Гениальный советский физик искренне считал, что жена должна радоваться его изменам. Больше того, это должно быть обязательной составляющей их общего счастья
Любимая женщина академика Ландау
⭐История великих людей в популярных рассказах. Основано на реальных фактах⭐
Сковорода была тяжёлая, чугунная, с деревянной ручкой. Мама Дау, Любовь Вениаминовна Гаркави-Ландау привезла её из родного Могилёва и рассказывала, что на ней жарила гусей ещё её прабабка. Кора с трудом её поднимала, однако любила больше, чем прочие новые, модные и лёгкие. Те быстро нагревались, но на них всё горело и получалось то пресным, то пересоленным, а иногда даже по неизвестным причинам и без посторонних примесей приобретало отчётливый кислый вкус. А этот древний монстр прогревался равномерно и прекрасно держал температуру, так что в нём всё готовилось, как в печке, особенно если Кора прикрывала сковороду крышкой. Мелко порезанный лук громко шипел и потрескивал, распространяя по просторной кухне гипнотизирующий аромат. Время от времени в тонком слое растопленного свиного жира моментально вырастал и взрывался миллионами раскалённых брызг пузырёк. К счастью, ручка у сковороды была длинная, и до Коры почти ничего не долетало, но она всё равно пугалась каждому хлопку и инстинктивно закрывала глаза. Лук уже приобрёл характерный тёмно-золотистый цвет, и Кора была готова вот-вот снять сковороду с огня. Тут надо было быть внимательной, чтобы не упустить нужный момент, иначе краешки луковых чешуек могли подгореть и приобрести горький привкус. А Лёва был капризен, и запросто мог отказаться есть «испорченную стряпню». Поэтому она не тронулась с места, когда услышала, что в прихожей открылась дверь.
Да этого было и не нужно. Дау сам влетел в просторную кухню спустя всего несколько секунд. Он так торопился, что даже не снял, а лишь наполовину расстегнул свой модный бежевый макинтош. Супруг отобрал у Коры сковороду, да она и не сопротивлялась, отставил на деревянную подставку, крепко обнял женщину за талию, приподнял и закружил. Поцеловав Кору в нос, он торжественно объявил:
- Корочка, я к тебе с очень приятной вестью, сегодня вечером в двадцать один час я вернусь не один, со мной придёт девушка! Я ей сказал, что ты на даче и у нас вся ночь будет в распоряжении. Так что ты сиди тихонечко в своей комнате наверху, как мышка в норке. Или уйди, можешь переночевать в гостинице. Встречаться вы не должны. Это её может спугнуть! Пожалуйста, положи в мой стенной шкаф свежее постельное белье.
Опустив окаменевшую от такого известия жену обратно на пол, он, как ни в чём не бывало, быстро и весело оглядел выложенные на столе крупные пластины брюшины и порезанные яблоки:
С этими словами он ещё раз чмокнул её в нос и умчался прочь. Кора же продолжала стоять недвижимая, как соляной столп. Нет, конечно, такая ситуация у них с Дау была оговорена изначально, когда в самом начале их знакомства в 1934 году, ещё в Харькове он излагал её свою «Теорию счастья».
Кора (вернее тогда она ещё была просто выпускницей химфака Харьковского университета Конкордией Дробанцевой) помнила тот разговор в 1934 году почти наизусть:
- Понимаешь, - даже не говорил, а учил тогда молодую, восторженную девушку уже достаточно известный физик Лев Ландау, - счастье – это не просто право, а прямая и первейшая обязанность человека, причём обязан он быть счастливым не только перед собой, но и перед обществом. Счастливым во всём: в жизни, в любви, в работе. Человек обязан стремиться к счастью, у него должна быть установка на счастье и ни при каких условиях нельзя сдаваться. Я вывел чёткую формулу: счастье состоит из трёх частей, взятых в равных пропорциях: работа плюс любовь плюс общение с людьми. Нарушение в каждой из этих частей ведёт к отрицательному результату.
– Ты считаешь, что можно сделать, чтобы счастье стало нормой, а его ослабление или временное исчезновение – отклонением?
