Расстаться по «собственному» желанию мне предлагали не раз. Надо сказать, всегда без обоюдного согласия.
В нашей небольшой фирме главный бухгалтер Никушина была твердо убеждена: трудовое законодательство ей не указ. Хотя до поры до времени все было прилично: заполнение трудовых книжек, СНИЛСы, начисления... Все резко изменилось, когда компании стало грозить поглощение более крупной структурой на фоне пандемии.
Работа без зарплаты
До начала реорганизации оставалось чуть больше полугода года, дополнительных инвестиций не предвиделось. Вот тут главбух и решила, что пора использовать финансы иначе. Проще говоря, основная часть прибыли должна достаться ей и директору. А менеджеров предполагалось перевести на половину зарплаты. Сотрудники были поражены невероятной наглостью, с которой им заявили: работать будете, как прежде, но за меньшие деньги. Не хотите – увольняйтесь. Те, кто моложе, современное поколение, просто не верили, что такое возможно.
Потом администрации первоначальный проект показался недостаточным. От подчиненных стали жестко требовать увольнения по собственному желанию. Директор предложил выплачивать определенную сумму только за заключенные соглашения с заказчиками. Если за месяц переговоров клиенты не успеют подписать договор, сотрудник оказывался совсем без оплаты своих усилий. Странно, но руководство было убеждено: без какого-либо реального дохода никто не разбежится, фирма будет функционировать, поскольку в кризис многих пугала безработица.
Убрать самых толковых
Трудно понять почему, но стали увольнять в первую очередь самых толковых специалистов, которые постоянно привлекали большие заказы, отлично разбирались в особенностях отрасли и экономики, имели наработанную клиентскую базу. Увольнять, в представлении Никушиной, – это просто требовать написать заявление по собственному желанию. Двое классных работников так и сделали. Им пришлось некоторое время жить на свои накопления, подыскивать новую занятость, что не так уж и просто.
Все шло как по нотам, пока уволиться не предложили Марии Степановне. Она искренне удивилась: результаты, которые благодаря ей имела фирма, всегда устраивали дирекцию. Она отказалась уходить по «собственному» желанию, и тогда был издан приказ об увольнении без какой-либо вразумительной формулировки.
На первый взгляд и на второй
Никушина всем внушала, что хозяин – барин, и что нет такого малого предприятия, где нельзя было бы расстаться с любым человеком по первому требованию главы. Мария Степановна, получив приказ об увольнении, вспомнила, что давным-давно доказывала своему начальству: в подобных случаях за несколько лет до пенсии разумные люди подают в суд. Она решила подтвердить свое убеждение делом, и не потому, что ей грозила полная нищета. Из принципа отнесла в суд необходимый комплект документов. В него входила информация об ее успешной деятельности, копия приказа и другие бумаги.
Суд состоялся. Мария Степановна это дело выиграла. И после нее судебные разбирательства для других менеджеров прошли удачно. Но только у тех, кому незаконно перестали платить зарплату. Уволенные по «собственному» желанию получить компенсацию не смогли.
Нередко персоналу угрожают увольнением, снижают заработную плату или расширяют должностные обязанности. Это ситуация неприятная, но не настолько неразрешимая, как внушает начальство. Когда работникам самим уже неприятно работать с такими людьми, надо требовать увольнения по соглашению сторон. Так удастся получить время на поиск подходящего рабочего места и отстоять «отступные», избежать крайней бедности.
Если же на соглашение компания не идет, сразу сдаваться не стоит. Достаточно посмотреть, сколько решений в пользу людей из самых разных организаций принимают суды. Недобросовестных работодателей немало, но их уверенность в безнаказанности имеет шаткие основания.
