На сто первом километре мы свернули с приличной асфальтированной трассы на Старую Выборгскую дорогу, она была проложена еще финнами.
Асфальт местами отваливался и обнажал куски булыжной мостовой. Ехать быстро по такой дороге не стоило.
Иногда шоссе перерезала свежая траншея, которую ночью откопали военные связисты для тренировочной прокладки полевого кабеля и забывали засыпать. Одну такую траншею нам пришлось объезжать по обочине. Почему связисты не закопали траншею сразу, очень интересовало моих спутников.
Чтобы форсировать траншею мне пришлось их высадить из машины. Тема про боровики, набранные ими только что, тут же была позабыта.
Когда я переполз траншею по обочине и остановился, мои спутники заглянули сначала в траншею, а потом в багажник.
«Тема про тренировки наших военных требовала срочного подкрепления резвости мышления для их интеллигентных мозгов?» - я мысленно для себя сформулировал причину, зачем они полезли в багажник, но ошибся.
Меня уже не удивляло, что коньяк они пьют вместо чая, как чай. На тот момент каждый из компании уже выпил по литру волшебного янтарного напитка, который особо никак не сказывался на адекватности мышления и поведения людей с высоким IQ.
Это было просто отлично!
Меня внутренне порадовало, что коньяк не снимает тормоза у интеллигентов, как водка с обычных людей на природе, которые вырвались на свободу от своей обычной рутины городской жизни.
Но я еще раз ошибся! Феликс трагичным голосом вдруг сообщил мне:
- Вот же вояки идиоты, траншею откопали, а кабель забыли проложить! Ты случаем не знаешь, где можно купить армянского коньяка? У нас осталось только три бутылки на завтра, а надо на стол выставить от нашей компании хотя бы пару, одной нам на обратную дорогу точно не хватит!
В словах Феликса был определенный здравый смысл, впереди ожидался юбилей их товарища на свежем воздухе с ухой, после которого железно случится глубокое похмелье!
Я, конечно, знал, где можно купить коньяк, но туда ехать совершенно не собирался. До Выборга ехать надо было километров семьдесят - восемьдесят, до Лосево – под шестьдесят, а до Приозерска еще дальше.
Чем коньяк отличается от водки, в то время мне было не важно.
Я любил тогда кубинский ром, виски Шивас Регал 12 лет и ликер Мараскино в небольшом количестве, в общем, что можно всегда купить в большом гастрономе без поиска альтернативы на Невском.
- Феликс! Сейчас будет очень хорошая точка, там всегда есть свежий местный хлеб, кооперативная колбаса из нормального мяса и водка.
Тут я подумал, что мне самому хочется хорошей колбасы из мяса с краюхой горячего свежего хлеба. Мой организм явно захотел жрать после лесных приключений.
Сообщение про проблемы с коньяком в машине вызвали жаркую дискуссию на тему, можно коньяк мешать с водкой или не стоит.
То, что я никуда не поеду в поисках коньяка, я сообщил компании заранее железным голосом.
Феликс, как врач, жестко занял позицию, что водка содержит сивушные масла после некачественной очистки от формальдегида, и пить он ее не будет.
Петр с Михаилом вроде были не против водки, если она будет Польской, Пшеничной или Сибирской, но жестко посчитали при этом, что коньяк водке не товарищ!
Я сидел и улыбался загадочной улыбкой Вицина из Операции «Ы».
Магазин был единственный на сто ближайших километров, где всегда была водка, свежий хлеб из Выборга и кооперативная колбаса из Приозерска.
И какого хрена им чего-то надо, нефиг выделываться!
Этот магазин был стратегического значения, в нём затаривались обкомовские работники, которые ехали отдыхать на многочисленные рыболовные и охотничьи базы в закрытых от людей окрестностях Вуоксы в лесах.
Водку брали обычно водители и егеря.
Хорошие крепкие напитки обкомовцы везли с собой из города, а в этом магазине они брали обычную водку и пиво для своих товарищей из приглашённой свиты и себе на опохмелку, если потом по утру не хватило горючего, как обычно.
Водка в этом магазине всегда была самая дешёвая, ее покупали вояки и простые рыбаки и егеря из народа. Местные все пили самогон.