– Да. Но для того, чтобы к такому прийти надо усиленно над собой работать и бороться с тремя главными помехами: жадностью, ревностью и ленью. Самая страшная из трёх – ревность. Это варварский пережиток, сжигающий человека изнутри, отравляющий его жизнь. Причём, пережиток этот в корне нелогичен. Ведь если я люблю какую-то женщину я должен быть только счастлив, если кто-то разделяет это моё чувство. Ведь ели мне нравится, скажем, торт или какая-то картина, как я буду относиться к человеку, который скажет, что этот торт – отрава, а картина – жалкая мазня? Я возжелаю ему смерти и сам приду из счастья в негодование. С другой стороны, если этой моей любимой женщине будет хорошо с другим мужчиной, раз я не должен быть этому счастлив?
Конкордия попыталась было возразить, что многие получают счастье как раз в верности и в любви до гроба, на что её добрый учитель с улыбкой отвечал:
- Милая моя, а ведь ещё мудрецы древности говорили: нам дозволено судьбой счастье с женщиной любой! Ещё будучи зелёным юношей, я дал себе зарок никогда не пить, не курить и не жениться. И этот зарок я не нарушу никогда.
- Я согласна, пить и курить плохо, но чем плох брак? Разве по любви не женятся?
— Только дураки. Как можно погубить такое великое чувство? В лучшем случае в браке страсть, влюблённость переходит в так называемую «любовь», а вернее в привычку. Брак — это могила для страсти влюблённого. Моя сестра замужем. Как они грызутся! Я не способен повторять ошибки ближних! Из таких священных чувств, из великой любви — сначала много лет мечтать влюбиться! и потом взять и открыть лавочку мелкой торговли, кооперативчик! Неужели такая девушка, как вы, хочет так мелко разменяться?
- То есть, если бы вы меня любили, вы бы хотели, чтобы я стала не вашей женой, а именно вашей любовницей?
— Что ты! – Кора точно помнила, что молодой человек перешёл на «ты» именно здесь. Перешёл не спросясь, и она с этим молчаливо согласилась, - Я не просто хочу, я только и мечтаю об этом! Это заветная мечта моей жизни! Если это не осуществится, тогда я жить не стану.
Однако у девушки тогда эти слова о любовнице, свободной любви и женитьбе, как открытии «кооперативчика» мелкой торговли вызвали отнюдь не блаженство, а прямо противоположное чувство. Но молодой человек, а Ландау, было всего двадцать семь лет, настаивал:
— Если ты меня любишь, почему боишься стать моей любовницей?
— Да это просто стыдно!
— Стыдно? Прекраснейшее слово — «любовница». Он овеяно поэзией, корень этого слова «любовь». Не чета браку. Брак есть печать на плохих вещах!
Вернувшись после этого свидания домой, она несколько дней проплакала в подушку, не отвечала на телефонные звонки...
Уже много позже, когда она перебралась к Ландау жить, когда он уже стал для неё Дау, а она для него – Корой, когда она поклялась ему, что никогда не будет его ревновать, сказав: «Ты как был холостяком, так холостяком и останешься. И в твою личную жизнь я вмешиваться не собираюсь», на свет появился тот неписанный и неподписанный договор, который они позже назвали «Брачным пактом о ненападении». К тому времени Дау уже перебрался из Харькова в Москву, в ИФП, куда его пригласил Капица. Почти год они общались исключительно письменно, пока в один прекрасный вечер, и Кора была уверенна, что этот вечер был действительно прекрасным, она неожиданно не услышала настойчивый стук в дверь. На пороге стоял Дау с огромной охапкой роз.
— Знаешь, Корушка, - заявил он прямо с порога, - возможно, нам с тобой придется пожениться. И не просто жить вместе, как ты хотела, а даже подвергнуться регистрации брака.
- А как же твой юношеский зарок на всю жизнь?
- Коруша, я не изменил свои взгляды, но ведь я не видел тебя целый год. И сейчас каждый день без тебя — это потерянный день! А оправдание браку — мы были любовниками пять лет — солидный срок. А я влюбляюсь в тебя все больше и больше. Скорей устраивай свои дела и приезжай ко мне в Москву, уже как жена! Мы должны быть каждый день вместе, я не могу жить больше без тебя!
