И по Андрюхиному лицу вдруг пробежала тень. Юрка заметил, как он сжал Маринкину ладошку, – от неожиданной боли вздрогнули Маришкины бровки. А Юрий вспыхнул: получается, Андрей видит всё, – и то, как он, Юрка, тайно любуется Маринкой, и как Маринка провожает его долгим взглядом, когда он уходит, чтобы не мешать их с Андреем свиданию… Семилетов постарался беспечно улыбнуться:
- Ты не торопишься, Андрюха? Может, госы сдадим… погоны получим! – а тогда и… – Юрка всё же выдал с головой своё волнение, запнулся на этом простом слове: – А тогда и свадьбу!
Андрей нахмурился, – уже откровенно. Снова сжал Маринкины пальцы, взглянул исподлобья:
- Если и тороплюсь, – значит, у меня… у нас есть основания.
Юрка растерялся… И так жалко стало Марину, – она покраснела до слёз…
… Недавно Андрей с Мариной ездили в Андрюхину деревню. Сердюков решил, что пора познакомить Маринку с родителями. Марина тоже удивилась: они уже говорили о свадьбе, но сам Андрей считал, что правильнее будет – сыграть свадьбу после выпуска. А дома, в деревне, вдруг неожиданно представил Марину родителям:
- Жена. Скоро распишемся, готовьтесь к свадьбе.
Марина подняла на Андрея изумлённый взгляд:
- Андрюш!..
Мать с отцом переглянулись. Батя молча закурил, вышел на крыльцо… А мать укоризненно покачала головой. Почти всё время молчала, – когда Маришка с младшей Андрюшкиной сестрой, Дашенькой, помогала ей на кухне готовить ужин.
За ужином отец разлил по рюмкам малиновую настойку. Андрей заметил в Марининых глазах промелькнувший испуг, сжал под столом её ладонь:
- Надо выпить! У нас так положено.
От настойки тут же закружилась голова, а ещё Марина чувствовала, что ноги становятся бессильными… Андрей с отцом пили рюмку за рюмкой, – пока бутылка не опустела…
Потом с Дашенькой мыли посуду, и Марине было очень стыдно: ей казалось, что её сильно пошатывает, и руки стали непослушными, – хоть бы не разбить вымытые тарелки!
С затаённой тревогой и растерянностью Марина увидела, что мать постелила им в мальчишеской Андрюшкиной комнате, – одну постель на двоих. Андрей плотно прикрыл дверь, снял курсантский китель, аккуратно повесил его на спинку стула. Марина робко присела на край постели, смотрела, как Андрей расстёгивает форменную рубашку…
А он стал целовать её, – безудержно, даже дыхание останавливалось. Больно сжимал грудь. Задыхаясь, Марина взмолилась:
- Андрюш!.. Может, я с Дашенькой лягу? Поздно уже…Ты устал, ложись… и я пойду. – Прошептала: – Стыдно так, Андрюш… мать, отец…
Андрей рассмеялся:
- Ну, куда ты пойдёшь?.. Отец с матерью всё поняли: я же сказал им, что ты жена моя!
- Андрей!.. Но…
- Так будешь женой! Прямо сейчас!
Андрей нащупал выключатель. Руки его, сильные и властные, потянули вниз Маринкины брючки…
Как-то Марина вместе с другими девчонками – подругами курсантов, провожали роту на трёхсуточные полевые учения… В стройном и чётком курсантском марше Марине показалось, что она расслышала, как хрустнул под чьим-то сапогом какой-то хрупкий стебелёк. А сейчас она сама была таким стебельком, – под Андрюшкиными сильными руками… Было очень больно, хотелось кричать, но за стенкой родители, Дашенька… И она до крови прикусывала губы, изгибалась от острой боли… Потом Андрей надел брюки, открыл окно, закурил… Марина дрожала от ночной прохлады, прикрылась своей тонкой блузкой. Андрей потушил сигарету, щелчком выбросил её за окно. Подошёл к Марине, заботливо укрыл её одеялом:
- Замёрзла?
Марина потянулась за трусиками, а он улыбнулся:
- Не надо…
Потом Андрей обнял её:
- Давай спать, – вон, светлеет уже…
А она стыдливо прошептала:
- Андрююш!.. Кровь на простыни… Мать увидит…
А он уже словно провалился в счастливый сон…
Марина осторожно вытащила простынку, прислушалась к ровному дыханию Андрея. Натянула брючки, блузочку. Тихонько вышла во двор. На скамейке около летней кухни – большой пластмассовый таз. Марина оглянулась: воды бы!.. Обрадовалась: вот же колодец!..
