— Я ненавидел Россию с самого своего рождения и буду ненавидеть, пока не умру.
Если я назову имя человека, который так решительно декларировал свою ненависть к России, многим оно ничего не скажет, хотя этого поэта знают в России, пожалуй, все. Это он автор знаменитого девиза Сани Григорьева, героя романа Каверина «Два капитана»: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». А слова эти известны, наверное, всем. И они являются слегка измененной заключительной строчкой из хрестоматийного в Англии стихотворения Альфреда Теннисона «Улисс».
Небольшое лирическое отступление перед военным наступлением «Улисс» — рассказ о человеческой одержимости, страсти к познанию, преодолевающей все препятствия на своем пути - неизбежном пути к смерти, которой завершаются все стремления и страсти человека. Теннисон опирается не только на «Одиссею» Гомера, но и привлекает к замыслу дантов «Ад». Одиссей-Улисс вновь спешит в путь, оставив родину и жену, и в итоге гибнет. Он навечно заточен в «стонущем пламени» восьмого круга ада. Для героя Теннисона скучная, зачастую бессмысленная повседневная жизнь, лишенная подвигов, познания, расширения горизонтов, движения – невыносима и подобна смерти. Поэтому стихотворение и завершается строчкой – дерзать, искать, найти и не отступать (уступать).
Ненависть Теннисона к России - это одновременно и отголосок соперничества двух держав, и глубоко личная история. Отцу Теннисона довелось побывать в России, и у него были связаны с ней весьма неприятные воспоминания. А дело обстояло так.
Самый конец 18 века. Павел I, разочарованный политикой союзников (англичане оккупировали Мальту, а Павел, как известно, был Великим магистром Мальтийского ордена и, похоже, осерчал на бесцеремонных соратников), решается на авантюрный план - совместно с Бонапартом (в то время первым консулом Франции) предпринять индийский поход и нанести таким образом удар Британии. Донские казаки получили приказ выступать, но англичане тоже не лыком шиты - срочно организовали заговор, благо, недовольных Павлом среди дворян было много, снабдили Палена деньгами, и вот уже почивший в Бозе Павел I не может ничем угрожать доблестным англичанам.
Англия ликует и посылает делегацию на коронацию императора Александра I, возглавлять которую должен был опытный дипломат Аллейн Фицхерберт, лорд Сент-Хеленс. Отец Теннисона, знакомый с ним (они были однокашниками), упросил взять с собой, включив в состав посольства.
О злополучном событии, которое произошло с Теннисоном-старшим в России и положило начало ненависти всего семейства к этой стране, Альфред Теннисон рассказывал неоднократно разным людям. Суть рассказа состоит в следующем:
Однажды вечером лорд Хеленс давал званный обед, на котором присутствовали все иностранные послы и много русских аристократов. Не зная русского языка, мой отец не уловил ни одного имени. Во время обеда звучали намеки на смерть последнего царя. Мой отец понял эти намеки, перегнулся через увешенную наградами грудь русского сановника, сидящего рядом с ним, и закричал в своей обычной импульсивной манере: «Эй, Хеленс, зачем говорить так осторожно о том, что общеизвестно. Мы все в Англии хорошо знаем, что император Павел был убит в Михайловском замке, и мы точно знаем, кто это сделал. Граф Зубов сбил его с ног, а граф Пален задушил его».
За столом воцарилась пугающая тишина. Затем лорд Хеленс быстро сменил тему. Когда гости поднялись, лорд Хеленс многозначительно посмотрел на моего отца. Тот подошел, и лорд быстро зашептал ему: «Спасай свою жизнь. Никакой флаг не защитит тебя в этой стране. Человек, через которого ты перегнулся, и был граф Пален, один из самых могущественных дворян России. За столом сидел и Зубов, а ты публично обвинил их в убийстве. Если сегодня же не уберешься, то через 48 часов ты будешь в тюремной камере Петропавловской крепости. Выезжай сегодня ночью на самых быстрых лошадях, которых только сможешь достать» (с)
Теннисон бежал из России так быстро, как только мог, приехал домой больной, в ужасном состоянии. Он и так был человеком неуравновешенным, с непредсказуемым характером. Все более тяжелые удары судьбы со временем привели почти к душевной болезни. В душе его навеки поселился страх перед могущественной державой, и этот страх он передал своим детям.