Уже пройдя в комнату он продолжил:
- У меня к тебе очень большая просьба, очень серьёзная просьба, очень жизненно важная просьба. Даже, вернее, это не просьба, а условие: это будет фундаментом нашего брака — Личная Человеческая Свобода! Несмотря на проверенную и безграничную влюблённость в тебя, даже твоим рабом я никогда не смогу быть! Никогда, Корочка! Запомни: никогда ни в чем мою личную свободу стеснять нельзя! Я врать не умею, не хочу, не люблю, чего не могу сказать о тебе! Пока все мои разговоры о любовницах носят, к сожалению, только теоретический характер. Ты на моем пути встретилась такая, ну просто женское совершенство! В литературе о тебе сказано так: бог сотворил и форму уничтожил. Запомни одно: ревность в нашем браке исключается, любовницы у меня обязательно будут!
Дау тогда говорил ещё долго. Опять о счастье, опять о любви и о ревности. Взамен своей свободы он гарантировал полную свободу Коры и полное отсутствие ревности со своей стороны, а самым страшным преступлением объявил ложь. По всему было видно, что эту свою речь он готовил долго, всё в ней было продумано, вплоть до финансовых вопросов. Из всех денежных доходов семьи по его замыслу (и это потом правда было так) жене в безотчётное пользование отходило 60%, на домашнее хозяйство и личные нужды, а 40% — мужу в личное и тоже безотчётное пользование:
— Коруша, ты должна знать: свои 40% я буду тратить на филантропию, помощь ближнему и, естественно, на тех девушек, с которыми буду встречаться. Любовь чиста и бескорыстна. Покупать любовь — смертельный грех, так что на девушек пойдёт самая малость: цветы, шоколад, театр. Конечно, Корочка, сейчас я так влюблён в тебя, даже не могу смотреть ни на одну женщину. В сравнении с тобой проигрывают все! Но в конце концов любовницы у меня обязательно будут!
Шесть лет все любовницы у Дау и правда были только в мечтах и в планах. Правда, и до регистрации брака дело пока не доходило. Кора уже убедила себя в том, что так будет всегда и любимого человека ей ни с кем делить не придётся.
И тут такая... Кора даже не могла определиться, как назвать произошедшее. Выходка? Да нет. Происшествие? Тоже не подходит. Событие?
Конечно, что-то говорить Дау, во-первых, не было смысла, а, во-вторых, могло его просто взбесить, поскольку он бы это расценил, как нарушение того, казавшейся ей несерьёзным и потому легко закреплённого клятвой, договора. Поэтому она чисто механически доготовила свинину, и, выложив в кастрюльку, укутала её, в полотенца, сходила за йогуртом в продуктовый распределитель, обслуживавший сотрудников атомного проекта, и принялась гладить бельё. Всё-таки, выставлять себя перед первой любовницей мужа неряхой с мятыми простынями не хотелось. В то же время сердце точила даже не запретная ревность, а сомнения в том, что Дау не врал, когда говорил, что любит только её. А что если этой второй своей девушке, а в том, что Кора была у него первой, не было никакого сомнения, он будет говорить тоже самое? Поэтому, как только он вышел из дома, для того, чтобы встретить девушку на троллейбусной остановке, Кора заперла свою комнату на ключ, а сама поднялась на второй этаж и устроилась в том самом просторном шкафу, в котором часом ранее сложила стопкой выглаженное бельё.
***
Разговор «счастливой парочки» из этого убежища был слышен прекрасно. Однако, слушать было особенно нечего. Обычно словоохотливый Лев на этот раз больше молчал, зато его пассия щебетала вовсю: о наступившей весне, о погоде, о какой-то Верочке, которой очень повезло в жизни... Так продолжалось минут двадцать. Кора уже почти успокоилась, предпочитая не думать о том, что будет дальше. Но тут дверь шкафа неожиданно отворилась. Что понадобилось в нём Дау в самом начале свидания, когда постель разбирать было ещё рано, Кора не поняла. А Дау, увидев её скрючившуюся в уголочке, побледнел и, не издав ни звука, быстро закрыл дверцу и запер шкаф. После этого он тихо сказал своей гостье что-то, что Кора не расслышала, хоть и очень старалась, и вскоре они оба ушли.
Шкаф был заперт, но даже если бы он был открыт, женщина вряд ли бы его покинула. Она не знала, долго ли так просидела, но ей казалось – очень долго. Нестерпимо долго. Наконец она услышала шаги, дверь шкафа открылась и Лев Давыдович (теперь у неё не было морального права называть его ласкательным прозвищем), не говоря ни слова и даже не глядя на неё, показал на дверь.
