(книга «Больше, чем тире»)
Друзья мои. В историях про родное училище я иногда позволял себе мельком упоминать об одном очень интересном объекте, который на самом деле заслуживает особого внимания и даже отдельного описания. Это наше училищное озеро. Например, в рассказе «Ёшкин кот с интимной кличкой» про одного нашего вздорного курсанта, который очень любил делать глупости на спор, и где он спорил на берегу этого озера, и что из этого вышло.
Сейчас я вам попробую рассказать по подробнее про наше любимое Лебединое озеро, которое весьма долгое время было не только гордостью нашего училища и его Верховного командования, но даже и своеобразным фетишем. Озеро это находится аккурат между нашим огромным строевым плацом и зданием курсантской столовой в живописном уголке, окружённое высокими деревьями.
С тыловой стороны трибуны ровным большим рукотворным прямоугольником размерами 40 на 30 метров томным природным зеркалом притаилось наше Лебединое озеро с маленьким островком посредине, на котором кроме раскидистой липы, располагается маячок и небольшой лебяжий домик, окруженный низенькими стилизованными античными перилками.
Кроме лебединой семьи на озере водится ещё большая стая обыкновенных уток-крякв. Здесь им бояться нечего, да и курсанты эпизодически их подкармливают хлебом, принесенным с камбуза. Раньше на островок можно было перейти по ажурному белому мостику заботливо перекинутому прямо с высокой трибуны на островок, но в нашу курсантскую пору мостик уже отсутствовал и злые языки поговаривали, что он стал украшением на даче у одного из руководителей училища. Враки, наверное, это всё…
Но главной легендой Лебединого озера был огромный «адмиральский» карп, который жил в пруду с незапамятных времён, и приплывал к специальной кормушке по звону особого колокольчика, опущенного в воду. Скажу честно – матроса из роты обеспечения, кормившего лебедей на озере я лично сам видел и не раз, будучи курсантом ещё первого курса. Для этих целей был сооружен маленький плотик, на который заботливый матрос каждое утро накладывал на специальный поддон хлеб, кашу и прочую недоеденную снедь из курсантской столовой.
А гордые лебеди сидели на своем островке и с адмиральской невозмутимостью следили за эволюциями матроса. Потом при помощи специального приспособления с колесиками и длинной верёвки этот плот отправлялся в дальнее плавание к лебедям. А те всё также гордо и снисходительно следили за приближающейся исполинской кормушкой. И только после швартовки кормушки благородные и спесивые птицы неуклюже забирались на плот, помахивая своими толстыми хвостиками и наконец-то не спеша приступали к трапезе. А вот колокольчика у матроса в руках я никогда не видел, впрочем, как и адмиральского карпа тоже. Остатки хлебных крошек и прочих камбузных яств кормилец просто бросал в пруд, в мутных глубинах которого уже рыскали постоянно голодные плотва и караси. Иногда на это пиршество слетались наглые воробьи, да приплывали крысы, проживавшие между деревянных свай пруда.
На двух противоположных углах пруда, заботливо огороженного столбиками с тяжелой якорной цепью, лежат усталые адмиралтейские якоря. Они участники особого ритуала выпускников училища. В ночь перед выпуском будущие лейтенанты отдают эти якоря – то есть бросают их в воду, и те сиротливо повисают на цепях не доставая дна, ибо глубина пруда в некоторых местах достигает двух метров. А несчастным приборщикам околопрудной территории на следующее утро приходится ох как нелегко, чтобы вытащить из воды эти якоря и водрузить их на прежнее место.
Ну вот, когда вы имеете представление о нашем водоёме, расскажу-ка я вам одну историю, свидетелем которой я оказался. Иногда под теплый вечер, когда ужин у курсантов уже закончен и все отправлялись по своим учебным аудиториям, к пруду приходил старый, убелённый сединой старший мичман – начальник оружейного склада (арсенала) училища . В руках его был темного цвета длинный чехол и небольшой пластиковый пакетик с какими-то припасами. При виде его, лебеди недовольно помахивая своими хвостами, не спеша и грациозно косолапя удалялись в самый дикий уголок островка, и там с обречённым видом прятались в траве.
А мичман садился на скамейку, которая находилась слева от трибуны. Открывал чехол, и доставал на свет Божий винтовку ТОЗ-8.
Из пакетика он доставал оптический прицел, пару пачек патронов и непременно пакетик с сушками. Вот он прикрутил к винтовке оптический прицел, зарядил ружьё и, откусив кусочек сушки, стал терпеливо ждать. Охота началась. Ждать пришлось совсем недолго. Вскоре со стороны камбуза с бачком со снедью для лебедей появился матрос с роты обеспечения. С унылым видом он обошёл озеро и начал привычные манипуляции с плотиком. Наложил на специальные поддоны провизию для лебедей и отправил плотик в обыденное дальнее плавание к островку. Но лебеди – птицы не только красивые и гордые, они ещё и умные, и поэтому никак не торопились покидать своё убежище в высокой траве. Закончив, привычную процедуру кормёжки, матрос с тем же постным лицом убыл восвояси.
