9 Новые соседи дивились с приезжей Маши: молодая совсем девка, только техникум окончила, а уж дети у неё есть! И чего её сюда нелёгкая занесла?
— А как же муж? Помогать, чай, приедет ли? С малышами двумя одной тяжело будет, - допытывалась через забор беззубая бабка-соседка, поглядывая то на трущегося у Машиной юбки Петю, то на Рустама, которого мать держала на руках. Один красавец писаный, чуть смуглявый, очи тёмно-карие, настороженно-любопытные, а другой вроде как азиат иль джигит, кто их там разберёт. Бабка ласково улыбнулась Пете, - ух, какой ты пряничек! Не налюбуешься!
Машка словом рубит в ответ, и глазом не моргнёт:
— Нет у меня мужа, начерта мне эти мужики сдалися? Сама разберусь, без них только легче.
Бабка в ответ только глазами лупает и ещё больше удивляется. А откуда дети-то?
А уж красоты какой та приезжая! Говорят, что молдованочка! Так и жжёт глазищами дикими, глубокими, так и жжёт! Кожа у неё фарфоровая, с лёгкой смуглостью, волосы густые и чёрные, как то вороново крыло, носик тоненький. Хоть картину пиши! Мужики слюни распустили, они таких птиц и не видывали, а та на них безо всякого внимания, на вопросы отвечает холодно, без улыбки. А чего перед ними хороводиться, вдруг женатые, не хватало ещё разборок с местными бабами. Маша бдила за своей репутацией, хотела на новом месте обрести дом и мирную жизнь.
От того жилья, что предоставил Маше завод, любая изнеженная барышня поспешила бы изобразить обморок, закатать истерику и гордо вернуться домой к маме. А Маше - хоть бы хны. Много чего перевидав к своим 23 годам и выстояв, она научилась на всё смотреть с холодной практичностью. Крыша над головой есть? Колодец и тот во дворе имеется? Уже хорошо! Даже холодильник есть! Конечно, квартирка в доме на три хозяина была, что и говорить, страшная, всё истрёпанное, грязное, диванные подлокотники явно обглодала собака, на кухне один-единственный стол со сломанной дверцей, на нём Маше предстояло и готовить, на нём и есть. В столе имелась кое-какая посуда. Первые две ночи спали втроём на одном диване, а после привезли ей от завода кровать и тумбочки.
Засучив рукава, Маша в первый же день взялась за дело: вышкребла и вымыла полы, раскинула на них привезённую с собой дорожку, протёрла мебель, в общем, как волчок крутилась, а у самой спина так и ломится после дороги - поди потаскай две тяжёлые сумки и Рустама впридачу. И детей же надо кормить! Почти шестилетний Петя тоже работал - следил за братом. Потом Маша засадит огород, свяжет для дивана особенное покрывало, которое спрячет изгрызенные подлокотники, ободранные полы прикроет ковром, купит шторы, тумбочки украсит кружевом самодельных салфеток и оживёт её квартирка, и всякому сразу станет видно, что хозяйка здесь хоть и не богатая, но хорошая. А пока же взялась она за более важные дела, надо было устроить детей в детский сад и выходить на работу.
Маше дали должность младшего технолога по лесозаготовке. Подвозили Машу до завода самым интересным образом: в кузове грузовика с другими работниками, где по краям были приделаны лавки. Она была единственной среди мужчин дамой, если не считать одной женщины лет сорока пяти, ворчливой и хмурой до той степени, до которой могут дойти люди, надломленные несладкой жизнью суровой русской действительности. Работала она в деревообрабатывающем цеху, вместе с нею ездил на завод и её сын Леонид, лет двадцати, прямая противоположность матери: лицом простой, добродушный, волосы белые, как выжженная на солнце пшеница, ресницы такие же белесые, смешные рыжие веснушки по щекам... Чисто герой русских народных сказок. Как и все мужчины, он нет-нет, да посмотрит на Машу своими ласковыми светло-голубыми глазами, непременно ей улыбнётся, а мать на него так и шикает, так в бок и тыкает - уже пронюхала, что Машка с двумя довесками, да такими на вид дикими, цыганва одним словом, как их мать, свят-свят!