Я остановился около магазина:
- Джентльмены, если не хотите брать водку, можете купить местного самогона, подумайте! Я подскажу, как это сделать.
Джентльмены думали недолго и радостно отреагировали на моё предложение.
От меня последовала инструкция, как в шпионском детективе:
- Сейчас кто-то один должен взять пустую бутылку и пойти со мной в магазин. Я куплю свежего хлеба и выйду. Если никого больше не будет, то надо поставить на прилавок пустую бутылку и сказать продавщице пароль: «Коньяк закончился, не подскажете, чем пустую посуду заполнить?»
За самогоном все приезжают со своей тарой, это и есть золотой ключик для доступа к самогону.
На местных людей можно не обращать внимания. Что значит пустая тара, тут все понимают, и сами выйдут из магазина. Бизнес конечно неофициальный, вести себя надо тихо и прилично, иначе будет пролет.
После небольшого совещания со мной пошел Петр. Сбор грибов ползком по вереску без очков внес определённую положительную коррективу в его дорогой и приличный интеллигентный вид.
Он стал похож на бича, заблудившегося при путешествии автостопом.
Магазин по тем временам был не плох. Я купил буханку теплого пшеничного хлеба. Она пахла одуряюще, пришлось взять две. Круг домашней колбасы, сделанной из мяса, вызвал у меня, как у собаки Павлова, бурное слюноотделение.
Второй круг колбасы я прихватил для Костяна.
К покупке еды я добавил пять пар дефицитных носок, пару армейских футболок и вышел, мысленно благодаря военторг и вояк-снабженцев, которые дефицит сливали втихую за наличку по сельским магазинам в глухих деревушках.
Феликс и Михаил стояли недалеко от машины и с интересом разглядывали рабочий поселок из кирпичных двухэтажек и частных домов, который выглядел весьма неплохо и далеко непотерянным во Времена Застоя, как развалина.
Я закурил и подошел к ним поближе. Завязалась жаркая интеллигентная дискуссия, чем в этой глухомани должны заниматься люди, чтобы выжить.
Мимо нас прошел Петр с продавщицей из магазина, и они скрылись за углом ближайшего дома.
Дискуссия продолжилась дальше. Феликс и Михаил обсуждали годы Застоя и развал в сельском хозяйстве. Мне стало не интересно и я ушел в машину.
Минут через десять я подъехал к спорщикам поближе, и тут появился Петр. Он нес две белые канистры то ли трехлитровые, то ли чуть поменьше. В них булькала какая-то жидкость. Довольно улыбаясь, вся троица загрузилась в машину.
Следующая остановка была вынужденная с моей стороны. На выезде из Климово был мост через небольшую речушку и родник. Мне надо было наполнить канистру водой для чая, заодно я решил, что крайне необходимо как-то своих пассажиров накормить получше, чтобы их не развезло на ухабистой дороге.
На багажнике я устроил импровизированный стол: кусок клеенки, достал термосы, порезал свежий хлеб, а круг колбасы просто разломал на куски, чтобы видно было мясо. Яйца вкрутую и пара помидор, огурец завершили вполне красивый стол для завтрака на обочине.
Господа интеллигенты оценили мои старания и вдруг разом оказались голодными.
Есть они, конечно, согласились, но по их единому мнению закуска была подготовлена для дегустации того, что плескалось в двух белых канистрах.
Я с интересом смотрел, как они будут пить крепчайший самогон под 50-60 градусов, который в Климово местные гнали, как самим себе, и не бодяжили со всякой гадостью, типа растворимого кофе или лимонных корочек, чтобы потом долить воды и понизить градус.
Самогон здесь я брал не один раз для компании, когда был помоложе, и мне не хватало денег.
Джентльмены приняли в дозе «по соточке» самогон, как воду, и с удовольствием принялись закусывать, нахваливая свежий хлеб, кооперативную мясную колбасу, свежие помидоры с полей, огурцы и, конечно, сам натуральный продукт местного производства.
Из их разговора я понял высокую прочность и устойчивость их организмов и интеллекта против коньяка литровой дозой.
Оказалось, что все трое большие поклонники чистого алкоголя и медицинского спирта, которым Феликс снабжал своих друзей на постоянной основе.
У моего отца в доме медицинский спирт тоже был всегда, хотя он его никогда не пил, но иногда пытался добавлять в карбюратор своего коня для экономии бензина на очень длинных перегонах в полстраны.
