30 апреля 1945 года.
Первым ампулу с цианистым калием раскусил двойник фюрера. Не без помощи Бормана. Рейхсминистру пришлось с силой разжать рукой челюсти бедолаге и насильно запихать яд в рот.
«Раскусывай ее, скотина! – рычал Борман – Ты хочешь нарушить слово, данное фюреру?! Да знаешь, что я лично сделаю с твоей семейкой, если ты ее сейчас выплюнешь? Кусай, сволочь!».
Несчастный двойник зажмурился изо всех сил, издал нечленораздельное мычание, и ампула хрустнула у него в зубах. После этого, дико заорал, схватился за горло и покатился по полу бункера. Успокоился он только спустя пару минут.
«Доннерветтер, мой фюрер… – выдохнул Борман – Я уже думал, что не получится…»
Гитлер хмуро посмотрел на него, а потом перевел взгляд на Еву.
Женщина не выдержала его взгляда и упала на колени.
«Адольф! Смилуйся! – прорыдала она, заламывая руки – Я не хочу умирать! Не хочу! Не хочу…».
«Прекратите истерику, фрау Ева! – прикрикнул Борман – Может Вам тоже помочь?»
У Евы перехватило дыхание. За те годы, когда она была фавориткой вождя, никто и никогда не повышал на нее голос. Кроме его самого, конечно.
Тут вмешался Гитлер.
«Погоди, я сам…». Он опустился перед Евой на колени и сказал, глядя ей в глаза.
«Ты же мне дала слово…Слово жены фюрера нерушимо, как и его собственное… Если ты меня действительно любишь – то ты сделаешь это! И потом, подумай о своей дальнейшей судьбе! Что станет с тобой, если сейчас ты не примешь ПРАВИЛЬНОЕ решение?! Ты хочешь попасть в лапы русским?! Чтобы неотесанные дикари с Востока глумились над женой самого Гитлера?!»
Еву трясло мелкой дрожью. Целуя Адольфу руки и омывая их слезами, она тихонько простонала: «Я не смогу сама… Помоги мне…пожалуйста!!!»
Гитлер молча протянул руку Борману, и тот вложил в его ладонь ампулу с цианистым калием.
«Я помогу тебе, милая. – неожиданно ласковым голосом произнес он – И я хочу, чтобы ты знала: на небе или на земле – мы муж и жена. И все равно мы будем вместе… Рядом. И знаешь… Я люблю тебя!»
Никогда Ева Браун не слышала таких слов от своего возлюбленного. Никогда он не признавался ей в любви, да и вообще был крайне скуп на ласку.
И услышав такие заветные слова на пороге Вечности, она восприняла их как вершину того, что она хотела и добилась в жизни. Это был ее финал.
И Ева взяла из рук мужа маленькую хрупкую стеклянную колбу….
Все было закончено в течение 2-3 минут. И все это время Гитлер стоял лицом к стене. Его щуплая фигура застыла подобно каменному изваянию, и ни по обтянутой коричневым сукном спине, ни по затылку, покрытому жиденькими волосками, нельзя было понять – что же чувствует человек, который только что лично дал единственному человеку, который его любил, смертоносный яд.
Пожалуй, по отравленной собаке он переживал гораздо больше. По крайней мере, это было видно…
«Мой фюрер, пора заканчивать…» – тихо произнес Борман – Сейчас тела обольют бензином, чтобы врагам не над чем было глумиться…. И надо бежать! Самолет уже ждет. Пару дней, и Вы в Аргентине».
«А ты? – спросил Гитлер у своего верного секретаря – ты что же, не со мной?!».
Борман замялся: «У меня еще есть здесь неоконченные дела…. Но после мы обязательно встретимся, мой фюрер, обязательно! И еще…. Мой фюрер, Вам надо побрить голову и сбрить усы! Вас не должны узнать»
Гитлер кивнул, помолчал немного и вдруг попросил: «Пусть двойнику сымитируют, как будто бы он застрелился… Ну, пустил пулю в висок или в рот. Я все-таки почти офицер…ефрейтор».
Борман кивнул и, взяв вождя под локоть, повел его к выходу из фюрербункера. Перед выходом из комнаты, Гитлер обернулся и посмотрел на тела Евы, Блонди, доктора и двойника. Лицо его на секунду исказила нервная судорога. После этого он резко развернулся и вышел из комнаты. Борман, задержавшись, что-то шепнул здоровенному эсесовцу, стоявшему рядом с выходом, и последовал вслед за фюрером….
01 мая 1945 года
Легкий двухмоторный самолет, с находившимся внутри вождем и учителем ныне побежденного германского народа, подлетал к испанским границам.
Там, в пригороде Мадрида, он должен был совершить дозаправку, после чего переправиться через Атлантику, к берегам Аргентины.
Адольф откинулся в кресле с закрытыми глазами. Перед ним проносились толпы влюбленного в него народа, цветы, флаги, верные соратники, Блонди, Ева…. Все то, чего у него никогда не будет в жизни.
«Меня больше нет… – крутилась в голове неотступная мысль, –Гитлера больше нет! Есть Паоло Фернандо Гомес, мелкое ничтожество, которое будет доживать мою никчемную жизнь, влачить жалкое бессмысленное существование. И когда-нибудь меня похоронят под этим именем. Более чем достойный финал великого фюрера…».
Почему Борман выбрал именно это имя, красовавшееся в новеньком аргентинском паспорте, Гитлеру было не известно. Также как он не знал, почему рейхсминистр отказался полететь с ним, сославшись на какие-то неотложные дела.
И тем более он не мог предположить, что отмеренные ему оставшиеся двадцать лет жизни в Аргентине он проживет под личиной обедневшего бухгалтера Гомеса. Будет получать крохотное пособие по безработице, обитать в полуразвалившейся лачуге и питаться фруктами, кои ему подарит щедрая южноамериканская земля.
И под самый конец своей, как он сам ее называл, «недожизни», задыхаясь от внезапно обострившейся пневмонии на земляном полу своей хижине, в безумных мучениях, Адольф Гитлер в тысячный раз пожалеет, что не оборвал ее тогда, в апреле 1945 года, в своем фюрербункере….
Но пожалеет только об этом! Больше ни о чем….
Конец.
Дорогие друзья! Если вы тоже поклонник истории, пускай и альтернативной, то прошу поделиться вашим мнением в комментариях и подписаться на канал!
#история #фантастика #знаменитости #история россии
