуда заранее выселили, развезли по другим домам. Фёдора и многих других в эвакуацию не взяли, поехали лишь инженеры, да несколько бригадиров. «Ну, теперь-то можно на фронт?» - подумал Фёдор, но матери смолчал, раскричится опять.
Рано утром военком сам приехал в деревню, догадался народ зачем, запричитали женщины, ребятишки испуганно прятались за калитками. Увидев военных, мать Фёдора сама всё поняла, плакала, обняв руками столб у ворот. У большой избы собрали всех призывного возраста, приехавший с военкомом майор, зачитал фамилии тех, кому нужно собираться, на сборы дали час. Фамилия Фёдора в списке была. Собрав всё, что было нужно в дороге, Фёдор оглядел дом. Он знал здесь каждый гвоздь, помнил, как смастерил полку под небольшой горшочек с цветами, лет тринадцать ему тогда было, а вот эту этажерку уже отец делал, Фёдор лишь помогал, всё здесь было родное и любимое, вот за это родное он и шёл воевать. Обняв мать, вытер её слёзы, поцеловал в щёку:
- Пора мне, мама.
- Рано ещё, погоди чуток, с минутку хоть погоди.
- Пойду, пора.
С трудом разжав материнские руки у себя на шее, вышел за калитку. Она не пришла проводить сына, Фёдор представлял, как она сидит посреди пустого дома и мнёт кепку мужа, теперь к ней добавится и его головной убор. К Фёдору подошёл военком:
- Доволен?
- Так точно, доволен, - по-военному ответил парень, - глядишь Василька встречу.
Военком повернул голову в сторону:
- Нет больше Василька, погиб, мы похоронки привезли, вас отправим, тогда раздадим. Молчи пока.
Фёдор посмотрел на мать Василька, она провожала младшего сына и ещё ничего не знала. «Ну уж нет, я вернусь!» - решил для себя Зубов!
В дороге для Фёдора многое было впервой, впервой паровоз увидел, впервой увидел столько народу, что даже привстав на ступеньку маленького здания вокзала, конца не разглядел. Поезд выехал только вечером, но не в сторону, где, как думал Фёдор, идёт война, а в противоположную. Расспросы у таких же, как он, ничего не дали, недоумение было у всех. Поздний перекус, попытка уснуть под грохот колёс. Утро застало эшелон в чистом поле, поезд остановился, в большую открытую дверь стали выпрыгивать люди, были видны красноармейцы с автоматами, они приглядывали за путниками. Справив нужду, Фёдор подошёл к командиру, старший лейтенант нервно курил, поглядывая на некоторых, особо весёлых.
- Разрешите обратиться?
- Говори.
- А почему мы едем в другую сторону?
- Скажи спасибо не пешком идёшь.
"По вагонам" - закричал он громко, его команду повторили несколько раз.
Когда в следующий раз поезд остановился, оказалось, что приехали. Что за город виднелся вдали, никому не сказали, построив прибывших в длинную колонну, командиры повели их в лишь им одним известное место. Оказалось, что предстоит учиться воевать. При распределении Фёдор попал в пулемётную роту, сказалась его срочная служба, там он тоже служил пулемётчиком. Два месяца пролетели как один день, снова был поезд, теперь уже он ехал в правильном направлении – на фронт. На большой станции их снова разделили, его товарищ по учёбе отправился в одну сторону, Фёдор в другую, расставались как старые друзья. А дальше был пеший марш, пулемёт Фёдору ещё не выдали, в руках только винтовка, ему казалось, что основной его задачей на данный момент является донести её до переднего края. Заночевали в старом амбаре, вытянутое вдоль пологого спуска здание, было удобным и тёплым, Фёдор оценил работу тех, кто его строил. Ни в полу, ни в стенах, ни одной щелки, несмотря на ветер, снаружи, здесь было тепло.
Фёдор проснулся рано, деревенская привычка, любовался солнечным лучом, который проник в помещение через маленькое окошко под самой крышей. «Такое же, наверное, солнце сейчас светит в окно их хаты» - подумал Фёдор, как вдруг услышал:
- Немцы!
А дальше приказ их командира:
- Рассредоточится, занять оборону!
Бойцы выбегали в открытые ворота, крутили головами, ища противника, слышались команды. Сообразив направление угрозы, Фёдор лёг рядом с большим пнём, теперь он видел врага. Там, внизу, расползались по полю чёрные точки, это были танки, из подлеска вышла пехота, дождавшись, когда танки развернутся, немцы пошли в атаку. «Далеко, незачем сейчас стрелять!» - подумал Фёдор, чувствуя, как мягко входит патрон в патронник. Послышалось:
- Без приказа не стрелять!