Время было, как раз обеденное. Перекусив вовремя, все были счастливы и довольны, несмотря на то, что дорога дальше стала запущенной грунтовкой, на которой впереди нас ожидали всякие неожиданности.
На загруженной до упора шестерке быстро не проехать, если дороги нет, а есть только направление.
Машина не спеша по синусоиде огибала глубокие ямы, раскатанные колесами и траками военной и сельской техники.
Я радовался, что мои пассажиры ограничились только небольшой дегустацией самогона, видимо литр коньяка на одно лицо был их обычной и предельной дозой.
Немного посудачив про самогон и жизнь местных обывателей, мои попутчики по одному погрузились в тихий глубокий сон без храпа.
Дорога, по которой мы ехали, шла в сторону одного из последних выживших поселков, в окрестностях которого был чернозем и росла картошка.
Барышево – чудное место на реке Вуоксе. Я как раз доехал до последнего поворота к этой деревне.
Дорога в этом месте делилась на три направления:
- направо - дорога упиралась в поселок Барышево,
- прямо - река Вуокса с шикарным перекатом и песчаной косой.
- налево - большой пляж, с которого лихие военные понтонёры для тренировки устраивали полукилометровую понтонную переправу на другой берег реки.
По всем этим дорогам можно было выехать на удобный берег реки и отлично порыбачить в красивом рыбном месте.
Я посмотрел на своих спутников и, обреченно вздохнув, повернул налево и остановился.
Более менее приличная и укатанная песчаная грунтовка была перекопана глубокой и широкой канавой, чтобы городские грибники и рыбаки вроде нас не могли на своих машинах проехать дальше и попасть в лес.
Налево от канавы был объезд - через непролазную черную грязь по краю картофельного поля уходила еще одна временная дорога в сторону далекого леса.
Она предназначалась для буханок и УАЗов егерей и для совхозной полевой техники. С поля уже начали вывозить свежий картофель. Через поле по черноземной жиже надо было проехать примерно полтора километра.
Грязь меня не пугала, я по этой дороге ездил каждый год не меньше, чем два-три раза весной и пару раз осенью, и, обычно, не застревал.
Даже, если бы я застрял в грязи, то в течение часа обязательно кто-нибудь проехал бы мимо и помог буксиром или вынесли машину на руках, как тут принято у всех проезжающих рыбаков, грибников и туристов – помочь другу по несчастью рыбак обязан!
Местные тоже помогали вытаскивать машину, но требовали за помощь бутылку водки или бормотухи.
Я посмотрел на своих спящих спутников и подумал, что помочь мне они в своих штиблетах ничем не смогут при форсировании грязи или при застревании в луже.
Мощный сигнал двухголосого гудка мелодией «Зенит –чемпион» проиграл спящим подъем. Интеллигенты мгновенно выскочили из машины, словно и не спали!
Мне это очень понравилось. Их лица были помяты со сна в неудобных позах, но с виду они выглядели очень бодро!
В три голоса они поинтересовались у меня: «Сколько ехать осталось до базы?»
Не вдаваясь в подробности, я им доложил, что по прямой надо проехать 12 километров по лесу, по времени это займет примерно час.
Затем они оценили качество грязи на поле. Петр тут же заметил, что чернозем хороший, «жирный», и картошка на этом поле должна быть вкусной.
Феликс на глаз прикинул глубину грязи на окраине поля и спросил про резиновые сапоги.
Сапоги в багажнике были одни для меня, я их переложил в салон на пассажирское место.
Прищурив глаз на всякий случай, чтобы не заржать, я научным светилам объяснил, что они сейчас обойдут траншею пешком и пойдут дальше по хорошей сухой грунтовке, где по обочине всегда растут приличные грибы и сапоги им не потребуются.
А встретимся мы в конце поля, если я до конца черного месива благополучно доеду!
На всякий случай из багажника я достал ведро, бросил в него два ножа, термос с чаем и пачку печенья и вручил принадлежности грибника Михаилу.
Попыток прихватить из багажника ещё что-то со стороны моих пассажиров я не заметил. Грибники бодрой рысью двинулись шарить грибы по редким зарослям вдоль дороги.
