Несмотря ни на что, Кот продолжает идти по цепи и рассказывать о жизни своего Поэта.
Итак, тяжёлый для Пушкина 1835 год. В течение его он дважды приезжает в Михайловское. О поездке в мае Н.О.Пушкина с каким-то недоумением сообщит дочери: «Мы очень были удивлены, когда он накануне отъезда пришёл с нами попрощаться. Его жена очень этим опечалена. Признаться надо, братья твои чудаки порядочные и никогда чудачеств своих не оставят». Почему опечалена Натали, понятно: ей оставалось десять дней до родов. А вот что касается «чудачеств»…
Уже после отъезда Пушкина Анна Вульф напишет сестре, что Пушкин хочет поселиться с семьёй в деревне, приобрести имение, «но без денег это трудно».
В предыдущей статье я писала о мечтах поэта уехать на несколько лет в деревню. Очевидно, сейчас он ищет места, где можно было бы жить (вспомним: полностью своего имения у него нет).
Перед поездкой он улаживал дела с близкими, писал брату: «Отец согласен дать тебе в полное управление половину Кистенёва. Свою часть уступаю сестре (т. е. одни доходы). Я писал о том уже управителю. У тебя будет чистого доходу около 2000 р.»
В милых сердцу местах поэт пробыл всего четыре дня. П.А.Осинова отметит в календаре: «Пробыл до 12-го числа и уехал в Петербург обратно». Её дочь Мария много лет спустя вспоминала: «Приехал такой скучный, утомлённый. “Господи, говорит, как у вас тут хорошо! А там-то, там-то, в Петербурге, какая тоска зачастую душит меня!”»
22 июня состоялись крестины Григория Пушкина. Крёстным отцом мальчика В.А.Жуковский, крёстной матерью - Е.И.Загряжская.
Лето Пушкины вместе с сёстрами Натали проводят на Чёрной речке. Из семейной переписки Гончаровых мы узнаём о предполагаемых поездках верхом. Александрина пишет брату: «Мы переезжаем на Чёрную речку, следственно лошади необходимы... Ещё два мужских седла, одно для Пушкина, а другое похуже для Трофима», - а позднее передаёт просьбу: «Пушкин ради Христа просит нет ли для него какой-нибудь клячи, он не претендует на что-либо хорошее, лишь бы пристойная была; как приятель он надеется на вас». Здоровье Натали, видимо, понемногу улучшается, они выезжают, бывают на праздниках, на воскресных балах в зале минеральных вод в Новой Деревне.
В конце лета Пушкин и П.А.Плетнёв задумывают выпуск альманаха, Наталья Николаевна пишет брату: «Мой муж поручает мне, дорогой Дмитрий, просить тебя сделать ему одолжение и изготовить для него 85 стоп бумаги по образцу, который я тебе посылаю... Она ему крайне нужна и как можно скорее... Прошу тебя, дорогой и любезный брат, не отказать нам, если просьба... не представит для тебя никаких затруднений…» Затем о том же Дмитрию напомнит и мать, Н.И.Гончарова. К сожалению, замысел осуществлён не был.
27 августа подписано свидетельство, что с высочайшего соизволения Пушкин уволен в отпуск на четыре месяца (с 27 августа по 23 декабря). В конце августа Пушкины возвращаются в свою прежнюю петербургскую квартиру, здесь их навещает приехавшая из Варшавы с сыном О.С.Павлищева.
А 7 сентября Пушкин уже в дороге в Михайловское.
В его отсутствие Главный комитет по цензуре рассматривает жалобу поэта, где, в частности, говорилось: «Г. Попечитель С. П. Б. Учебного Округа, изустно объявил мне, что не может более позволить мне печатать моих сочинений, как доселе они печатались, т. е. с надписью чиновника Собственной Его Величества канцелярии. Между тем никакого нового распоряжения не воспоследовало, и таким образом я лишён права печатать свои сочинения, дозволенные самим Государем Императором». Выносится решение, что рукописи, получившие высочайшее разрешение, печатаются независимо от цензуры, но все прочие издания Пушкина должны быть подвергнуты цензуре на общем основании (при повторном издании цензуру проходят все произведения).
