Текст: Галина Мумрикова
Завтра заканчивается выставка «Перезагрузка. Новый взгляд» (куратор – Петр Баранов) которая проходила в галерее А3 (объединение «Выставочные залы Москвы») и о которой я слышала самые противоречивые мнения. Впрочем, о старой концепции галереи лично мне мало что известно, а потому решила не соваться в историю вопроса, а просто сходить на выставку.
Ну что ж, типичная выставка a la непревзойденный Петр Баранов: развеска и освещение прекрасные, хотя выставочное пространство отнюдь не простое, состав успешных авторов – их 20 – достойней некуда, при этом новый куратор обещает, что помимо всяческих инициатив в виде лекций и образовательных программ, галерея будет поддерживать художников и привлекать коллекционеров. Недаром именно эта выставка была включена в параллельную программу только что прошедшей ярмарки современного искусства Cosmoscow и все работы на выставке можно было купить.
«С кого начать?» - думала я, но старт не состоялся, потому что как можно было пройти мимо полотен Ольги Гречиной. В зале еще оказались и ее поклонники. Творчеству Гречиной приписывают разнообразие и сплетение стилей, и это действительно так. Невероятные почти фотографические маки спокойно уживаются с уходящей в никуда тропинкой, азартные велосипедисты с кусочком деревенского лета с красным квадратом вроде как смятого одеяла в центре – а в целом символ тепла, цветения, яркости, ведь за летней постелью виден добротный дом. Картина-вспышка. Что уж говорить о Люксембургском парке? Вот у Паоло Монти мраморная вуаль, а у Ольги Гречиной как бы вуаль живописная, и немного вы найдете среди нынешних «живописцев» кто, умеет так живописать – без красок.
Александр Суворов, как и Ольга Гречина, тоже выпускник Суриковки, работает в редкой сейчас технике офорта. Редкой, потому что эта техника требует филигранного мастерства и упорства. Это вам не мордашки накидать на холст за пять минут, которых в изобилии кидают направо и налево многие актуальщики. В сериях офортов Александра Суворова ничего загадочного нет. Двери. Старые, оставшиеся лишь в прошлом, видевшие многих и теперь позабытые. И как бы вынутые из городской бездны мастером, не давшим им уйти в небытие…
Созвучна творчеству Суворова и живопись Владимира Брайнина, члена-корреспондента РАХ. Чем? У «певца Москвы» тоже часто встречаются разные фрагменты столичных домов (крыши, двери и т.д.), у которых даже есть конкретный адрес, но в то же время все его картины как будто без адреса: в одних какое-то бессилие перед явным разрушением, в других – противостояние этому разрушению, как например, в этих мощных львах, которые также не дадут старине уйти в никуда.
Уроженец Алтайского края, художник Виктор Калинин учился в Строгановке у Коржева. Он из поколения семидесятников. Нго картины находятся в коллекциях более тридцати художественных музеев, в том числе в Государственной Третьяковской галерее, Русском Музее, в Дрезденской картинной галерее, в Художественном музее университета Южной Флориды и т.д. Профи любят находить в его картинах всякие «миметизмы», какой-то «надбытовой масштаб» (?), «философическую приподнятость, мятеж красок и т.д. Да, все это, наверное, есть. Но если перевести с философского и искусствоведческого на язык, приближенный к массам, то налицо глубокое обобщение русской классической школы живописи и столь же глубокого понимания истоков, истории и любого нового искусства.
Из более молодых хочется отметить Анну-Катю Тагути. Она больше тяготеет к символическим портретам, к многослойной живописи, в которой «замешивает время – прошлое, настоящее, будущее. Ее последняя «персоналка» прошла в музее Эрарта в Санкт-Петербурге. Произведения находятся в разных странах, и у Тагути множество проектов – «Люди», «Большой портрет», «Вторая душа», «Аксессуары и не только»… Рука у нее не женская – никаких цветочков с завитушками. Женское проглядывает лишь в работах с тканью, наверное. Но вот – «Чикаго». Тоже портрет – только города, большого, скорее, неуютного, чем комфортного, скорее, в непогоде, чем при солнце. Это так. Душу Чикаго здесь видно насквозь.
В конце 90-х художник Эдуард Аниконов, закончивший «Репу» в Питере, блистал на выставках в частных галереях Америки и даже на Артэкспо в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Потом он возвращается в свой родной Магнитогорск, участвуя в выставках и в Магнитогорске, и в Москве, и за рубежом. А в 2012-м, когда на Артэкспо в Нью-Йорке после того, как он выставил здесь жикле, то сразу оказался в ТОП-50 лучших художников мира. Одна его картина попала в коллекцию Анни Жирардо. Его «Золотую жажду» в 2014-м видел на Таймс Сквер весь Нью-Йорк. Индустриальная и постиндустриальная тема в живописи для Аниконова не какая-то дань моде или сиюминутному порыву – он родился в Магнитогорске и еще у него была возможность увидеть Магнитогорский металлургический комбинат изнутри и сделать о нем серию работ.
Отвергнув в свое время Мухинское училище в Питере, Маша Семенская уехала в Европу в поисках своего «я». Одна из участниц сообщества «Деревня художников Фиолент». Ее картины – это не абстракционизм, не авангард. Это «множества «я», потоки образов, в которых я узнавала и продолжаю узнавать себя, множества «я», которые живут благодаря другим – это и есть отпечатки, изображения на поверхности картин», – так она сама говорит о своих работах.
Ученик мастерской Айдан Салаховой Федор Петрик еще в стенах Академии первоклассно рисовал… бумагу, и его первый персональный проект «Человек – Складки» реально имел успех. В его бумаге критики нашли массу смыслов, как и в многочисленных челобреках и т.д. Теперь надо искать смыслы в жуке, пузо которого расписано под детскую варежку.
Впрочем, Федор уже попал в поле зрения арт-сообщества, так что успех всех его дальнейших проектов обеспечен. Флора и фауна, челобреки и прочие человеки – их же в качестве объектов так много! Ужас, как много.
#выставки#изобразительное искусство#
#петр баранов#перезагрузка.новый взгляд#
