– Николай Максимович, мы знаем, что Академия – это не только учебное заведение, но и один из крупнейших научных центров в России, который занимается большим спектром научно-исследовательской работы, и это тоже для меня было открытие в свое время. И то, какие усилия вы прилагаете в этом направлении, – значительно. Николай Максимович: как в этой палитре колоссальных дел, грузов, забот вам удается еще и уделять внимание научно-исследовательской работе в Академии?
– Знаете, дело в том, что я вырос в доме, в котором меня никогда не ориентировали на то, чем я буду в дальнейшем заниматься. Я вырос в аристократической части Тбилиси, там, где люди жили, уставленные антиквариатом, увешанные милыми штучками XVII–XVIII–XIX века, что естественно я ненавидел и терпеть не мог, потому что тут нельзя было играть, это нельзя было трогать, там нельзя было пробежаться. И когда я попал в хореографическое училище тбилисское, оно базировалось в старинном особняке. Это был особняк какого-то армянского купца, который в какое-то время, в общем, под конец советской власти превратили в хореографическое училище.
У нас там была огромная библиотека. Я не знаю, откуда они ее получили, но кто-то ее передавал, чьи-то это были фонды. И там было очень много антикварных книг, то, что было у нас дома, но у нас дома это было связано с юриспруденцией, с литературой, с каким-то искусством. А вот в училище там помимо всяких художественных произведений было очень много книг связанных с балетом, что мне тогда в детстве очень было интересно. А так как все знали, а Тбилиси город маленький, что я мальчик из хорошей семьи, мне разрешали брать книжки домой. И я вот эти книжки начала XIX века, середины XIX века, в общем, я их носил в портфельчике, читал в общественном транспорте и дома.
В общем, как-то мне настолько понравилось вся эта обстановка, эта библиотека. Там все было по-старинному устроено, что я это все очень полюбил.
И когда я стал уже артистом, когда стал ездить в другие страны, зарабатывал первые деньги, когда люди привозили видеокассеты, чтобы продать, шмотки какие-то, а я вот эти книги возил. Сейчас очень обидно, потому что все уже можно купить и у нас, а раньше просто это сделать было невозможно.
И мне это очень нравилось. Потому что я вообще люблю все знать, обо всем прочитать. Когда я стал готовить роли это мне пригодилось. Но мне еще просто повезло с педагогами, меня учили, что нельзя на сцену выйти с холодным носом, что надо как-то подготовиться.
В общем, я ходил по библиотекам, я выписывал себе разные книги, про каждую роль, про каждого балетмейстера, еще про что-то. Я всем этим очень интересовался. На самом деле, я могу сходу прочитать лекцию о любом спектакле, не потому что я такой гениальный. Просто, знаете, это мое хобби, то, чем я интересовался всю свою жизнь. Мне это просто нравилось, и никогда я этому не придавал значения.
На телеканале «Культура» я веду уже много лет «Шедевры мирового музыкального театра», и когда каждый раз мне попадается опять «Лебединое озеро» или опять балет «Дон Кихот», я иногда слушаю, что же я сказал до этого, чтобы не повториться, а порой какую-то взять информацию. Я слушаю сам себя и думаю, а вот это я откуда взял? А это я откуда помню? Потому что я иногда даже слушая сам себя, не знаю, откуда вылезла эта информация. Почему у меня вдруг такое родилось.
Многие люди, к сожалению, мне не доверяли, со мной спорили – и потом убеждались, что в такой-то книге это написано. В общем, когда я пришел в Академию, конечно, там одна из составляющих – это научно-просветительская деятельность и когда-то Верой Михайловной Красовской была создана кафедра балетоведения. Это уникальная кафедра, потому что нигде в мире больше нет конкретно балетоведения. Есть театроведение – и там есть в театроведении небольшой раздел о балете. А вот конкретно Академия у нас занимались только балетоведением.
К сожалению, до моего прихода, по-моему, за 5 или 6 лет она была закрыта. И первое, что я сделал, когда пришел в Академию, – я вернул эту кафедру. Потому что я уверен, что если мы не будем знать то, чем мы занимаемся, откуда идут истоки, зачем дети учатся этому... Их надо этому учить. Их надо заражать своим примером.
К сожалению, очень все сложно и современные дети очень тяжело воспринимают информацию, но я хотел, чтобы это все возродилось. В общем, я занялся этим.
И как раз мне тогда повезло, в тот год, когда я стал ректором, это был год, когда Вагановой должно было исполниться 135 лет. Вот первая книга, которую мы стали делать, – она была посвящена Агриппине Яковлевне и ее ученицам. Она была очень простая, без всяких изысканий. Просто это был фотоальбом с небольшими каким-то там сведениями. И получилось очень красиво.
Уже потом пошли одна, вторая, третья, пятая, восьмая, пошли очень приличные интересные книги, потому что это касается конкретно моей профессии.
Я всем моим ученикам говорю и буду говорить, наверное, всю жизнь: я вас обожаю, вы самые лучшие, вы самые любимые, но балет я люблю больше. Понимаете, это очень важно. Я сам удивляюсь, что у меня такое отношение к этому, мне никогда никто это не прививал, просто мне это нравилось. Я бы никогда в жизни в театр не пришел ни в каком качестве, если бы мне это не нравилось.
Я прекратил танцевать только по одной простой причине. Я как танцовщик Николай Цискаридзе уже не удовлетворял зрителя Николая Цискаридзе. Я каждый спектакль свой снимал, смотрел, и я понимал: все, уже пора уходить со сцены. Потому что я очень много видел, как люди, так скажем, в возрасте играют не по возрасту. И мне не хотелось так выглядеть.
То же самое с балетом. Понимаете, если бы мне не нравилось, я бы, наверное, это не делал. Я сам получаю удовольствие, когда мне приносят очередную книгу или очередной вестник Академии. Я получаю удовольствие от того, что я читаю и что-то узнаю. И каждый раз кого-то, кто может что-то написать, уговариваю, чтобы они написали очередную статью.
Вот у нас девушка замечательная в Михайловском театре, замечательный концертмейстер, она заканчивала институт, у нее диплом был по Минкусу, это автор музыки к балетам «Баядерка», «Дон Кихот». И она написала диссертацию. В общем, я ее убедил, чтобы она книжку сделала небольшую. Потому что то, что она мне показала, это безумно интересно, потому что про Минкуса нет ничего.
Я попытался воскресить такие имена как Легат, как Чекетти. Не то что о них не помнили. Нет, о них помнили, печатали их фотографии. Но на сегодняшний день конкретно есть книги, очень подробно изданные о них. И если мне удастся, то я еще многое постараюсь сделать. А уж у нас в архивах Большого театра столько всего лежит – это вообще издавать, издавать и издавать.
Когда мы издавали Легата, там ссылки все время на мемуары брата Матильды Кшесинской, и я начал искать эти мемуары. Ну, естественно, я сначала к семье обратился, потом я в театральную библиотеку обратился и так далее. В общем, нигде этого не было, а оказалось, что по случайности это есть в Бахрушинском музее. И вот мы совместно издали такую книгу, это очень интересная работа, колоссальная. Это читать безумно интересно. Но понимаете, наверное, нужно иметь вкус к тому, чтобы это узнать и мне это нравится.
