В начале XIX века любовь к миниатюре, как к особому виду драгоценного, интимного портрета, становится повсеместной. Миниатюры дарят, заказывают и носят с собой или ставят на бюро. Вспоминается эпизод из «Войны и мира»: «Княжна Марья возвратилась в свою комнату и села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами».
Да, воины 1812 года заказывали свои миниатюрные портреты, уходя на поля сражений с Наполеоном. И увозили с собой изображения любимых, матерей и сестёр, чтобы взглянуть на родные черты, быть может, в последний раз.
Во второй половине XIX века, с появлением фотографии, этот вид искусства стал умирать, к нему обращались всё реже. И вот тогда-то началось страстное коллекционирование миниатюр.
Многие лучшие частные коллекции Петербурга находятся теперь в Эрмитаже, Русском музее и других музеях. Особо славится собрание миниатюр известной представительницы ленинградского частного коллекционирования Валентины Михайловны Голод. Составлена коллекция с большим знанием дела, вкусом и любовью к эпохе, а идеальная сохранность работ и внимание их владелицы к такой немаловажной детали, как рамка, делают собрание поистине единственным в своём роде.
Кто же изображён на портретах? Елена и Екатерина Раевские, Е. П. Лунина-Риччи, А. П. Козлянинова и другие — прелестные женские образы, которые вдохновляли поэтов, музыкантов и художников, люди, бывшие их ближайшим окружением.
В этом — особая ценность коллекции В. М. Голод. К тому же её собрание блещет именами лучших художников миниатюристов — русских и иностранных: В. Л. Боровиковский, Ансельм Лагрене, Доменико Босси, Жан-Батист Сенгри, Пьетро Росси, Э. Мартен.
Искусствоведы обратили внимание, что портрет «Неизвестной» Э. Мартена удивительно схож с портретами известной светской барышни Вареньки Лопухиной, кисти М. Э. Лермонтова, который был неплохим художником.
Сравнивая миниатюру Мартена и акварельный портрет поэта — замечаешь разительное сходство. Тот же открытый, высокий, несколько покатый лоб, большие, широко расставленные глаза с удивительно мечтательным и кротким выражением, тёмные волосы, уложенные в гладкую прическу... Овал лица, форма носа, линия губ, стройная шея — всё совпадает.
Образ, созданный Мартеном, тождествен не только многочисленным изображениям, исполненным Лермонтовым, но и словесным описаниям современников: «Будучи студентом, — вспоминает родственник Лермонтова А. П. Шан-Гирей, — он был страстно влюблён... в молоденькую, милую, умную и в полном смысле восхитительную В. А. Лопухину. Это была натура пылкая, восторженная, поэтическая и в высшей степени симпатичная. Как теперь помню её ласкающий взгляд и светлую улыбку...».
«У неё было маленькое родимое пятнышко, и дети всегда приставали к ней, повторяя: «У Вареньки родинка, Варенька уродинка», — но она, добрейшее создание, никогда не сердилась. Чувство к ней Лермонтова было безотчётно, но истинно и сильно, и едва ли не сохранил он его до самой смерти своей».
Как точно выразил Э. Мартен образ «в высшей степени симпатичный!» И, видимо, родинка столь мило украшала её доброе и кроткое лицо, что художник написал её отчетливо над губой. Шан-Гирей вспоминает родинку на лбу, и мы её видим над бровью на акварели Лермонтова. Но в другом акварельном портрете, где поэт изобразил Вареньку в виде испанской монахини, родинка написана над губой в том же самом месте, что и у Мартена.
Портрет хранится в Литературном музее в Москве и он считался до сих пор лучшим изображением В. А. Лопухиной.
Есть и ещё доказательства, которые относятся уже не к иконографическому анализу. В известных «Записках» Екатерины Сушковой есть такая запись: «В мае месяце 1833 года мы поехали в Москву, одна из моих кузин выходила замуж за очень богатого и знатного человека». Речь идет о браке будущей знаменитой поэтессы Е. П. Сушковой с графом А. Ф. Ростопчиным.