10 сентября поэт приезжает в Михайловское. Однако эта осень им самим была названа «бесплодной». Наверное, о причинах он сам сказал в письмах жене: «А о чём я думаю? Вот о чём: чем нам жить будет? Отец не оставит мне имения; он его уже вполовину промотал; ваше имение на волоске от погибели. Царь не позволяет мне ни записаться в помещики, ни в журналисты. Писать книги для денег, видит Бог, не могу. У нас ни гроша верного дохода, а верного расхода 30 000. Всё держится на мне да на тётке. Но ни я, ни тётка не вечны. Что из этого будет; Бог знает. Покамест грустно», «Государь обещал мне Газету, а там запретил; заставляет меня жить в Петербурге, а не даёт мне способов жить моими трудами. Я теряю время и силы душевные, бросаю за окошки деньги трудовые и не вижу ничего в будущем. Отец мотает имение без удовольствия, как без расчёта; твои теряют своё, от глупости и беспечности покойника Афанасия Николаевича. Что из этого будет? Господь ведает».
Кроме того, видна страшная тоска по жене и детям: «Поцелуй-ка меня, авось горе пройдёт. Да лих, губки твои на 400 вёрст не оттянешь. Сиди да горюй — что прикажешь!», «Что ты про Машу ничего не пишешь? ведь я, хоть Сашка и любимец мой, а всё люблю её затеи. Я смотрю в окошко и думаю: не худо бы, если вдруг въехала во двор карета — а в карете сидела бы Наталья Николаевна! да нет, мой друг. Сиди себе в Петербурге, а я постараюсь уж поторопиться и приехать к тебе прежде сроку», «Прощай, душа; целую ручку у Марьи Александровны и прошу её быть моею заступницею у тебя. Сашку целую в его круглый лоб».
Наверное, о сверхтревожном состоянии поэта (да и Натали тоже) говорит одна деталь, о которой он упоминает: «Хороши мы с тобой. Я не дал тебе моего адреса, а ты у меня его и не спросила», «ты мой адрес, вероятно, узнала не прежде как 17-го, в Павловске» (17 сентября Наталья Николаевна должна была навестить жившую в Павловске свекровь в день её именин).
Впрочем, получаемые из Петербурга письма тоже тревожны: сначала сообщат о болезни любимой тётки Загряжской, о пожаре в квартире (впрочем, здесь «дело ограничилось занавесками»). А едва успокоится и отправит жене чудесное шутливое письмо («Получил я, ангел кротости и красоты! письмо твое, где изволишь ты, закусив поводья, лягаться милыми и стройными копытцами, подкованными у M-me Katherine. Надеюсь, что теперь ты устала и присмирела. Жду от тебя писем порядочных, где бы я слышал тебя и твой голос — а не брань, мною вовсе не заслуженную, ибо я веду себя как красная девица»), в котором сообщит: «Начал я писать (чтобы не сглазить только). Погода у нас портится, кажется, осень наступает не на шутку. Авось распишусь», - как придёт новое известие, заставившее уехать в Петербург раньше времени, - вновь тяжело заболела Надежда Осиповна (и это была её последняя болезнь).
Ольга Сергеевна расскажет мужу, что приехавшие в город искать квартиру родители получили письмо от Льва Сергеевича, «которое потрясло их. Наверное, он пишет о своих долгах, чего не должен бы делать сейчас: боюсь, что слабое здоровье матери не выдержит, и рядом нет Александра, чтобы успокоить её (по крайней мере), ему иногда это хорошо удаётся». Домашний врач предупреждает, что не ручается за её жизнь…
20 октября Пушкин выезжает из Михайловского и 23 приезжает в Петербург. «Болезнь матери моей заставила меня воротиться в город»,- напишет он позднее П.В.Нащокину.
