Багровый и белый отброшен и скомкан,
В зеленый бросали горстями дукаты,
А черным ладоням сбежавшихся окон
Раздали горящие желтые карты…
На волнах “Русского радио” ведущий одной из развлекательных викторин
задал слушателю сакраментальный вопрос: “К какому поэтическому течению примыкал поэт Владимир Маяковский: символизм, футуризм, эксгибиционизм?”
После непродолжительных мучительных раздумий слушатель выбрал эксгибиционизм.
Пожалуй этот неандерталец прав.
В молодости уроженец села Багдади отличался довольно вызывающими манерами.
Иван Бунин в «Окаянных днях» вспоминал:
Я сидел с Горьким и финским художником Галленом. И начал Маяковский с того, что без всякого приглашения подошел к нам, вдвинул стул между нами и стал есть с наших тарелок и пить из наших бокалов…
Футуристы, закрутившие по началу вихрь в головах сограждан, а потом в жизни и быту - в словах и поступках не церемонились.
Эпатаж, пощечина общественному вкусу, желтая кофта.
Маяковский всегда был из ряда вон:
«Взял у сестры кусок жёлтой ленты. Обвязался. Фурор. Значит, самое заметное и красивое в человеке – галстук»…
Не стоит забывать, что в центрифуге футуризма зародился фашизм!
Я, чувствуя платья зовущие лапы
В глаза им улыбку протиснул, пугая
Ударами в жесть, хохотали арапы,
Над лбом расцветивши крыло попугая.
Все дозволено – это все о нем:
Он уже было раскрыл свой корытообразный рот, чтобы еще что-то спросить меня, но тут поднялся для официального тоста министр иностранных дел, и Маяковский кинулся к нему, к середине стола. А там он вскочил на стул и так похабно заорал что-то, что министр оцепенел. Через секунду, оправившись, он снова провозгласил: "Господа!" Но Маяковский заорал пуще прежнего. И министр, сделав еще одну и столь же бесплодную попытку, развел руками и сел…
Гений и злодейство – две вещи совместные.
Гений самоутверждается на обломках старого, провозглашая новый порядок или соответственно беспорядок.
Футуризм и Маяковский вызвали бурю. И сами погибли в горниле этого плавильного котла истории.
В 1930 году в квартире на Лубянке (куда Маяковский переехал из Гендриковского переулка, где он жил втроем с двумя НКВД-эшниками, Лиля Брик «присматривала» за поэтом, чтобы он не очень далеко отклонялся влево), свел с жизнью гениальный сумасброд Владимир Маяковский:
В том что умираю не вините никого и пожалуйста не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама сестры и товарищи простите – это не способ (другим не советую) но у меня выходов нет.
Лиля – люби меня.
Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. –
Если ты устроишь им сносную жизнь – спасибо.
Начатые стихи отдайте Брикам они разберутся.
Как говорят – «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт
Я с жизнью в расчете и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид.
Счастливо оставаться…