А мичман терпеливо сидел на скамейке в тени берёзок и, едва шевелясь, покусывал сушку обыкновенную и не ванильную. Он очень любил грызть простые сушки на охоте. Но вот седой следопыт заметил на противоположной стороне, как раз около ступеней, спускавшихся в воду, между деревянных свай осторожное «нестроевое» шевеление.
- Ну, - тихо прошептал он, - вылезай, гадина…
Вскоре со стороны железобетонной лестницы в воду опустилось что-то серое и не спеша поплыло к плоту-кормушке, лениво дремавшему у лебединого островка в ожидании царственных птиц. Над водой показалась серая остренькая мордочка с усыпанными водяным бисером намокшими усиками. Большая голодная крыса, почуяв добычу, не спеша плыла к плоту. Охотник медленно поднял ружье, прицелился и помедлив всего мгновение выстрелил. Испуганные кряквы поднялись в воздух и совершив испуганный круг почёта над озером, вновь приводнились на озеро. Выстрел оказался точным. Коварному серому пловцу уже никогда не ощущать приступов голода. И вновь всё затихло. Утки как ни в чём не бывало разбрелись по водной поверхности и незатейливо оживляли своими бестолковыми эволюциями мирную гладь озера. Мичман снова аккуратно перезарядил винтовку и снова стал терпеливо ждать незваных гостей. Спустя всего пару минут в воду – опять с той же противоположной стороны – нырнула уже пара серых диверсантов. Проплыв несколько секунд под водой, они вынырнули уже почти на середине пути к плоту.
- Вот черти! – изумился мичман, - хитрые…
Очередной выстрел снова заставил уток подняться в воздух. Одна крыса тут же ушла на дно, а вторая, почуяв опасность развернулась и словно маленький торпедный катер быстро поплыла обратно. Но охотник оказался проворней. Больше в этот вечер из подлого крысиного семейства уже никто не решался броситься в воду. Несколько серых разведчиков осторожно выползали из-за деревянных свай и, привстав на задние лапки блестели своими пытливыми глазками-бусинками и жадно пили своими носиками воздух, наполненный ароматами курсантской кухни. Но точные выстрелы охотника методично сокращало поголовье серых разбойников, но лишь для того, чтобы на их место из-за свай вновь показывались новые дозорные.
- Ты что здесь шумишь, Петрович? – над головой мичмана раздался добродушный голос. Это был капитан-лейтенант, на днях получивший заветную каплейскую звёздочку. Он был не просто высок и размашист в плечах, он был просто невероятно могуч и огромен, словно Атлант. За два метра ростом с косой саженью в плечах и в ботинках особого индивидуального пошива, потому как отечественная обувная промышленность не обладала производственными мощностями по массовому выпуску обуви 48 размера и больше. Он вообще был довольно броской индивидуальностью – этот офицер строевой части училища, которого курсанта почему-то звали «беспартейный». Как все большие и огромные люди он был весьма добрым и великодушным. Но несмотря на все эти качества в училище у него тоже водились и враги, и недруги. Как все огромные люди он имел непреодолимую тягу ко всему миниатюрному. Поэтому его личным автомобилем был горбатенький старичок-«Запорожец» неприметного светло-серого окраса.
Однажды уже около полуночи он возвращался с гарнизонного патруля на своём «горбачёве» (как он его любовно называл), и тут на полуночную дорогу вышли человек пять сильно подвыпивших гражданина угасающей страны Советов. Встав так же картинно, как и герои «Кавказской пленницы» поперёк дороги, они заставили нашего «беспартейного» остановиться. Он не спеша опустил окно дверцы и поинтересовался, чем может помочь несчастным заплутавшим странникам в столь поздний час. Ну, те ошибочно ориентируясь на неприметный автомобильчик, сразу стали быковать и играть с водителем в викторину «Что? Где? Когда?» типа, а ты знаешь на кого тут наехал? А с кем ты разговариваешь? А не хочешь ли ты получить по щам и мордасам наотмашь?.. А ну-ка выходи!...
