Хорхе Луис Борхес занимает в моей жизни особое место. Его удивительная, отточенная до состояния мономолекулярного лезвия фантазия, создающая блестящие произведения, из которых невозможно убрать ни единой слова, ни единой буквы (отдельное уважение переводчикам) с самого первого прочтения оказывали на меня почти гипнотическое действие. Зеркала и лабиринты, фантастические существа и легендарные персонажи — все это сплетается в творчестве Борхеса в единый филигранный узор неповторимой вселенной Литературы.
Одна из галактик этой вселенной — великолепные литературно-исторические мистификации, в рамках которых Борхес создает подробные аналитические рецензии на вымышленные литературные произведения выдуманных им авторов, разборы несуществующих философских трактатов и подробные биографии никогда не живших людей.
Борхес настолько искусно сплетает в этих произведениях свой вымысел с реальностью, что достоверность их кажется самоочевидной — до той поры, пока ты не начнешь тщательно штудировать энциклопедии и справочники, и не обнаружишь, что в то время как часть упоминаемых Борхесом мест, событий и людей, несомненно, принадлежат реальности, о других в справочной литературе нет ни единого упоминания, и тебе остается лишь признать, что Мастер в очередной раз создал шедевр, в котором полностью стирается грань между реальным миром и вымыслом.
Я уже публиковал на канале статью, посвященную борхесовскому миру Тлёна, в которой, грешным делом, и сам слегка побаловался легким подражательством сеньору Борхесу, но в «Тлёне» все же к концу становится ясно, что мы имеем дело с причудливой фантазией автора. В других произведениях-мистификациях это не столь очевидно. Таков, например, рассказ «Три версии предательства Иуды», настолько правдоподобно описывающем метафизические и богословские изыскания Нильса Рунеберга, вымышленного шведского теолога, стремящегося найти новую трактовку вполне понятного из названия эпизода Священного Писания.
Забавно, но лениво копаясь в интернете на предмет плодов моих предшественников на ниве исследований прозы Борхеса, я наткнулся на несколько работ (преимущественно студенческих), в которых на Нильса Рунеберга (и даже на его труды) ссылаются, как на нечто вполне реальное. Я, признаться, до сих пор не знаю придумал ли Борхес странные идеи, вложенные им в уста Рунеберга, сам, или вычитал их в каких-то малоизвестных списках рукописей старых ересиархов и гностиков. Не было ли предательство Иуды земным отражением жертвы снизошедшего Бога? Или это был высший подвиг аскета, пожертвовавшего не только плотью, но и бессмертной душой ради вящей славы Господней? Или — самая радикальная версия — возможно, именно Иуда, как принесший максимально возможную жертву, и был истинным Искупителем?
Для меня, как агностика, версии эти представляют ценность умозрительную. Для Рунеберга же это был вопрос вопросов, приведший его на грань отчаяния и умопомешательства, столь достоверного, что спустя почти 80 лет иные склонны всерьез исследовать его предположения…
Но быть, может и мы не готовы?
В этом экуменическом равнодушии Рунеберг усмотрел
почти чудесное подтверждение своей идеи. Бог повелел быть равнодушию; Бог не желал, чтобы на земле стала известна Его ужасающая тайна. Рунеберг понял, что еще не пришел час. Он почувствовал, что на его голову обрушиваются все древние
проклятия Господни; он вспомнил Илью и Моисея, которые на горе закрыли себе лица, чтобы не видеть Бога; Исайю, павшего ниц, когда его глаза узрели Того, чьей славой полнится земля; Саула, глаза которого ослепли на пути в Дамаск; раввина Симона Бен-Аззаи, который узрел Рай и умер; знаменитого колдуна Джованни из Витербо, который обезумел, когда ему удалось узреть Троицу; мидрашим, которые презирают нечестивцев, произносящих Шем-Гамфораш, Тайное Имя Бога. А
не стал ли он повинен в этом преступлении? Не была ли его мысль кощунством против Духа, хулою, которой не будет прощения?
Кто может сказать наверняка?
Борхес на ЛитРесе. Покупая книгу по этой ссылке, вы поддерживаете канал )