************
Мне кажется, из написанного поэтом в этот приезд самое значительное – стихотворение «Вновь я посетил…»
Когда читаешь письма Пушкина, воспоминания семьи Осиповых-Вульф, прекрасно понимаешь, что в этот приезд поэт встречался с прошлым, чувствуя, что, как он сам написал,
Уж десять лет ушло с тех пор — и много
Переменилось в жизни для меня,
И сам, покорный общему закону,
Переменился я…
В одном из писем жене он напишет: «Всё кругом меня говорит, что я старею, иногда даже чистым русским языком. Например, вчера мне встретилась знакомая баба, которой не мог я не сказать, что она переменилась. А она мне: да и ты, мой кормилец, состарелся да и подурнел. Хотя могу я сказать вместе с покойной няней моей: хорош никогда не был, а молод был». И великолепно завершение: «Всё это не беда; одна беда: не замечай ты, мой друг, того, что я слишком замечаю».
Е.Н.Вревская расскажет брату А.Н.Вульфу: «Поэт по приезде сюда был очень весел, хохотал и кричал по-прежнему, но теперь, кажется, впал опять в хандру». Наверное, всё это связано с переменами. Он рад видеть старых друзей. Показательно его короткое письмо А.И.Беклешёвой (той самой Алине, которой было посвящено «Я вас люблю, хоть я бешусь»): «Приезжайте, ради бога; хоть к 23-му. У меня для Вас три короба признаний, объяснений и всякой всячины. Можно будет, на досуге, и влюбиться». Но в то же время чувствует, что прошлого не вернёшь. Вревская упоминает о его «состаревших физических и моральных силах» - возможно. Когда-то он подарил Евпраксии Вульф экземпляр вышедших вместе 4 и 5 глав «Онегина» с надписью: «Твоя от твоих. 22 февр. 1828». Теперь дарит уже баронессе Вревской экземпляр полного издания романа с хронологией работы над ним, указав на каждой странице, открывающей новую главу, где и когда она была написана.
Здесь всё напоминает ему о былом. В письме жене будет: «В Михайловском нашел я всё по-старому, кроме того, что нет уж в нём няни моей и что около знакомых старых сосен поднялась, во время моего отсутствия, молодая сосновая семья, на которую досадно мне смотреть, как иногда досадно мне видеть молодых кавалергардов на балах, на которых уже не пляшу».
И будут проникновенные строки в стихах:
Вот опальный домик,
Где жил я с бедной нянею моей.
Уже старушки нет — уж за стеною
Не слышу я шагов ее тяжёлых,
Ни кропотливого её дозора.
А тот фрагмент стихотворения, который посвящён соснам, резко меняет общую тональность, приобретая светлое, несмотря на грусть, звучание:
…три сосны
Стоят — одна поодаль, две другие
Друг к дружке близко, — здесь, когда их мимо
Я проезжал верхом при свете лунном,
Знакомым шумом шорох их вершин
Меня приветствовал. По той дороге
Теперь поехал я и пред собою
Увидел их опять. Они всё те же,
Всё тот же их, знакомый уху шорох —
Но около корней их устарелых
(Где некогда всё было пусто, голо)
Теперь младая роща разрослась…
Опубликованные после смерти поэта, эти строки говорят нам, что ничего не кончается, жизнь продолжает идти. Незадолго до своего ухода поэт благословляет новое поколение:
Здравствуй, племя
Младое, незнакомое! не я
Увижу твой могучий поздний возраст,
Когда перерастёшь моих знакомцев
И старую главу их заслонишь
От глаз прохожего. Но пусть мой внук
Услышит ваш приветный шум, когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Весёлых и приятных мыслей полон,
Пройдёт он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!
Навигатор по всему каналу здесь
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