Один из самых грозных и сильных полуночных путников даже попытался схватить несчастного водителя за грудки… Но наш «беспартейный» был добрый, но немалый, и поэтому, когда подвыпившая компания настоятельно порекомендовала выйти ему из автомобиля, то тот с охотой постарался выполнить их просьбу. Хотя ночь была очень тёмной, и фонари слабо мерцая робко освещали окрестности, но этого было достаточно, чтобы при виде раскладывающегося словно метр огромного водителя маленького «Запора» у некоторых охочих до ночных приключений граждан внезапно наступил приступ неконтролируемого энуреза. Кто был попроворнее – тут же протрезвели и ретировались подальше от греха. А вот троим особо медлительным наш «беспартейный» не только сделал физическое замечание, но и связав всех их своей одной портупеей и, запихав на заднее сиденье скрученными в один большой бантик, привёз к ближайшему отделению милиции…
После этого по городу поползли нехорошие слухи о злобном маньяке в военной форме, который специально раскатывая по ночам на горбатеньком «Запорожце»-призраке отлавливал наиболее несознательную часть алкограждан и грубо их наказывал… Поговаривали, что на какой-то период по городу прекратили шляться и буянить подвыпившие компании. Но это были всё враки и сплетни. Наш каплей был по своей природе очень добр и не злопамятен… ну почти всегда. Как-то так получилось, что его (ещё старлея) невзлюбил вечно быкующий и заносчивый матросик с роты обеспечения. И это объяснимо – ведь он был личным водителем адмиральской «Волги» - персональным извозчиком начальника нашего училища. За эту беспонтовую заносчивость наш беспартийный старлей гонял и чихвостил этого водилу. Ну вот и в какой-то момент случилось так, что стоял наш старлей (пока ещё старлей) по вечеру у самых ворот КПП в ожидании кого-то или чего-то. Ну стоял себе и стоял, радуясь жизни. И тут как назло ворота распахиваются, и из них выныривает адмиральская «Волга» с адмиралом внутри. Ну и что тут такого, спросите Вы? Да ничего, конечно особенного нет, разве что, зловредный водитель как-то ухитрившись умудрился наехать своим передним колесом на длинные огромные ботики 48 размера нашего исполинского, но добродушного офицера. Если бы я в тот момент не увидел на его черных хромачах пыльного отпечатка от протектора, то не поверил бы… Все свидетели конечно же засмеялись и уже предвкушали, как будут рассказывать о сей хохме своим однокашникам… Но это было только начало водевиля, хотя конец его был также комичным для всех свидетелей, как трагичным для одного персонажа. Старлей терпеливо дождался, когда «Волга» вернётся обратно. Она подъехала к закрытым воротам и засигналила в нетерпении: «Что это там крючки заснули что ли?» (В роте обеспечения матросы курсантов презрительно обзывали «крючками»).
Но что-то никто не проявил рвения и не спешил открывать ворота по первому требованию заносчивого извозчика. Водила ещё несколько раз в нетерпении посигналил, но реакции опять не последовало никакой. Тогда матросик опустил стекло своей двери и стал громко и неприлично кричать, что мол, подлые крючки совсем оборзели в корягу, и всех их надо отчислять к чёртовой бабушке…
Его тираду внезапно прервал огромный, сопоставимый с калибром его головы, кулак «беспартейного». Матросик вскрикнул, крякнул и неловко хлюпнув, быстро положил свое тело, руки и голову на адмиральское сиденье и тот час принялся неистово медитировать. И вот только теперь ворота КПП медленно распахнулись, и адмиральская машина тихо так по инерции закатилась вовнутрь системы… Ну потом были беготня и суета дежурного врача санчасти, вызов дополнительного водителя из автопарка (чтобы «Волгу» вернуть в парк) … Ну а с тех пор персональный водитель адмирала не только неприлично затих и присмирел, но даже попросился на действующий Балтийский флот в дивизион учебных катеров в город Балтийск…
К чему это я? Да к тому, что наш добрый беспартийный, услышав стрельбу с Лебединого острова, поспешил на поле брани и, узрев душераздирающую картину жестокого обращения с крысиным племенем, поинтересовался у мичмана-охотника: «Петрович, а чего это ты животинку мучаешь? Чего они тебе такого сделали, что ты их отстреливаешь?»
- Да, понимаешь, матросики говорят, что они недавно загрызли у лебедей двух птенцов, вот я их и решил пострелять.
- Ну что ж, - пожал плечами добродушный военно-морской Атлант, - добро обязательно должно быть с кулаками…
И заметив меня, притихшим рядом с ними на травке, негромко, но очень добродушно произнёс: «Курсант! А ты почему не самоподготовке? А ну марш в УК (учебный корпус)!»… и добро показало мне свой огромный кулак…
А вот следующим вечером на скамейке сидело уже двое добрых охотников, с методичной тщательностью сокращавших поголовье крысиного стада Лебединого озера.
© Алексей Сафронкин 2021
Другие истории из книги «БОЛЬШЕ, ЧЕМ ТИРЕ» Вы найдёте здесь.
Если Вам понравилась история, то не забывайте ставить лайки и делиться ссылкой с друзьями. Подписывайтесь на мой канал, чтобы узнать ещё много интересного.
Описание всех книг канала находится здесь.
Текст в публикации является интеллектуальной собственностью автора (ст.1229 ГК РФ). Любое копирование, перепечатка или размещение в различных соцсетях этого текста разрешены только с личного согласия автора.