Не прошло и минуты, я услышал чей-то восторженный голос: «Подосиновик!» Это меня успокоило.
Сев в машину, я со спокойно совестью заехал в черную жижу.
По грязи машина плыла сама по себе на первой передаче, я только иногда немного подруливал, чтобы случайно не заехать в глубокую колею от грузовика, груженого картофелем, и не застрять намертво.
Бездельничая минут пятнадцать-двадцать за рулем, я, наконец, выехал на сухую дорогу уже в лесу. Попутчиков не было видно.
Закурив сигарету, я заглянул в багажник и обнаружил там четвертый термос, в котором было кофе.
Закурив сигарету, попивая кофеек с печенькой, я вдруг почувствовал себя старшим пионерским вожатым, который своих пионеров - переростков недалеко от реки отпустил собирать грибы без присмотра.
Легкое беспокойство, что пионеры полезут купаться в реку, я с трудом отогнал от себя.
Через пятнадцать минут я поиграл гудком «Зенит - чемпион» на всякий случай. Даже еще через 15 минут из леса никто не появился.
Я решил, что на порожней машине быстро доеду до Костяна и потом вернусь с ним на УАЗе, искать свою пропажу.
Облегченная машина легко мчалась по сухой лесной финской дороге на третьей передаче, местами под сорок- пятьдесят километров в час, только иногда притормаживая, чтобы объехать яму.
На одном быстром перегоне через три-четыре километра я заметил среди редких деревьев борового леса белые рубашки моих спутников.
Они, как все городские грибники-жадины, пытались нахапать боровиков побольше на халяву, им было совершенно наплевать на наши договоренности и то, что их пропажа может меня волновать.
Злорадно ухмыляясь, я сделал вид, что свою пропажу в лесу в упор не вижу и добавив газу, скрылся за ближайшем поворотом.
Сначала я решил остановиться, посмотреть в лесу грибы и подождать своих попутчиков, но легкая обида меня погнала дальше без остановки.
Раскатанная широкая дорога тут была одна без всяких развилок, и вела она как раз на базу, куда мы ехали.
Маленькие отвороты через двести-триста метров с выездом на редкие стоянки на речном берегу встречались нечасто. Моим спутникам блудить тут было просто негде.
Минут через тридцать на УАЗе я с Костяном катился не спеша по лесу за своими потеряшками обратно.
Мы иногда останавливались и гудели сигналом, болтая о своих новостях и переменах в жизни. Наконец, мы обнаружили моих потерянных грибников.
Их вид мне напомнил «спортсменов» из кинофильма «Джентльмены удачи».
Они уныло брели по дороге усталые и потные, сверкая своими белыми майками.
Ведро было полно всяких грибов. Три рубашки, превращенные в мешки, были тоже набиты добычей.
Лица моих пассажиров с трудом изобразили улыбки счастья, заметив в незнакомом УАЗе моё лицо.
Когда они с трудом загружали свои тела и лесную добычу в машину, я понял, что прогулка по лесу длиной километров пять их добила – усталость и похмелье отключили мозги.
Куда они денут грибы в таком количестве, им было совершенно не ведомо.
Разборки, почему они меня не подождали на дороге, я решил не начинать – бесполезно!
Когда мы доехали до базы, господа интеллигенты от укачивания в машине и жесткой тряски в УАЗе были чуть живые.
Костя им предложил перекусить с дороги, на его предложение они отреагировали вяло и отрицательно.
Предложение посидеть и откиснуть с дороги в сауне попало в их городскую душу, как надо, прямым попаданием.
Они попытались получить из багажника моей машины что-нибудь горячительное, но, встретив наши аргументы с Константином, что алкоголь полезней после бани, они смирились и пошли насухую.
Костя им выдал три полотенца, топор и термос, заваренный вместо чая травяным сбором, и повел в баню. Я их догнал и вручил две новых футболки и три пары свежих носков.
Баня стояла на самом берегу реки около мощно шумящего потока воды в узкой каменной протоке, которая когда-то была запрудой и шлюзом для мельничного колеса финской мельницы.
Своих спутников до вечера я потерял из вида.
Время было где-то в районе двух часов. Половина обочины вдоль длинного забора базы была заставлена машинами гостей, которые купались в реке, бродили по лесу, собирая грибы и ягоды. Кто-то где-то рыбачил.