За ним двое бойцов катили пулемёт. Красноармейцы ждали, приблизившиеся танки сделали почти одновременный залп, крыша их гостеприимного амбара загорелась, за спиной упало что-то большое, Фёдор не оборачивался, всё его внимание было направлено на наступающего врага. Когда до танков оставалось чуть меньше трёхсот метров, раздалась команда – огонь! Фёдор уже давно держал на мушке толстого немца, видел, как тот пытается на ходу перезарядить своё оружие, прозвучал выстрел, немец упал на живот, придавив свой карабин телом. После первого был второй, третий, пятый. Танки стреляли, но из-за того, что красноармейцы были выше поля, их огонь был не точен. Справа раздался взрыв, пулемёт затих, немецкая пехота перегруппировалась, стала вытягиваться именно в эту сторону обороны красноармейцев. Фёдор вскочил и бросился к месту, откуда стрелял пулемёт. Два мёртвых бойца, щит пулемёта погнут, проверил оружие, вроде всё исправно, установил по своему, ждал. Стрелять можно было хоть сейчас, но Фёдор не торопился, он видел, что враг скапливается именно перед ним, ждал, когда его будет большее количество. Наконец время пришло, плавно нажимая на гашетку пулемёта, принялся «косить» ненавистного врага, даже улыбался, видя, как падают немцы. Это продолжалось недолго, его заметили, два танка повернули к нему, поочерёдно стреляя, засыпали землёй, ещё пару десятков метров и они расстреляют его в упор! Неожиданно один из танков вспыхнул, а через три секунды взорвался, второй продолжал движение. Боковым зрением Фёдор видел, что горят и другие танки, кто же их жжёт? Кончились патроны, сменить ленту Фёдор уже не успевал, танк был совсем близко, а у него ни одной гранаты! Слева послышалось радостное «Ура!», теперь он видел, как из-за дыма горящих немецких танков выскочили наши. Стреляя из пушек, они неслись на наступающих, как будто испугавшись громкого крика красноармейцев, не доезжая всего несколько метров до Фёдора, немец развернулся, отстреливаясь, прибавил скорости, торопился уйти к своим.
Приняв свой первый бой, красноармейцы были довольны, что победили. Подъехала машина, их командиры привели себя в порядок, ни как начальство приехало, объявили построение.
- Отбились? – спросил весело тучный полковник, с трудом выбравшись из автомобиля.
- Так точно.
- Танкистам спасибо сказать надо, хорошо близко были, помогли. Полковник посмотрел вниз, было видно, что его радует, то, что он видит:
- А там кто дел натворил?
Все посмотрели на трупы немцев, которых убил Фёдор.
- Красноармеец Зубов, товарищ полковник. Восстановил пулемёт после гибели расчёта, точным огнём уничтожил гитлеровцев, предотвратив фланговый удар.
- В представлении на награду так и напишем. А сколько он уничтожил солдат противника?
- Не знаю, не считали.
- Так посчитайте.
По приказу своего командира Фёдор вышел из строя.
- Так воевать будешь, весь в наградах домой вернёшься.
- Не надо мне наград, мне на фронт надо, товарищ полковник.
- А это, боец, и есть фронт, на всех его хватит, - полковник сменил тон.
Прошло больше года, младший сержант Фёдор Зубов воевал хорошо, как сказали бы в деревне – на совесть. Случились и два ранения, с первым почти месяц пробыл в госпитале, а второе скрыл, сам себя перевязывал, товарищи помогали. Не хотел он больше в госпиталь, считал каждый день своего отсутствия на передовой за прогул, прямо как на пороховом заводе. К медали «За отвагу» добавился орден «Красной звезды», командование ценило и уважало толкового пулемётчика, правда, это уважение сводилось к тому, что ставили его в самое опасное место, но Фёдор был этому рад, была возможность уничтожить больше солдат противника. Радовало ещё и то, что Красная Армия больше не отступала, полки, дивизии, армии рвались вперёд.
- Как его обойти?! – перекрикивая взрывы мин, кричал взводный. Немецкий пулеметчик, устроившись в полуразрушенном доме, не давал даже головы поднять, две атаки в этом узком месте принесли только потери.
