Бывают дни, когда особенно трудно не думать о плохом. Глядя из окна машины на проносящиеся взрытые поля, притихшие леса и спящие деревни, сразу понимаешь, что наступила осень.
Для каждого есть такая пора года, когда легче всего с размаху рухнуть в негатив. И для меня это именно осень, которая всегда приносит с собой сложные мысли и грустные воспоминания.
— Мам, мам, а что это?
— Мам, пап, куда мы едем? А мы заедем в кафе? А почему?.. А зачем?..
Наши дети не дают скучать, к счастью Андрей, мой муж, держит оборону и отвечает на все вопросы. А я только иногда поддакиваю и подсмеиваюсь — не хочу, чтобы дети видели грустную маму. Мне, как никому, хорошо известно, что малыши часто обвиняют себя в проблемах взрослых.
Наверное, и я была такой, как моя дочь в 4 года, а старший брат, как мой почти шестилетний сын.
Наша разница в возрасте была невелика, но Лёша всегда заботился обо мне, как взрослый. Больше ведь некому было... Мы с братом из поколения 90-х, мы брошенные дети, мы острова, затерянные в море жизни. Сколько себя помню, родители крепко выпивали.
Новый рассказ
Мы редко могли видеть их трезвыми, да и эти мгновения были не в радость: дни вынужденной трезвости оканчивались бурными ссорами, а то и драками. Иногда, потирая ушибы и размазывая слёзы по лицу, моя мать прижимала нас к себе и рыдала, перемежая проклятия и мольбы о прощении.
«Простите меня, любимые! Прости, Лёшка, прости, Наташка!.. Детки мои!» Этих слов мне вполне хватило, чтобы простить маму с детским простодушием, чтобы ждать её после и отчаянно надеяться, что она возьмётся за ум...
Всё закрутилось неожиданно. Моя непрочная память сохранила лишь какие-то бессвязные обрывки, яркие всполохи зарева воспоминаний о том пожаре, в котором безвозвратно сгорели все наши детские надежды.
Помню, мы долго были заперты в нашем холодном доме, нам было голодно и страшно. По ночам вокруг деревни бродили и выли не то волки, не то собаки.
Днём, когда лучи солнца пробивались через заткнутое одеялом окно, мы просыпались. И, чувствуя невыносимые муки голода, хотели уснуть вновь, но не могли.
Множество раз мы пытались открыть дверь, но она не поддавалась. Когда у нас закончилась вся еда, Лёшка исхитрился просунуть через разбитое стекло руку и отчаянно размахивал ею.
Мы кричали, как голодные котята, и иногда кто-то из соседей приносил нам немного хлеба, кислое молоко и драгоценные кубики сахара. Наверное, со временем соседи не выдержали и обратились куда следует.
