«У церкви стояла карета, там пышная свадьба была» - наверное, многим знакома эта песня, в которой девушку без её согласия выдают замуж за состоятельного мужчину. В царской России браки в подавляющем большинстве заключались по расчету, и эта тема нашла многочисленное отражение в литературе, живописи и в народном фольклоре тех лет.
К выбору «второй половинки» в то время относились очень серьезно, ведь развод был почти невозможен. Решающее слова было за родителями, мнение молодых, вступающих в брак, особенно девушек – редко принимали к сведению, и свадьбы по принуждению были обычным явлением. Слезы и отчаяние невесты, которую отдают замуж против её воли, стали сюжетом для знаменитой картины Ф. Журавлева «Перед венцом»:
Роскошный наряд невесты, тончайшая фата и золотые украшения говорят о том, что отец нашел ей богатого жениха, с помощью которого, видимо, надеется поправить свои дела. Он явно не намерен менять своего решения, считая, что дочь просто еще не понимает, какие выгоды сулит ей это замужество, и уверен, что она поплачет, но сделает так, как он скажет. Семья верующая – это видно по многочисленным иконам на стенах, а, значит, дочь вряд ли посмеет поступить против воли отца. В дверях мы видим мать, которая, хоть и жалеет своё дитя (в её руках платок, которым она, наверное, утирала слезы), но вмешиваться не станет: она тоже уверена, что всё к лучшему: её девочка будет обеспечена, и это, по мнению матери, главное.
Существует и другой вариант картины,
где мы видим в дверях жениха, очень недовольного этой вспышкой упрямства своей суженой. Но и здесь родители невесты, как и жених, ждут, что она сейчас опомнится, встанет и покорно пойдет к венцу.
Огромную, часто решающую роль играло приданое невесты. Его размер, как и состав, зависел от сословной принадлежности и социального положения семьи. В состоятельных мещанских и купеческих семьях за невестой обычно давали одежду, текстиль, перины, мебель, посуду, за самыми богатыми невестами давали деньги, дома и фабрики.
После официальной помолвки производилась подробная опись приданого невесты с указанием стоимости всех предметов: платьев и даже чулок, шалей, верхней одежды, постельных принадлежностей, столового серебра, которое особенно ценилось среди посуды, и, конечно, драгоценностей, если таковые имелись. Накануне свадьбы всё это торжественно привозилось в дом жениха, где его родственницы – в первую очередь, конечно, будущая свекровь, - тщательно проверяли всё приданое по списку. Именно такая сверка изображена на картине Василия Пукирева «Прием приданого в купеческой семье по росписи»:
Мать жениха, видимо, из обедневших дворян, придирается к платью невесты, а сама невеста – молодая и красивая девушка в нарядном рубиновом платье – хоть и явно возмущена этими придирками, но не решается высказать свое недовольство вслух - ведь жених может и расторгнуть помолвку, если сочтет приданое недостаточным, а такой поворот для невесты крайне нежелателен: отвергнутой девушке непросто будет найти себе новую партию. Рядом с невестой стоит подруга, старающаяся её утешить, а отец и родня невесты в дверях – просто ждут, не вмешиваясь и желая, чтобы всё окончилось благополучно.
Браки между дворянами и купцами, хоть и считались мезальянсом, но в XIX веке были уже очень популярны, так как сделка была выгодна для обеих сторон: жених поправлял своё материальное положение за счет состояния невесты, а она, в свою очередь, получала дворянский титул, который могла передать по наследству детям. Родители девушки обычно не спрашивали её мнения о женихе, стремясь «породниться» со знатью.
Как раз такую картину сватовства майора-дворянина к купеческой дочке и изобразил Павел Федотов в 1848 году:
Здесь мы видим богатую обстановку купеческого дома, девушку в дорогом платье, пытающуюся убежать, которую мать хватает за юбку: скорее всего, всё уже решено. О решенной судьбе девушки говорит и фигура майора в дверях, который спокойно поглаживает усы и явно уверен в успехе: он – дворянин, а значит, мать и отец девушки сочтут за счастье породниться с его семьей. Можно не сомневаться, что капризная красавица никуда не денется и пойдет с ним к алтарю.
Похожая ситуация описана и в романе Всеволода Крестовского «Петербургские трущобы» (по мотивам которого снят известный сериал «Петербургские тайны»): князь Владимир Шадурский, промотав своё состояние, делает предложение дочери купца-миллионера Дарье Шиншеевой, чтобы выпутаться из долгов и избежать позорной описи имущества.
В фильме история заканчивается куда более радужно, чем в романе: князь жестоко поплатился за своё распутство, Долли отказывает ему и через год выходит замуж по любви за благороднейшего человека, тоже князя. Но в романе, где В. Крестовский довольно точно и жестоко отразил правду жизни своего времени, отношения Долли и Владимира заканчиваются классически: они заключают брак – сделку, в котором поддерживается видимость отношений для светской публики.
Среди аристократов популярным и самым желанным приданым к концу XIX века стали деньги и недвижимость, а не одежда, посуда да мебель, т.к. мода менялась всё быстрее, а деньги оставались деньгами, и дома с землями – всегда в цене. В дворянских семьях при выборе невесты или жениха огромное значение придавалось и социальному происхождению: знатные графы и князья с презрением смотрели на представителей так называемого «чиновничьего дворянства» - то есть тех, кто стал дворянином, дослужившись до чина коллежского асессора. Однако у бесприданницы, даже знатного рода, было мало шансов найти себе достойную пару: эту драму прекрасно описал в своей бессмертной пьесе А.Н. Островский.