Заснуть, несмотря на мокрую от слёз подушку, оказалось совсем не сложно. А ранним утром Кора тихо пробралась в прихожую и забрала ключ от входной двери, чтобы Лев не смог просто так, без объяснения, уйти из дома. Впрочем, когда часа два спустя он зашёл в её комнату, как раз о ключе разговор не пошёл.
— Ты не хочешь попросить прощения? – спросил он железным голосом.
— Разве ты сможешь такое простить?
— А ты попробуй! Человек, совершивший бестактность, должен просить прощения!
— Даунька, я сама себе это простить не могу!
Кора при этих словах даже не попыталась сдержать слёзы. Она совсем не ожидала, но Дау, опять её Дау, подошёл к ней вплотную и прижал к себе:
— Глупенькая ты моя дурочка, ты самая драгоценная, я не могу тебя разлюбить! Когда ты, наконец, поймёшь, что ты для меня значишь! Скажи, что подобное никогда не повторится!
— Даунька, это не может повториться: второй раз пережить такое нельзя! Немыслимо!
— Ты противоречишь здравому смыслу. Я уверен, ты меня любишь, в моих объятиях ты вся трепещешь, ты мне ничего не жалеешь, все лучшее подсовываешь только мне! И вдруг ты пожалела для меня какую-то чужую, совсем тебе не нужную девушку. Где логика? Ведь ты не можешь желать мне зла, если я стал преуспевать у девушек, ты должна радоваться моим радостям, моим успехам! Но как тебе могло прийти в голову за мной шпионить, да ещё таким подлым способом?
— Дауличка, милый мой, прости, прости меня, я раскаиваюсь, я больше никогда не посмею посягнуть на твою свободу и никогда не вмешаюсь в твои интимные дела.
Кора попыталась высвободиться из объятий и опуститься перед мужем на колени, но он ей не дал:
- Прекрати и больше никогда не пытайся так делать. Это так же мерзко, как сидение в шкафу, ты не имеешь права так унижаться. Конечно, я тебя прощаю. Но ты должна мне обещать, что не будешь вмешиваться в то, что я делаю в своей половине квартиры. А теперь пошли, вино мы вчера не выпили.
***
Спустя несколько месяцев Лев Ландау зарегистрировал брак с Конкордией Дробанцевой, а ещё спустя несколько дней у них родился сын Игорь. Пятнадцать лет Кора делал вид, что её совершенно не касаются всё новые и новые измены мужа. Хотя, судя по его письмам, ей удавалось это не всегда, порой даже вплотную вставал вопрос о разводе, однако Дау неизменно жену "прощал" и просил впредь не ревновать.
После жуткой автомобильной аварии, произошедшей в самом начале января 1962 года по пути в Дубну, Ландау получил травмы, которые врачи определили, как «несовместимые с жизнью». Однако не только советский, но весь научный мир бросился ему на помощь. Учёные организовали дежурство в больнице, где лежал физик, к лечению привлекались лучшие доктора, медикаменты из США, Англии, Швейцарии везли на самолётах, сам Нильс Бор прислал страшно дорогой новый препарат, помогавший при тяжёлых травмах. В результате, уже через два месяца Льва Ландау удалось вывести из комы. Опекаемый и оберегаемый верной Корой он прожил ещё шесть лет. И хотя заниматься наукой не мог, за прошлые заслуги получил в этот период сначала Ленинску премию, затем Нобелевскую и, наконец, орден Ленина. К 1968 году он поправился уже настолько, что планировал возобновить свои теоретические исследования. Помешал оторвавшийся тромб.
Его друг, коллега, начальник и тоже нобелевский лауреат академик Пётр Капица прожил со своей супругой Анной Алексеевной до самой своей смерти 57 лет. Ландау удивлялся тому, что Пётр Леонидович не заводит любовниц: «Даже странно, как такому лодырю удалось стать великим физиком».
А вам кто из Нобелевских лауреатов ближе, Ландау, или Капица, ни разу не изменивший своей Анне? Пишите в комментариях👇👇👇, давайте спорить. Нам важно знать ваше мнение!
Валерий ЧУМАКОВ, Москва
© "Союзное государство", 2021
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!
