Мне повезло- начальник колонии был в отпуске, и комиссию вел его заместитель БИОР Цаплин. Он не задавал лишних вопросов, ведь, работая много лет в колонии, знал всю подноготную каждой осужденной. Спросил только:
-Чего тебе здесь не сидится? Там ещё не известно, что будет, а здесь жизнь у тебя уже налажена, ну и сидела бы до УДО.
Начальник воспитательного отдела тоже пыталась отговорить:
-Тебя могу увезти в другой регион…
Я не сдавалась:
- Зато я там не буду завхозом. Пять лет- более, чем достаточно. Эту программу я уже не везу. Пусть молодые тянут лямку.
Члены комиссии проголосовали единогласно и мне дали поддержку администрации. Не скажу, чтобы я сильно переживала за результат-не совсем же они подлые люди, но всё же… Полдела сделано-впереди суд. Видимых причин для отказа в удовлетворении моего ходатайства у суда нет, тем более, учитывая поддержку администрации. В ходатайстве я указала, что прошу рассмотреть без моего участия. Ведь от того, буду я там присутствовать или нет, результат не изменится. Всё решается в кулуарах заранее, за очень редким исключением.
Суд мне назначили на середину марта. И я невольно начала уже готовится к освобождению и представлять, как всё будет. Но… «хочешь рассмешить бога- расскажи ему о своих планах».
Всю зиму до нас доходили тревожные вести об эпидемии нового вируса «Ковид-19». Это до сих пор остаётся , наверное, самой волнующей темой в каждой семье. Сейчас вспомнилось, и стало жутко от страшной аналогии, которая пришла в голову. Каждый год на праздниках, посвященных годовщине Победы 9-го мая, звучат такие строки: « Нет в России семьи, которой бы не коснулась Великая отечественная война...» Вот и сейчас, наверное, нет в мире никого, кого бы так или иначе не задела пандемия. … А тогда это казалось таким далёким. И никто не предполагал, что ситуация будет разворачиваться по такому жёсткому сценарию.
Мы следили за новостями, обсуждая ежедневный рост количества заболевших, ругали Китай, в глубине души всё же надеясь, что нас это не коснётся. Но вот уже и в нашем городе появились первые заболевшие. Сотрудники администрации колонии надели маски, в отрядах стала проводиться ежедневная санитарная обработка дезинфицирующими средствами. Запретили длительные и краткосрочные свидания. В городе ввели карантин, и суды приостановили рассмотрение дел. Я оказалась в подвешенном состоянии. Умом понимала, что процентов девяносто в том, что ходатайство удовлетворят, но с каждым днём тревога нарастала: на сколько отложится рассмотрение моего ходатайства, как может повлиять ситуация с карантином, как долго меня продержат потом в колонии при положительном решении? Эти и другие вопросы постоянно крутились в голове, наполняя мою жизнь тревогой и лишая сна. Я продолжала стажировать свою преемницу, заставляя себя вникать в насущные вопросы и проблемы. А это было, поверьте, очень непросто. Каждая считала своим долгом подойти и спросить у меня, есть ли новости из судов. Это ужасно раздражало и я порой еле сдерживалась.
Наконец, в середине апреля суды заработали в онлайн-режиме. Заседание мне назначили на середину мая.
Может потому мне так тяжело даётся описать этот период в моей жизни, что я почти ничего не запомнила. Находилась в каком-то вакууме. Умывалась, ела, что-то делала, куда-то ходила- всё автоматически. Не скажу, что постоянно думала о суде, мне казалось, я очень спокойна и уверенна. Но эмоциональное напряжение давало о себе знать, и отстранённость от всего была его следствием. День суда практически не запомнился. Начальник отряда тоже на заседании не присутствовала, поэтому о решении суда я узнала от своих родственников по телефону. Положив трубку, сказала : « Я прошла…» Что тут началось! Объятия, поздравления, крики, смех…Я же пока не чувствовала ничего, кроме облегчения, что суд состоялся и не будет теперь томительного ожидания. Эмоции придут позже. Первое время мне приходилось даже напоминать себе, что я прошла суд, потому что невидимая стена вдруг рухнула, и пространство вокруг меня заполнилось воздухом. Я вновь с энтузиазмом включилась в работу, начала строить планы, забываясь и говоря, к примеру: «В следующем году мы сделаем… надо будет попробовать …». Меня постоянно одёргивали. Я думаю, что это был страх перемен, неизвестности, попытка убежать в знакомые будни.
Я замечала , что женщины, отсидевшие больше пяти лет, при освобождении не испытывают большого восторга. Они безусловно рады, что скоро всё закончится. Не будет проверок и зарядок на плацу в дикий мороз, шмонов, окриков, изнурительной работы за копейки (в буквальном смысле), унижений и, постоянного, изматывающего душу, нервного напряжения. Но они более всего понимают, сколько потеряно времени и как не просто адаптироваться на свободе, найти верный путь, войти в правильную колею. Сколько проблем, бытовых, материальных, социальных и психологических сразу свалится на их голову. Вот и я постоянно думала о том же: «Что ждёт меня там, за воротами?»
Продолжение следует...