Беда Ларисы была именно в том, что она не могла найти себе «ровню»: по выражению Кнурова, «Огудаловы – фамилия порядочная», но какому дворянину нужна бесприданница? Только такому, как Карандышев, который, хоть и имеет свою деревеньку и вроде бы принадлежит к высшему сословию, но его попытка стать на одну доску с Паратовым: «Мы, образованные люди, а не бурлаки», - вызывает бурные гнев последнего: этот выскочка посмел сказать «мы» ему, Паратову, представителю высшего общества! «Выскочка» был жестоко наказан за свою дерзость на «званом обеде»: Паратов растоптал его, опозорив перед любимой девушкой и отняв её, когда желанная свадьба казалась Карандышеву уже такой близкой!
А что же крестьяне? У них браки тоже заключались по расчету? До отмены крепостного права – да, но только расчеты строили помещики. Конечно, попадались среди них и такие, которые мало вмешивались в личную жизнь своих крепостных, но в подавляющем большинстве барин был заинтересован в том, чтобы молодые крестьяне побыстрее создавали семьи: у него появлялось новое тягло, на которое можно наложить оброк, и новые будущие работники – дети крепостных. Не секрет, что крестьян совершенно искренне не считали людьми, поэтому с ними не церемонились: барин или по личному усмотрению выбирал жениха и невесту, обычно обращая внимание на физическое здоровье и силу – дабы родилось здоровое потомство, или проводилась жеребьевка: молодых людей нужного возраста сгоняли в какую-нибудь контору, где они по жребию распределялись на пары, и священник тут же проводил обряд венчания.
Часто крестьянок отдавали замуж после того, как барин сам «развлечется» с нею. Иные помещики заводили себе целые гаремы крепостных «девок», которых после, забеременевших или просто надоевших, насильно «дарили» в качестве жен местным мужикам. Несчастной девушке приходилось всю жизнь терпеть побои от мужа, т.к. то, что она вовсе не «нагуляла» ребеночка, а была изнасилована, никто и не думал учитывать. «Порченная» - и всё, этого было довольно для издевательств и унижений. Трудно даже представить судьбу горше, чем у крепостной девушки, особенно, если она была хороша собой. Несчастным оставалось только утешаться наставлениями попов, что «на все воля божья» и что «на том свете воздастся». Я думаю, что именно религия сыграла главную роль в формировании у русского народа рабской психологии.
Иная судьба, но не менее трагичная, ждала «дворовых» крепостных – то есть тех, кто работал прислугой в барском доме. Этих, напротив, старались обречь на безбрачие и одиночество, т.к. семья и дети мешали бы им по целым дням работать на удовлетворение прихотей своих хозяев. Некоторые барыни доходили до того, что привязывали девок к стульям, чтобы те пряли, ткали и вышивали целый день, не вставая с места (даже в туалет сходить - нужно было получить разрешение). А помещица Варвара Дукмасова (по свидетельству писателя С.Н. Терпигорева) хвасталась роскошно вышитым пеньюаром, который «Двенадцать девок два года вышивали… три из них ослепли», и жалела девку Дарью не как человека, а как износившийся инвентарь: «Первая вышивательница была». Конечно, какое там замужество и дети для «вышивательниц», «прядильниц» и лакеев – по мнению барыни, это ж одни убытки!
Но если крестьянам все-таки позволялось выбрать себе пару самостоятельно – на что обращали внимание прежде всего? Приданое у крестьян не было главным, и даже красота невесты была не слишком важна (хотя и желательна). Более всего ценились: здоровье, выносливость девушки и умение выполнять домашнюю работу, а также целомудрие. Если невеста была непривлекательна или утратила невинность до свадьбы, это старались компенсировать какой-либо доплатой: деньгами или ценными вещами (впрочем, то же самое практиковалось и в семьях остальных сословий). Сначала в дом невесты приходила сваха и за два-три прихода договаривалась с её родителями, согласие самой девушки было необязательным. Если сваты достигали договоренности, то обычно скрепляли договор рукопожатием, и через несколько дней к родителям невесты приезжал жених со своей родней: это называлось смотрины. Девушку наряжали во всё лучшее, насколько позволял достаток, а родители жениха просили её показать, насколько она искусна в рукоделии или в чем-то еще. Свадьбу играли «через пост», чтобы было время к ней подготовиться. Например, часто сватовства и смотрины проходили на Масленицу, тогда венчание – после Великого поста.
Полушутливо, но, по сути, правильно обряд смотрин показан в сказке Александра Роу «Морозко»:
Наряженную и нарумяненную Марфушу потенциальная свекровь просит похозяйничать и приготовить «гусячьи потрошка», которые её сыночек «очень обожает». Марфушка отправляется ловить гусей, не справляется с задачей и купается в пруду, где теряет фальшивую косу. Но предполагаемая свадьба сорвалась не из-за того, что были смыты румяна и даже не из-за «купленной на ярмарке» косы, а из-за того, что выяснилось: Марфуша ничего не умеет делать по хозяйству. А такая жена в крестьянской семье была не нужна никому. Крестьянская жизнь – эта работа от зари до зари, да много детей, которых надо вырастить, выкормить, воспитать – и всё это ложилось на плечи женщины. Доля русской крестьянки была самой тяжелой – воистину «Вряд ли труднее сыскать!» Только более-менее удачное замужество могло подарить женщине немного счастья, но, увы - доброе, человечное отношение мужа к жене было в те годы большой редкостью.
Благодарю за внимание!
Кому понравилась статья - ставьте лайки, подписывайтесь на мой канал!
Всем добра!
