Семейный кодекс РФ катастрофически отстал от реальной жизни и судебной практики. Разовые инъекции в виде фрагментарных поправок пока не исправляют, а скорее усугубляют ситуацию.
Например, Семейный кодекс провозглашает полное равенство прав родителей в отношение детей (ст.61). Но сегодня это фикция, не имеющая отношения к реальности. Как показывает практика, суды при рассмотрении споров, затрагивающих вопросы воспитания детей, в 95% случаев выносят решения в пользу женщин. Раздел имущества же чаще всего выигрывают мужчины.
Оружием редких «мужских» побед в семейных спорах вокруг детей становится высокий профессионализм адвоката, удача, финансовый и административный ресурс, либо идеальное сочетание этих факторов. Впрочем, даже такой арсенал ничего не гарантирует, так как юридические абстракции позволяют судьям, замотивированным влиятельными участниками процесса, пользоваться нормами закона, направляя правосудия в нужную, а не объективную сторону.
Например, в одном из резонансных дел ни закон, ни сложившаяся практика не помешали суду сохранить родительские права отца, ранее признанным судом виновным в совершении развратных действий с несовершеннолетними. И более того, люди в мантиях гарантировали педофилу право на регулярные свидания с ребенком.
И обратная ситуация. Недавно к нам обратилась клиентка, которую суд, вопреки как сложившейся судебной практике, так и декларативным нормам законодательства, молниеносно лишил родительских прав, воспользовавшись ее временным отсутствием в России.
В повседневной юридической практике мы сталкиваемся с тем, что современные нормы российского семейного права фактически не препятствуют насильственному удержанию детей одним из родителей. До тех пор, пока одна из сторон не лишена родительских прав, работающих санкций за такие действия попросту не предусмотрено. Этим обстоятельством активно пользуются недобросовестные стороны. Такие случаи становятся пищей для медиа, которые любят скандальные, жесткие разводы, с «разделом» не только имущества и денег, но и детей.
Проблемы, связанные с лояльной к ангажированным решениям нормативной базой, усугубляются еще и процессуальной спецификой. Например, попытка цифровизации судопроизводства через внедрение системы «Электронное правосудие», автоматически распределяющей поступившие в суд дела между судьями, уже привела к росту волокиты и судебных ошибок при рассмотрении именно детских споров. Ведь семейные споры сложны не только с точки зрения правосудия, но и человеческих отношений. Они требуют опыта и специализации от всех профессиональных участников процесса. Тогда как сегодня запутанные и эмоционально напряженные бракоразводные истории приходится распутывать судьям, которые до этого не имели не только соответствующего опыта, но и желания копаться в «грязном белье» - которое не является таковым для профессионала, имеющего одну из самых ответственных и важных судебных специализаций -семейную.
Из-за отсутствия минимальных квалификационных «фильтров» для представителей интересов сторон участниками процессов становятся случайные люди, просто имеющие на руках доверенность от клиента. Не удивительно, что судебные разбирательства зачастую напоминают скандальные телешоу, где решается судьба маленького человека.
Еще один рудимент семейного права - органы опеки и попечительства, функционирующие по инерции с советских времен и игнорирующие возможные последствия зачастую неоправданных и жестких решений. Нередко заключения выносятся без учета не только закона, но и всех обстоятельств кризисных ситуаций, в которых оказываются семьи, возможных психологических последствий для детей – тем самым абсолютное равнодушие к среднестатистическому случаю проецируется на конкретные судебные решения.
Стоит заметить, что в российском законодательстве отсутствует четкое юридическое понятие опеки над ребенком, подменяемое определением места жительства. В результате родитель, проживающий с ребенком, получает абсолютно непаритетные, фактически монопольные права по сравнению с другим родителем. В случае недобросовестности одной из сторон это создает колоссальное напряжение.
Назрела реформа органов опеки и попечительства. Первым шагом в этом направлении могло бы стать наполнение этой структуры профессиональными кадрами, способными действовать не только в критических ситуациях, но и вовлекаться в, казалось бы, рядовые семейные конфликты с должным профессиональным вниманием.
Возможно – нужно создать систему мотивации, стимулирующую к мирному разрешению семейных конфликтов, заключению мировых соглашений на досудебной стадии, с возможностью их обязательного исполнения.
В целом нужны изменения, направленные не только на фрагментарное вживление современных технологий в сложившуюся систему, но и комплексный аудит накопленных правовых дисбалансов. С последующей разработкой и внедрением новых, «приземленных» к реальной жизни правовых норм, которые позволили бы разрешать конфликты быстро, объективно и справедливо, не растрачивая силы, эмоции, время и деньги на борьбу с архаичным семейно-правовым наследием.