В 1853 году началась Крымская война. Вся Англия внимательно следила за событиями и жадно ловила последние новости. Однажды, выглянув в окно, Альфред Теннисон увидел людей, которые читали газетные листы и что-то взволнованно обсуждали. Он спустился в кафе, взял листок и понял, что всех потрясли известия об атаке легкой кавалерии. Под глубоким впечатлением он в тот же день сочинил чеканные строчки, которые до сих пор учат наизусть школьники в Англии. Конечно, Теннисон не знал всех подробностей этой атаки, подковерной борьбы и подоплеки происшедшего - его поразили твердость и мужество обреченных на смерть англичан, их дисциплина и готовность жертвовать собой.
А что же произошло на самом деле? 25 октября 1854 года произошла одна из крупнейших битв Крымской войны — Балаклавское сражение.
Общее командование кавалерией при Балаклаве осуществлял генерал-майор Джордж Чарльз Бингэм, лорд Лукан, а бригадой легкой кавалерии командовал генерал-майор Кардиган. Легкая кавалерия - это элитный род войск, в котором служили представители аристократических родов Англии. Всем экспедиционным корпусом англичан командовал лорд Фицрой Раглан (иногда пишут Реглан).
Но последующая трагедия англичан - атака вошла в историю как одна из самых трагических ошибок в военной истории Британии - состояла в очень простом явлении: все должности в английской армии можно было преспокойно покупать, поэтому руководили военными действиями не самые талантливые, а самые богатые люди. Такими и были родственники Лукан и Кардиган. Вдобавок ко всему прочему, они еще соперничали и терпеть не могли друг друга.
Единственным знающим человеком среди командиров был капитан Нолан. Он написал две книги о кавалерии, но в этот день что-то его огорчило и раздражало, он был невнимателен и недоволен чем-то.
Итак, действующие лица расставлены, а события разворачивались следующим образом. Захватив турецкие редуты, русские собирались вывезти из них оставленные турками пушки. Это не понравилось Реглану, и он продиктовал адъютанту роковой приказ:
«Лорд Реглан желает, чтобы кавалерия быстро пошла во фронтовую атаку и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд конной артиллерии также может присоединиться. Французская кавалерия у вас находится на левом фланге. Немедленно».
Капитан Нолан с этим приказом отправился к командующему кавалерией генералу Лукану. Вызвав лорда Кардигана, командира легкой бригады, Лукан приказал отбить пушки у руcских …
Лорд Кардиган, как отмечают историки, не отличался большим умом. Он был высокомерен, нетерпим к чужому мнению, отвратительно исполнял свои служебные обязанности, за что неоднократно от них отстранялся, не пользовался авторитетом в военных кругах. Лукан недалеко от него ушел. Нолан, единственный среди них опытный и талантливый военный, к Лукану и Кардигану относился с пренебрежением, считая их полными ничтожествами в военном деле.
На вопрос о том, какие пушки атаковать, Нолан только махнул рукой в сторону Балаклавской долины, а напряженные отношения между офицерами помешали Кардигану уточнить цель.
Прозвучал сигнал горна, и Кардиган поднял вверх саблю. Легкая бригада начала движение, постепенно втягиваясь в долину, которую Теннисон позже назовет "долиной смерти".
Какое-то время стояла тишина. И в этой зловещей тишине неожиданно громко звенела упряжь. Никто не мог понять, что происходит
Легкая бригада не успела далеко уйти, когда Нолан, которого попросили присоединиться к атаке, видимо понял, что Лукан выдвигается не в том направлении. Нолан в отчаянии пришпорил своего коня, перешел в галоп и поскакал наперерез наступающей колонне, указывая саблей в том направлении, куда Реглан намеревался направить атаку бригады. Кардиган не понял его намерений, но Нолан ничего не успел объяснить, так как был сражен русским снарядом.
Русские, сначала с изумлением глядящие на странные действия врага, наконец пришли в себя и открыли ураганный огонь с двух сторон. Это было страшное кровавое побоище. Наблюдая за боем с высот, один закаленный в боях ветеран расплакался, а французский генерал Пьер Боске произнес по поводу действий британской кавалерии знаменитую фразу: «Это великолепно, но это не война, а безумие".
Англичане смыкали ряды и, добравшись до русских пушек, бросились в атаку. Павел Липранди, младший брат приятеля Пушкина Ивана Липранди, организовал сопротивление, и англичане были отброшены. Вся атака продолжалась в течение двадцати минут. Легкая бригада понесла такие потери, что практически перестала существовать.
Теннисон, потрясенный этой трагедией, к которой привело столкновение чванства и невежества с одной стороны и мужества и исполнения долга с другой, написал прекрасное стихотворение (перевод Ю. Колкера), в котором воспел подвиг своих соотечественников.
Долина в две мили — редут недалече...