Стирала простынку и плакала, даже всхлипывала… И вдруг за спиной услышала негромкий Дашенькин голос:
- Ты не любишь Андрея… – не спросила, а будто горестно уточнила четырнадцатилетняя Андрюшкина сестрёнка…
Дашенька, чуть растерянная, стояла босыми ногами на зарослях спорыша. В ночной рубашке, с распущенными тёмными волосами… Маринка замерла: маленькая моя!.. Как же ты переживаешь за старшего брата! Быстро вытерла слёзы, обняла девчушку. Улыбнулась:
- Что ж ты… неодетая вышла! И босиком, – трава-то холодная какая от росы…
Быстро бросила на верёвку выстиранную простынку, расправила, чтобы просохла быстрее. Прижала к себе Дашу:
- Пойдём в дом!
Слышала, как тревожно стучит Дашенькино сердечко… Да разве можно рассказать девчонке… о том, что и самой-то непонятно…
Ей очень нравился Андрей. Подруги завидовали, а Настя, соседка по комнате, глубокомысленно прищурила глаза:
- Ну, Мариш!.. Самого лучшего курсанта подцепила!.. Смотри в оба: моргнуть не успеешь, – уведут… Такие, как я: я ж на Сердюкова глаз положила ещё на втором курсе!
Андрей и правда – самый красивый из курсантов: серьёзные тёмно-карие глаза, брови – как ласточкины крылья… Высокий и рослый, и форма ему идёт так, что у девчонок даже земля из-под ног уходит… И – строгий такой! Никаких вольностей не позволял. Целовались, конечно… И не раз Маринка – в неясном девичьем страхе – вдруг чувствовала его желание… Но он умел взять себя в руки. А зимой Андрей сказал:
- Сразу после выпуска поженимся. К месту службы офицер должен ехать с женой.
От его уверенных слов Маришке показалось, что от счастья она взлетела куда-то в облака: она – офицерская жена!
А потом Андрей познакомил её со своим лучшим другом. Так и сказал:
- Юрка – он мне как брат. Мы с ним с первых минут в училище дружим. И всю жизнь будем вместе, – ротный обещал помочь с распределением, чтобы в одну часть.
А лучшим Андрюшкиным другом оказался… Юрка Семилетов, Маринкин одноклассник… И – сосед, – росли вместе… А после школы как-то и не встречались: то у Юрия – полевая практика, то она, Маринка, в детском лагере медсестрой работала… Или у тётки, в другой деревне, была. А сейчас изумлённое восхищение в Юркиных глазах быстро сменилось непонятной грустью, и у Маринки сердце сжалось… Смотрела на него и вспоминала белые прохладные речные кувшинки… И – как она держалась за Юркины плечи, когда он ещё в восьмом классе катал её на мотоцикле, – летел по деревенской улице за околицу, а у неё от страха и счастья… и от того, что она касалась губами выгоревших Юркиных волос на затылке, сердце обрывалось и снова взлетало… И глаза тогда у Юрки были светло-светло-синие, – тоже будто выгоревшие… А теперь Марине показалось, что она тонет в его погрустневших глазах, – тёмно-синих, как только-только распустившиеся бутоны полевых васильков… И прежде белёсые Юркины волосы и брови сейчас стали светло-золотистыми. И форма курсантская Юрке идёт, – не меньше, чем Андрею.
Нет, Андрей по-прежнему очень нравился Марине. И она хотела быть его женой… Вот только сердце больно сжималось, когда Юрий смотрел на неё с такой восхищённой грустью… Он, конечно, старался скрыть эту свою грусть и быстро уходил, оставлял их с Андреем вдвоём. А ей хотелось видеть его тёмно-васильковые глаза… и – чтобы дух захватывало, как тогда, на мотоцикле… И – совсем уж тайно! – хотелось, чтобы он любовался ею…
Андрей хмурился… и тоже скрывал это. А потом решил, что они с Мариной поедут в деревню, к его родителям…
Дашенька прерывисто вздохнула… Марине снова послышался её горький голосок: ты не любишь Андрея… Сейчас Даша с надеждой переспросила:
- Ты любишь его? – Заторопилась, взяла Марину за руки: – Он самый лучший! И он очень любит тебя, – он нам столько рассказывал о тебе! Когда приезжал – без тебя, только и говорил о тебе!
Марина собрала густые Дашенькины волосы, улыбнулась:
- Давай, – заплету косички. Хочешь, научу тебя колоском плести? Тебе очень пойдёт…
А в глазах Андрюшиной сестры – тот же горестный вопрос… И Марина ответила девчонке, – справляясь со стыдом:
- Андрей же сказал вам, что я – его жена. Значит, люблю.
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Навигация по каналу «Полевые цветы»