- Разрешите мне? – Фёдор пригнул голову, ремешок от каски уже давно оторвался, она всё время спадала.
- И как ты к нему подберёшься?
- А вон той канавой, мы в детстве так в колхозный сад за яблоками лазили, сторож нас ни разу не заметил.
Тут Фёдор соврал, уже на второй раз их заметили, теперь сторож сам незаметно подкрался к воришкам, ох и досталось им тогда с Васильком от его кнута!
- Думаешь, немцы дураки? Наверняка охранение оставили, прикрывают пулемётчика, молчат до времени!
- Тогда две гранаты возьму, - Фёдор рвался в эту опасность.
- Иди, а то нас всех минами перебьют.
Буквально вжимаясь в твёрдую землю, Фёдор полз по канаве, каску оставил в траншее, она только мешала, чуть приподнимая голову, оглядывался, осталось всего ничего. В очередной раз, приподняв голову, увидел за кустами две немецкие каски, прав был взводный, есть охранение. Бросок гранаты, тишина, взрыва нет, что случилось? Не желая терять время, напугать-то немцев гранатой напугал, Фёдор поднялся во весь рост, четыре больших шага и он там, граната под вражескими ногами, один даже голову ещё не поднял, боится. Со всего размаху ударил носком сапога в его лицо, свалился гад, второй бросился на Фёдора с карабином, желая ударить прикладом, увернувшись, схватился за оружие врага, так вместе и упали. Вот когда перед глазами встаёт вся твоя жизнь, когда смерть дышит тебе в лицо! Перекинул немца через себя, навалился сверху, прижал его оружие к его же шее, хрипит, задыхается враг.
- Это моя земля! – хрипел и Фёдор.
Выговаривая слова, он сильнее давил на карабин, с перекошенных в злобе губ советского солдата на лицо врага капала слюна. Готов! С трудом разжал пальцы, взяв «лимонку» тут же её выронил, руки не слушались, а пулемёт продолжал стрелять. Справившись с собой, дёрнул чеку, маленькой чёрной точкой полетела смерть к врагу, всё, молчит пулемёт.
Фёдор поднялся на пригорок, отсюда его деревню хорошо видать. Не узнал он родное сердцу место, обгоревшие или разрушенные хаты, возле крайнего дома стоит подбитый немецкий танк . Перекинув вещмешок с раненого плеча на здоровое, отдохнуло уже, Фёдор пошёл домой. Войдя в ограду, увидел мать, та развешивала для сушки бельё, значит сегодня суббота, всегда в этот день стиралась. Женщина повернулась на звук шагов, и тут же упала на землю, Фёдор бросился к матери, переживал, что сердце женщины не выдержит, сдюжила, она у него сильная! Сидя за столом, чистил картошку, родной человек не сводил с него глаз.
- Видел, чего немец натворил? Пострелял, порушил всё. Василька младший брат тоже погиб, недавно узнали.
- Ничего, мама, руки, ноги есть, всё отстроим. Много ль в деревню вернулось?
- А почитай никого, ты третий. Димка без ног пришёл, его военком сам лично привёз, прямо до дома, а солдатики на крыльцо снесли. У Вальки чего-то с головой сделалось, то слышит, то не слышит, голубей в небе видит, а их у нас отродясь не было.
«Контузия» - понял Фёдор. В дверь кто-то тихонько постучался, вошла Захаровна, мать Василька:
- Здравствуйте, соседи. Прости уж, Петровна, своего нет, можно я на твоё счастье погляжу, сердцу радость будет.
Фёдор поднялся, подошёл к женщине, та обняла его два раза, за каждого из своих сыновей, хотела поцеловать, да не дотягивалась, Фёдор присел, на его щеках остались женские слёзы. Вечером, когда лёг на кровать, мать поставила возле его изголовья стул:
- Я посижу чуть-чуть, на тебя посмотрю.
- Посиди, только не долго, отдыхать надо.
- Я не долго.
Гладя голову сына, видела, как он засыпает. Ой, пучок седых волос на правом виске, сразу-то не заметила, и раздеваться при мне не стал, неужели столько шрамов, что пугать не хочет?! Женщина смотрела на спящего мужчину, очень похожего на её мужа, а ведь мальчишкой на фронт провожала, старит война людей, ох как старит.
Через много лет, внучка гвардии сержанта Фёдора Зубова, проведёт на карте красную линию, обозначающую боевой путь её деда. Конечная точка, город Берлин, была обведена жирным кругом.
74