Услышав: «По коням, вперед!»,
Долиною смерти, под шквалом картечи,
Отважные скачут шестьсот.
Преддверием ада гремит канонада,
Под жерла орудий подставлены груди —
Но мчатся и мчатся шестьсот.
Лишь сабельный лязг приказавшему вторил.
Приказа и бровью никто не оспорил.
Где честь, там отвага и долг.
Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен.
По первому знаку на пушки в атаку
Уходит неистовый полк.
Метет от редута свинцовой метелью,
Редеет бригада под русской шрапнелью,
Но первый рассеян оплот:
Казаки, солдаты, покинув куртины,
Бегут, обратив к неприятелю спины, —
Они, а не эти шестьсот!
Теперь уж и фланги огнём полыхают.
Чугунные чудища не отдыхают —
Из каждого хлещет жерла.
Никто не замешкался, не обернулся,
Никто из атаки живым не вернулся:
Смерть челюсти сыто свела.
Но вышли из левиафановой пасти
Шестьсот кавалеров возвышенной страсти —
Затем, чтоб остаться в веках.
Утихло сраженье, долина дымится,
Но слава героев вовек не затмится,
Вовек не рассеется в прах.
Но история на этом не завершилась. Слава героев, к сожалению, почти развеялась в прах. В конце 19 века, выжившие герои пожаловались Теннисону на свое жалкое положение (возможно, легенда), но не он, а Киплинг написал об этих людях стихотворение "Последний из легкой бригады" - нарисовал яркую картинку, показав, как Англия обращалась со своими старыми солдатами. Некоторые источники трактуют стихотворение как рассказ о реальном событии, но другие комментаторы считают обездоленных старых солдат аллегорическими, а визит, изобретенным Киплингом, чтобы привлечь внимание к бедности, в которой жили настоящие выжившие:
Англичане – тридцать миллионов –
славою английскою горды.
Англичане – двадцать инвалидов –
бедствуют без крова, без еды.
Денег нету, службы – тоже нету,
нет ларька торгового у них.
Лёгкая бригада – ветераны –
горсточка оставшихся в живых.
Голод их терзал неимоверно.
Чуяли: конец их – невдали.
И не знали, что своё бессмертье
в песне знаменитой обрели.
Но не песни надобны, а средства,
если голодает ветеран.
И собрали пару дюжин фунтов
тридцать миллионов англичан!
Уж на что остры у русских сабли,
но ещё острей была нужда.
Жалкая, небрежная подачка
поражает глубже, чем вражда.
И сказал Сержант: «Пойдём, ребята,
джентльмен на нас посмотрит пусть,
Сочинивший то про нас, что дети
нынче в школах учат наизусть!»
Выстроились по двое в колонну
«Шагом марш!» – Сержант команду дал,
И пошли к тому, кто их когда-то
песнею своей короновал.
В дом вошли, отрекомендовались.
Где Поэт, что выслушает их,
Лёгкую бригаду – ветеранов –
горсточку оставшихся в живых?
Не встряхнуться им молодцевато,
сгорбленной спины не разогнуть,
Не промчаться вихрем на лошадках,
выучкой былой не щегольнуть.
Где вы, благородные мундиры?
Ни шнуров, ни лычек золотых...
Поприветствовал хозяин дома
горсточку оставшихся в живых.
«Здравствуйте и вы, – Сержант промолвил. –
Вы стихи писали в нашу честь.
Перед вами – Лёгкая бригада.
Можно всех по пальцам перечесть,
Вы назвали «адом» ту атаку.
Худший ад сейчас готовят нам,
Потому что ждёт нас дом работный,
потому что мы – ненужный хлам.
Нет, кормить не надо нас, оставьте.
Просим, сэр, судьбу свою кляня:
Сочините лучше продолженье
к тем стихам, что учит ребятня.
Поступают с нами безобразно.
Пусть исправят грех, коль Бог им свят.
Вы ж к словам «герои Балаклавы»
припишите «... тоже есть хотят».
Шаркая ногами и хромая,
маленькая армия ушла.
И тоска поэта охватила,
горечь вдохновенье разожгла.
И стихи огнём заполыхали.
Каждый город, улицу и дом
Обуяло с яростью великой
то, что именуется стыдом.
Англичане – тридцать миллионов –
(патриоты – прямо хоть куда!) –
Посмотрите: двадцать ветеранов
нынче голодают, господа.
Учим мы детей на их примере,
ибо – наша слава в них сама.
Отчего же эту нашу славу
прячем мы в работные дома?
Перевод Евг. Фельдмана