Человек пять на поляне за строением базы готовили большой праздник на вечер: кололи дрова, чистили в ведра овощи. Две женщины на очень длинном столе что-то шинковали и складывали в разноцветные тазы и контейнеры, может салат, может овощи, может колбасу.
Я никуда не торопился. До вечерней рыбалки было далеко Мы с Костей забрали все вещи интеллигентов из машины и переправили их на место ночёвки в дом. Самогон и выползки в ведре были убраны в погреб.
Как друзьям моего отца, Костя приготовил им место в отдельной комнате в своем доме.
Костя очень обрадовался, когда я сообщил, что привез выползков. Круг колбасы и буханка свежего хлеба его обрадовали гораздо меньше.
Он мне сообщил, что гостей на юбилей будет человек тридцать, продукты и выпивка уже доставлены на базу и убраны в холодильники и погреб и даже частично подготовлены для праздника.
Сегодня в программе застолья должны быть шашлыки. Костя под это дело забил одного своего молодого поросенка и мясо уже замариновал.
В качестве подарка юбиляру он собрался выставить на стол большого копченого леща, которого уже засолил и убрал в погреб на ледник, осталось его только закоптить.
Рыбину я увидел на леднике, это была огромная метровая тушка, завернутая в белый материал. Как сказал Костя, рыбина тянула в потрошёном виде на шесть килограммов.
На воскресенье на опохмелку Костя решил замутить Большую корейскую уху, это блюдо он готовил нечасто, только по особым случаям.
Видимо такой случай наступил, я подумал, что гости базы будут в восторге. На леднике уже стояло два ведра с рыбой, которая была порезана на огромные куски и слегка присолена.
Костя был человек очень деятельный, трудолюбивый и ответственный. На базе у него был идеальный порядок и полный комплект удобств для городских гостей.
Для себя он установил на реке роторную гидроэлектростанцию, и то, что линии электропередачи на базу не было, и все жили тут на свечах, не мешало ему осветить свою территорию электричеством и заодно иметь несколько холодильников.
Пары холодильников вполне хватало хранить продукты гостей и хозяев, а для добычи с охоты и рыбы Костя восстановил старинный финский погреб с ледником.
Лед намораживался зимой и сохранялся в погребе все лето и осень до начала следующих заморозков в начале зимнего сезона.
В конце разговора Костя поинтересовался моими планами.
Я ему сообщил, что рассчитываю половить рыбу только вечером и утром. Это его обрадовало, и он попросил помочь ему приготовить закуску на вечер.
В качестве закуски его гости попросили сделать Хе.
Я сходил до машины, взял рабочий нож и присоединился к команде поваров, которые готовили стол на вечерний банкет. Картофель, лук, морковь были уже почищены и стояли намытые в ведрах, залитые чистой водой. Мысленно оценив их количество, я понял, что застряну тут на пару часов и некогда будет собираться на рыбалку.
Переговоры на эту тему с Костей меня немного успокоили. Заботу о грибах пассажиров он с меня снял. Все грибы были отданы женщинам.
Боровики было предложено оставить гостям и убрать в погреб до отъезда. Остальное пожарить с луком и подать юбиляру и гостям на ужин.
Костя ушел в погреб за рыбиной, а я пошел в машину забрать пшенку для прикормки, чтобы ее запарить.
Через пару минут мы встретились около длинного стола. Костя притащил огромного судака, на мою долю досталось нашинковать десяток-полтора луковиц и полведра моркови тонкой соломкой.
Паники у меня не возникло от объема работы, я молча взялся шинковать, самое вредное – то был лук.
Немного поспорив, как шинковать лук, Костя согласился, что ничего страшного не случится, если лук резать полукольцами, а не кольцом.
Первая нашинкованная луковица создала новую проблему. В ведре был почищен молодой репчатый лук. Его адская горечь и резкий вкус мне не понравились в качестве ингредиента для Хе.
Проведя дегустацию лука, вся компания поваров согласилась со мной, что для Хе надо искать лук прошлого урожая, который должен иметь сладкий вкус и не так вульгарно пахнуть, как молодой.
Костя удалился шерстить свои запасы, а меня попросили нашинковать лук в салат оливье, для жарки грибов, для украшения селедки и в овощной салат.
