Сергей Павлович Елисеев
(Из опыта обучения летному и парашютному делу)
Прошло более 80 лет с того времени, когда выступал председатель Осоавиахима перед советской военной элитой, но и сейчас многое из сказанного актуально. Ведь любое движение вперед в чем -то повторяет «давно забытое старое».
Прежде всего напомним читателю, что к середине 1930-х годов военно-политическая обстановка в мире становилась все более напряженной. Отход Германии от выполнения версальских ограничений, введенных в 1919 году по сухопутной, морской и авиационной составляющим вооруженных сил, произошел сразу после прихода Гитлера к власти в январе 1933 года, а официально о начале форсированного восстановления воздушных сил министр авиации Германии Геринг объявил 13 марта 1935 года. Реакция СССР была мгновенной. В марте - мае 1935 года руководство СССР приняло ряд решений, направленных на укрепление советской авиации, включая авиацию Осоавиахима.
Наиболее ярко осветил состояние дел оборонного общества председатель Центрального совета Осоавиахима Роберт Петрович Эйдеман (1895 – 1937). Выступая на заседании Военного совета РККА в начале декабря 1935 года, он проинформировал высших командиров как о достижениях организации, так и о ее некоторых проблемах.
Р. П. Эйдеман докладывал: «Осоавиахим – организация серьезная, она из организации преимущественно пропагандистской и агитационной превратилась уже в организацию сложную, с богатейшей материальной частью. (…) Сегодня я могу уверенно сказать, что ни один фронт в Гражданской войне не обладал такой материальной частью, какая сейчас есть у Осоавиахима».
Далее он проинформировал присутствующих, что в организации имеются 3 700 учебных пунктов и 800 учебных лагерей, через которые только в 1935 году прошло около миллиона допризывников и вневойсковиков. Во всех учебных пунктах и лагерях имеется материальная часть, включая танки. В стране зарегистрировано 146 аэроклубов, однако пока большинство из них находится в стадии организации. Задержки вступления в строй аэроклубов происходят там, где армия не помогает их становлению, а иногда и мешает.
Тут в своей речи Р. П. Эйдеман обратился к П. Е. Дыбенко, бывшему тогда командующим войсками Приволжского военного округа, со словами: «Например, Вы, Павел Ефимович, забираете от Саратовского аэроклуба аэродром и ангар. Да, да, твои части забирают.
Дыбенко из зала: С согласия начальника.
Эйдеман: Который кричит благим матом».
После обмена репликами с залом Эйдеман продолжал: «Наши аэроклубы в своем большинстве находятся в организационном состоянии, но и в этих аэроклубах уже сейчас сосредоточено почти 1 000 самолетов. Из этих 1 000 самолетов (мы варварски эксплуатируем материальную часть) в действии сейчас находятся около 700. Правда, мы еще плохо работаем. Мы налетали в этом году 120 тысяч часов. При этом налете дали большое количество аварий. У нас на одну аварию приходится всего 1 800 часов. В чем тут беда, где тут причина? Когда мы стали изучать эти аварии, то оказалось, что основным виновником аварий является летчик, особенно при внеаэродромных полетах. (…) Именно потому мы в этом году стали выводить наших летчиков на местные и круговые перелеты. (…) Основное количество аварий падает на те кадры, которые являются менее квалифицированными. Поэтому мы считаем необходимым скорейшее осуществление указания о прикреплении определенных частей военно-воздушного флота к аэроклубам. Правительство постановило за каждую отработку летчика, прикомандированного из ВВС РККА, платить через Осоавиахим 5 000 рублей».
«Голос из зала: Скажите, сколько летчиков Вы подготовили?
Эйдеман: Я не хотел бы сейчас объявлять цифры, пока мы еще не выпустили этих летчиков, но во всяком случае могу довести до Вашего сведения, что обучается около 4,5 тыс. человек. И могу сказать еще, что первые итоги таковы, что, например, в городе Луганске пока все сдают хорошо, то же самое в Бежецке, – сдача идет прекрасно. Но там плохо то, что несколько раньше их выпускают. (…)
Мы чувствуем стремление молодежи овладеть воздухом, прыгать с парашютами, парить на планерах. Именно в итоге этой огромной тяги к авиации мы имеем небывалый размер в области парашютного дела. Могу Вам сказать, что за последнее время у нас прыгало 20 000 человек, причем из этого количества 2,5 тысячи прыгали пять и более раз. Это очень большое дело.
Из зала: Как учитываются парашютисты в военкоматах?
Эйдеман: Молодой человек, который получил звание парашютиста, когда берется на учет, он берется по парашютной категории. Здесь мы встали на путь комплектования соответствующих парашютных частей.
В области парашютного дела катастроф чрезвычайно много. Здесь играет роль и плохое состояние материальной части, и не только потому, что нет за ней должного у нас ухода, но и потому, что от заводов мы получаем парашюты плохого качества. Кроме того тут сказывается и наша неорганизованность. Например, мы установили, что плохо у нас поставлено дело укладки парашютов, допускается обезличка, прыгающий сам не укладывает (парашют. – С. Е.) и т. д
Мы имеем на 20 000 человек парашютистов 22 убившихся. Часть из них падает на инструкторские кадры. Правда, инструкторские кадры находились тоже не на высоте. Два инструктора, не из лучших, умудрились убиться, прыгая с вышки. Это так было: раз спустился на руках (он агитировал за парашют). Второй раз спустился на руках с вышки, а на третий раз руки ослабли, не выдержали – убился насмерть.
Можно бесспорно сказать, что парашютный спорт увлекает нашу молодежь. И поэтому было необходимо провести ряд серьезных мероприятий, организующих дело. Совместно с ЦК ВЛКСМ мы организовали специальный учебный сбор, где всех инструкторов парашютного спорта мы проверяли и переобучали. Многих лишили звания.
Нам удастся обеспечить разворот парашютного спорта. Мы имеем все возможности приблизить парашют и к колхозам, и к фабрикам – при помощи парашютных вышек. Их уже сотни. Вышка – это интересный аттракцион, на котором пользуются учебным парашютом, изучают его, учатся, как его надо укладывать, учатся прыгать с вышки. Этим путем мы отбираем людей для кружков II ступени, где прыжки ведутся уже с самолета. Если человек не умеет себя вести на вышке, его отстраняют. Мы убедились, например, что некоторые французы, которых мы обучали, плохо ведут себя на вышке, а раз они не могут с вышки, то и с самолета не смогут. Произвели мы на этой основе отбор.
Нарком обороны К. Е. Ворошилов: Чему они и были рады.
Эйдеман: Тов(арищ. – С. Е.) Народный комиссар, конечно, они были не очень озадачены этим. (…) Это дает нам полную возможность сейчас дать такой огромный разворот парашютного спорта первой ступени, изучение парашюта, начиная с прыжков с вышки. На этой базе мы сможем получить более высокие формы, но и здесь мы почувствуем острый недостаток в соответствующим образом подготовленных кадрах.
Из лучших прыгунов, прыгнувших пять и более раз с самолета, мы создаем специальные отряды. Обучаем и тактике десантной борьбы. Но тут, как и Красная армия, мы ощущаем недостаток в учебных пособиях. Надо скорее создать инструкцию по тактике десантных отрядов.
Ведь это тактика особая. Люди, которые будут действовать в тылу противника «регулярными» методами, успеха не обеспечат.
Как это ни парадоксально, но выходит так, что на базе совершенной техники, какая имеется в авиации, которая дает широкую возможность разворота парашютному делу, настоящих десантников не подготовить».