— Что ж тебе дома не сиделось, красавица? - интересовались мужики и все, как один, любовались ею, и словно чувствовали, что веет на них далёкими молдавскими виноградниками да привольными косогорами близ Днестра, да тихими водами той широкой реки с раскудрявыми, сытыми деревьями вдоль берега, - как родители в такую даль одну отпустили, не боялись ли?
Маша жгла их неприступными взглядами и привирала:
— А мне терять там было нечего: ни кола, ни двора, ни родителей. Вот и поехала.
— Нет родителей? Что же ты - сирота, выходит?
— Можно и так сказать. Есть у меня дети, ими и счастлива.
— А муж? - не унимались любопытные.
— Объелся груш! - отрезала Маша и отворачивалась, давая понять, что не хочет продолжать разговор.
Природа здесь была другой. Сначала две густые стены леса мелькали перед Машиным взором с обеих сторон, потом чудные долины с россыпью трав, а вдали, по выступам, островки высоких сосен, величественных, таких душевных, что даже на сердце щемит, когда видишь их, потом снова лес, лес высоченный, звуки пилы, мужицкие выкрики... Простор расширяется и видны уже поваленные деревья без веток, что лежат стопками недалеко от изъезженной грузовиками колеи, и, наконец, сам завод.
Маша надевала рабочий серо-синий халат и бралась за выполнение своих обязанностей. Она должна была проверять качество готовой продукции, выявлять причины брака и выискивать методы с помощью которых этого брака удалось бы избежать. Также она должна была контролировать соблюдение установленных методов по работе с древесиной, следить за тем, какого сырья или оборудования не хватает, совместно со старшим технологом разрабатывала инструкции. Тяжело ей было втянуться в новое дело, хоть и получила она соответствующую специальность, но, как и прежде справлялась она со всякой работой, и здесь тоже справилась, со всем разобралась и трудилась добросовестно.
Быстро промелькнул остаток лета, а в октябре придорожный лес так озолотился, разжелтился, что глаз резало от яркости тех красок. Уставшая после работы Маша шла за детьми в детский сад, их только что высадили с грузовика.
— Маша, позвольте с вами пройтись? - догнал её Леонид.
Позади них кто-то из мужиков присвистнул, захихикал.
— Зачем это? По работе вопрос?
— Нет, просто так, поговорить, - улыбался Лёня и конфузливо прятал руки в карманы куртки.
— Лёнька! Домой иди! Куда потащился?! - прохрипела мать, не сводя с них яростного взгляда. - Я те!...
Она погрозила сыну кулаком, но тот ещё больше разулыбался, и, как заигравшийся ребёнок, повертелся и опять заюлил вокруг Маши.
— Мама зовёт, Лёнь. Ругать будет, что с цыганкой водишься. Она же так меня называет.
— Ой! Да не слушай ты! Она у меня всю жизнь ворчливая и всем недовольная.
— Так что хотел?
— Выходной завтра. Пойдёмте за грибами, я вам такие места покажу! Век благодарны будете!
— Ой ли? - стрельнула в него глазами Маша и Лёня ажно опьянел весь. - Мало тебе, что-ли, девушек в посёлке? Не знаешь разве, что я с детьми?
— Девушек много, а вы такая одна! Думаю об вас день и ночь, а когда вы к нам с проверкой приходите, я и не знаю куда деться.
Маша промолчала. Леонид ей нравился, знала, что парень это одинокий. А ещё она заметила, что у него есть родинка на шее, трогательная и ранимая. Такая же была у Петра... Когда Маша первый раз это заметила, то даже обомлела, жаром её обдало.
— Далеко ли идти? - спросила она.
— Куда?
— За грибами, куда ж ещё!
— А... Ну, так... Километра два.
— Ох... Я младшего не дотащу даже с коляской, а оставить-то не с кем.
— А я вам нашто? Не переживайте! Хоть на плечах донесу! - просиял Леонид и давай щебетать да крутиться вокруг красавицы-Маши.
Начало *** Предыдущая