Минут через двадцать я изрезал почти целое ведро лука и охренел от его едкого запаха.
Когда мне принесли «правильный» лук прошлого урожая идеальной формы в виде приплюснутых тыквочек в золотистой кожуре, я чувствовал себя луковым Чиполлино
и размышлял, как пойду на рыбалку, распугивая адским луковым запахом любую рыбу в воде.
Морковка на Хе оказалась «правильная» - она была прошлого урожая, огромная и сладкая, но резалась ножом с трудом. Смена ножей и их дополнительная заточка мне ничем не помогли.
Женщины предложили морковку натереть на терке, что было отвергнуто мной и Костей.
Для Хе морковь должна быть обязательно нарезана ножом тончайшей длинной соломкой или специальной шинковкой, которую умеют делать только узбеки из доски от обыкновенного ящика и жестянки от консервной банки.
Если морковку тереть на обычной терке, она даст сок, который испортит вкус Хе.
Костя ушел на поиски узбекской шинковки для моркови.
Используя паузу в подготовке к битве за Хе, я решил, что на всякий случай надо посмотреть, что в бане-сауне делают мои интеллигенты- интеллектуалы.
Проникнувшись легкой виной, что я заставил джентльменов пешком тащиться по лесу лишние километры, для себя и моих грибников прихватил из погреба четыре бутылки холодного Жигулевского пива в качестве бонуса и успокоить свою совесть.
Вспомнив, что вечером их должны сожрать комары, я зашел в дом Кости. На вешалке с разношерстной подменной одежкой нашел три старых рабочих куртки, отстиранных до белых пятен.
Куртки, пиво и я неспеша двинулись в сторону бани.
Место, где стояла база Кости на берегу Вуоксы было само по себе очень замечательным.
Очень широкий плес основного русла реки начинался с мощного шумного и пенного порога, который так и назывался Гремучий.
Трудолюбивые финны каменистый берег Вуоксы прямо напротив порога обложили каменными гранитными блоками стеной высотой полтора – два метра. Со стороны берега за стену они насыпали грунт – получилась большая ровная площадка, на которой сейчас стояли сразу две рыболовных базы.
Отступив от берега метров на пять-семь финнами был отсыпан новый берег и для острова. Берег острова тоже был укреплен каменными блоками, уложенными высокой стеной. В узкой протоке, бушевал мощный поток воды, зажатый гранитными стенами. Финны установили там мельничное колесо и на берегу построили мельницу. Это место потом стало называться шлюз Гремучий.
Около гранитной набережной была установлена пристань, куда приставали речные кораблики для перевозки людей и грузов по территории Карельского перешейка, занятого всей речной системой Вуоксы.
Вуокса – это огромная проточная озерно-речная система, которая одним рукавом выходит в Финский залив недалеко от Выборга, а другими несколькими руками впадает в Ладогу.
Шлюз Гремучий как раз занимает точку в самой середине этого лесного озерного края, в котором кроме водного пути дорог практически раньше не было.
Обилие воды и кислорода под огромным порогом создают идеальные условия для любой рыбы.
В этом месте рыбы всегда было много, и она вырастала всегда до трофейного размера, если бы ее не уничтожали браконьеры во время нереста, когда она прёт стеной.
На высокой набережной около места, где раньше стояла мельница, Костя построил небольшую баню-сауну, в которой париться могло одновременно не больше двух - трех человек.
Рядом с баней был сделан спуск к воде, в конце которого на понтоне был установлен роторный генератор. С понтона некоторые экстремалы ныряли после парилки в воду и плыли до пристани, которая была недалеко ниже по течению.
Уже издалека я заметил около бани своих попутчиков. Они как-то уныло сидели на бревне, подпирая стену бани.
По времени, как Костя увел их отдохнуть, прошло всего лишь немного больше часа.
Когда я подошел ближе, по их внешнему виду понял, что баня им в жилу не попала.
Когда они наконец меня заметили, вернувшись из параллельного мира после парилки, то очень обрадовались пиву, которое тут же было открыто и употреблено.
Когда Феликс в два приема осушил бутылку пива, он мне тихим голосом сообщил, что у Кости атомная парилка.
По его версии, там температура пара должна быть под сто пятьдесят градусов.
