Похождения Александра I в Европе.
После Венского Конгресса система круглого стола получила постоянную прописку на сто лет, и ни Крымская война, ни даже Франко-Прусская основы не подорвали. Крупных войн в Европе, в общем, не было, а интересанты собирались на множество конгрессов и конференций по любому значительному поводу.
Чтобы система утвердилась, требовалось личное участие первых персон, и Александр I надолго превратился в европейского резидента, запутывая дела в промежутках между конгрессами, чтобы немного распутать их на встречах в верхах и там же аккуратно разложить новые грабли.
Положение России перед Ахенским Конгрессом было двояковыпуклым. Это была сильнейшая континентальная держава, но именно в связи с этим, она опасно сияла неофитским прыщом прямо перед носом возвысившейся Британии, желавшей видеть всё тело Европы ровным и одинаково безболезненным. Такое состояние было Александру не комфортно, поскольку лично он выпирал отовсюду ещё сильнее, что могло спровоцировать англичан на неконвенциональные действия. Раз – и совсем недавно – такое уже случилось.
Было решено воскресить Францию, дабы слишком пристальное внимание Англии размыть хотя бы до уровня «Ста дней».
Немцы для этой цели совершенно не годились, для этого их требовалось усиливать объединением, но все понимали, что запущенный процесс будет развиваться лавинообразно. Германия виделась самым страшным кошмаром: это даже не заморская Англия, у неё в Европе лежбище.
Формально французскую повестку предложил Меттерних, и многие историки склоняются к мнению, что хитрец и крутил-вертел всей европейской политикой. Однако примем во внимание, что восход солнца-Франции вручную был более всего выгоден именно России и лично Александру I.
Русская дипломатия предложила проект создания ни много ни мало – «ООН» в качестве развития Священного Союза – очень популярной к тому времени структуры, к которой наперегонки присоединялось всё больше стран. Особенно охотно в СС принимали немцев, так как он консервировал мелкую сыпь в стадии искусственно кривоколенной раздробленности и давал верховную крышу над Австрией, Пруссией, а также Германским и Четверным союзами. В конечном счёте, дело Германии Александр запутал так, что разрубить узлы смоли только через полвека смертоносными войнами и смертельными обидами, сохранившимися и по сей день.
Впрочем, Австрия и Англия Александру повестку Объединённой Европы зарубили. Это было закономерно, но Александр радостно потирал те самые руки, по которым, казалось бы, только что дали. Разумеется, пускать к управлению большими делами мелкую шушеру он и сам не собирался. Священный Союз был более чем достаточен. Однако на него морщилась Англия, и была способна развалить неустойчивую ещё структуру одним щелчком.
Александр применил свой излюбленный ход: заступ туда, где его не ждали (на руках перебор, а он требует сдать ещё). Но он это делал повсеместно. Начал у себя дома с английскими негласными и непременными шпионами, конституцией и парламентом. Дело выгорело: англоманы с перепугу разбежались, а конституция осталась у недоумённого Сперанского. В промежутках между войнами коалиций предлагал Англии такие совместные военные проекты (за их счёт), от которых на острове шарахались и откупались деньгами и борзыми финляндиями. Как раз ко времени Конгресса в Ахене он зацеловал до полусмерти масонских агентов, действовавших под эгидой обобщённого христианства. Европы показалось мало: продолжил дело в Азии и Америке, потом вернулся в Грецию (впрочем, это после Ахена, когда люди, как им показалось, профанатора угомонили, – а зря.)
Принцип был прост: сделать ход конём сапогом на чистом понте, не имея никаких, даже бумажных оснований. Союзники начинали сновать муравьями, спасая нажитую кладку и взывая к справедливости. Александр со вздохом «шёл на уступку» и ногу убирал на исходную позицию, которая до того имела крайне – крайне сомнительный и раздражающий статус. А после смотрелась уже так ничего, привычно. Надо понимать, что «шёл на уступку» и «убирал ногу» – считалось им не за одно действие, а за два, поэтому и в ответ требовалось то же количество. И люди давали и были счастливы: 1) урезонили, 2) водворили на место. (Историки тоже часто именно так описывают, и потому над ними все смеются.)