Далее Е. Сушкова описывает подробности предсвадебных волнений, открыто завидуя цветущему, весёлому и счастливому виду своей кузины.
Именно такой изобразил ее Э. Мартен в миниатюре, которая была опубликована во II томе «Русских портретов», изданных вел. кн. Николаем Михайловичем (СПб, 1905-1909). Теперь местонахождение портрета неизвестно. Судя по костюму, эта миниатюра относится к началу 1830-х годов, значит Мартен писал Ростопчину в Москве, ведь в Петербург она приехала только в конце 1836 года. Скорее всего, портрет относится к 1833 году, выполнялся заказ как подарок жениху.
В Москве Евдокия Ростопчина чаще всего встречается со своей кузиной Екатериной Сушковой, с её ближайшей подругой Сашенькой Верещагиной и родственниками последней — семьей Лопухиных. Круг замкнулся. Все названные люди, были не только друзьями, которые встречались ежедневно, но и близкими соседями.
Обычно художники писали одновременно близких друг другу лиц, так было принято. И если подпись Мартена есть на портрете Е. П. Ростопчиной и на предполагаемом портрете В. А. Лопухиной, то миниатюра Е. А. Сушковой, без подписи, считается произведением неизвестного художника. Однако, сравнивая костюмы, прически, манеру писать глаза и складки платья, приходим к выводу, что все три портрета кисти одного художника — Мартена, и притом, примерно одного времени.
Интересно и то, что как будто сходные по костюмам и прическам миниатюры передают очень разные образы, характеры.
Ростопчина и Сушкова — родственницы, у них есть общие черты. Все современники особо отмечали их тёмные, красивые, выразительные глаза. Но у Сушковой лицо капризное, даже чуть по-детски надутое, в огромных глазах тревога и печаль. Она упорно ищет себе друга жизни и не находит. Судьба же Ростопчиной в то время устраивалась блестяще. Вот как о ней пишет современник: «Гр. Ростопчина была жива и умна, ее разговор походил на блистательный фейерверк. Блеск её ума мог соперничать разве с блеском её обыкновенно задумчивых и томных глаз с большими ресницами...».
Такой и изобразил её Мартен, накинув на пышные плечи счастливой невесты боа из дорогого меха. Выйдя замуж, она стала очень богата. Но как контрастно по сравнению с Ростопчиной предстает на портрете Варенька Лопухина! Прозрачный шарф окутывает её хрупкие плечи и длинную гибкую шею. Лицо доброе, нежное, с печатью тайной грусти в глазах, оно выражает покорность судьбе. Через два года, в 1835 году, Лопухина покорится настоянию родителей и выйдет замуж за нелюбимого и пожилого Н. Ф. Бахметева.
Шан-Гирей, живший в эти годы с Лермонтовым у бабушки в Петербурге, так вспоминает об этом известии: «...Мы играли в шахматы, человек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг изменился в лице и побледнел, я испугался и хотел спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал: «Вот новость — прочти», и вышел из комнаты. Это было известие о предстоящем замужестве В. А. Лопухиной».
Это событие осталось незаживающей раной поэта на протяжении немногих оставшихся ему лет жизни. Варенька была так не похожа на всех окружающих его светских женщин, даже самых блестящих, талантливых и прекрасных.
Многим из них посвящал Лермонтов свои стихи, увлекался на краткий миг, одаривал искренней дружбой, но любил её одну — Вареньку Лопухину.
Этому столь выразительному поэтическому портрету, созданному в 1832 году, чрезвычайно соответствует миниатюра Мартена, написанная лишь годом позже. Лермонтов уже уехал в Петербург и не писал Вареньке, и ей казалось, что он её совсем забыл. Поэтому на портрете она излучает такую покорность судьбе, такую тихую грусть. Вне сомнения, имеется духовная связь между поэтическим образом, созданным Лермонтовым, и миниатюрой Мартена.
Так постепенно раскрывались загадки старинных миниатюр. Черты живые тех, кто дорог истории русской культуры, доносят они нам.