Помня, что у Кости баня-сауна, я очень удивился, что при наличии термометра, он мог так перетопить каменку, когда в баню запускал гостей.
На всякий случай я заглянул в предбанник, где на стене висел термометр, датчик которого указывал температуру внутри парилки.
Термометр показывал больше ста тридцати градусов! Я удивился еще больше, при такой температуре обыкновенная сосновая вагонка на стенах бани должна была выделять СО.
Мрачный и замученный вид парильщиков стал мне более-менее понятен: они просто угорели маленько!
Холодное пиво джентльменов освежило. Я их приодел в куртки и отправился за Костей. Что делать с людьми, угорелыми в бане я не знал!
Про себя подумал: «Хорошо, что попутчики не задвинули кони под угар и выпивку!».
Минут через десять, возвращаясь к бане, мы с Костей услышали дикие крики и прибавили шагу.
Феликс и Михаил метались по берегу, Петра потихоньку тащило течение реки. Выбраться на берег он не мог.
Во - первых, приблизиться к берегу ему мешал трос с лопастями роторного генератора.
Во - вторых, каменные плиты набережной, были плотно подогнаны друг к другу и образовывали стену, на которую просто так не залезть - цепляться не за что.
Петр старательно греб против течения, явно пытаясь вернуться на понтон к генератору, с которого видимо и упал в воду.
Костя рванул в сторону пристани за лодкой. Я начал орать Петру, чтобы он плыл вниз по течению в сторону пристани, до которой было всего ничего - метров двадцать.
Наконец Петр меня услышал и развернулся в своем заплыве против течения.
Через минуту Костя поймал Петра за руку и вытащил на помост пристани.
Петр обессиленный лежал на теплых досках пристани. Я и Костя после стресса по вытаскиванию ныряльщика жадно курили сигареты взатяг.
Рядом со мной перевозбужденный от рыбалки Феликс рассказывал, как они парились в бане.
Когда Костя привел их баню, она была натоплена для сауны в самый раз – на градуснике была температура около 95 градусов.
Пока парильщики раздевались, температура на градуснике упала до 90градусов. В этом месте Костя предположил, что в парилку дверь была приоткрыта, чтобы подогреть немного предбанник.
Посидев немного в парилке, компания решила, что в печку надо подкинуть пару-тройку полешек и поднять градус.
Они так и сделали, благо, что сделать это было удобно – топка каменки загружалась дровами со стороны предбанника.
Дрова разгорались в печке, джентльмены пили вкусный травяной отвар в предбаннике.
Когда они закончили чаевничать, на градуснике была вполне комфортная температура - 105 градусов. Они зашли в парилку по второму кругу.
Баня и травяной чаёк им неплохо помог. Они сидели в парилке и обсуждали свои научные темы и расслаблено балдели, теряя бдительность.
Через некоторое время кто-то предложил подкинуть пара. Неосторожный бросок полковшика воды на каменку в маленькой парилке привел к плачевным результатам – перегретый пар их прилично обжёг.
Одурелые от пара они выскочили на улицу, где как раз я их и обнаружил, притащив им пиво и куртки.
На этом очередное приключение интеллигентов благополучно закончилось.
Костя проследил, чтобы они оделись и ничего не оставили в бане и повел их к месту ночлега, чтобы они отдохнули перед вечерним забегом за очередными приключениями.
Приготовление Хе немного отложилось.
Продолжение следует.
Охотник с Севера. Редактировал Bond Voyage.
Предыдущие части читайте здесь.
Рецепты читайте в подборке "Поваренныя записки".
Ставьте лайки. Делитесь с друзьями. Подписывайтесь на канал.
==========================
Добавьте описание
Желающим приобрести авантюрный роман "Одиссея капитан-лейтенанта Трёшникова" обращаться kornetmorskoj@gmail.com
В центре повествования — офицер подводник Дмитрий Трешников, который волею судеб попал служить военным советником в Анголу, а далее окунулся в гущу невероятных событий на Африканском континенте. Не раз ему грозила смертельная опасность, он оказался в плену у террористов, сражался с современными пиратами. Благодаря мужеству и природной смекалке он сумел преодолеть многие преграды и с честью вернулся на Родину, где встретил свою любовь и вступил на путь новых приключений.
===================================================