Собственно, то же было и с «ООН». Истинной целью несбыточного прожекта было укрепление рыхлого (но наднационального и под управлением Александра) Священного Союза. Англичане на время уступили: контроль СС над Германией им был выгоден.
Бонусом, и в условиях монархий немалым, он получил сочувствие «общественного мнения» малых стран, исключённых жандармами Европы Австрией и Англией из равноправного мироустройства.
Александр избегал нагружать свою официальную дипломатию письменными обязательствами. Все обещания он раздавал лично и устно. При Николае I люди пытались было предъявить, тот отрезал: ничего не знаю, меня в цари не готовили; может, наследник Константин и знал, да я его сверг; будем договариваться по писанному, «или я уеду».
То есть, ребята, с чистого листа. На самом деле, встречные услуги контрагентов были успешно прожёваны и проглочены старшим братом. Заиграно.
Францию в Ахене было обещано торжественно принять обратно в клуб великих. От Франции в Ахен приехал друг Александра дюк Ришельё. Его Александр назначил в Министры иностранных дел к ненавистному Людовику. Ришельё – дальний родственник Того Самого, эпохи перед Вестфальским конгрессом (разве мог Первый министр подумать, что какой-то русский царь будет 200 лет спустя ставить во Францию первых министров). Он был до того прославленным губернатором Одессы, считается, что вернулся оттуда во Францию по своей воле, когда открылись реэмигрантские визы. На самом деле, все чакры открывались в Петербурге.
Из двухсотлетнего делека в Ахенскую дверь постучалась тень Франции, несчастная Испания, угодившая в жернова английского шабаша масонских боливаров. Каслри вздрогнул и приказал не отворять. Помощи в подавлении путчистов не оказали, ведь Испания смела покушаться на права Британии. Однако в самый последний день конгресса Александр англичан прилюдно протроллил в своём излюбленном стиле догнать, обнять и зацеловать: «надо бы испанцам подумать о конституционных реформах». Можно представить себе, как скрипел зубами глава британского МИД: для византийского гада уже купили верёвку, а приходится менять чуть не на орденскую ленту. Ему лучше, чем кому-либо было известно, что подразумевал под конституциями душитель английских реформ.
По испанским делам англичане могли ожидать удара в лоб, и имели наготове убийственный ответ против любого интригана, но им и в голову не могло прийти, какая фланговая комбинация рождалась в голове Большого А в духе старорежимной французской подковёрной дипломатии.
Что произошло, помимо явления англичанам их былых врагов? Александр задумал вызвать дух врага нового, подтянув к решению чисто европейских дел – США.
Казалось бы, какого хрена, в дела герметичной и самодовольной Европы? Американцам только что назидательно сожгли Вашингтон, а Гентский мир, зафиксировавший ничью, был, конечно, для англичан отмашкой от злобной назойливой мухи, мешавшей лакомиться плодами гигантской войны.
Но именно Александр раньше всех почувствовал пользу, которую может извлечь Россия из кососимметричного альянса. Ведь вознёсшуюся Британию нужно было ограничивать повсеместно. В Азии Россия это уже делала, начав изящной комбинацией в Персии. А кому поручить испанскую Америку? Ну, не Испании же, которая приползла к «освободившей» её Англии на коленях с рыданиями «верни краденное». Которую беззастенчиво обгладывала вокруг Бразилии даже тщедушная Португалия, презренный английский вассал, отторгнутый всё у той же Испании.
Опыт взаимодействия с американцами уже был. Во времена континентальной блокады, при которой державы вроде бы секли Англию, но при этом каждый взмах полосовал собственные спины, нейтральная торговля, возглавляемая американцами процветала. Русские пользовались не только американцами, но и просто их флагом, заставляя вывешивать его англичан перед входом в порт.
Вскоре после войны заокеанским, вонявшим революцией и сепаратизмом рабовладельцам – и вишенкой – республиканским новичкам сразу дали неслыханный градус на ультраконсервативном монархическом поле.
Само собой такого не может случиться. Кто-то помог.
За какие заслуги? Исключительно за последовательную и надёжную конфронтацию с Англией. Заслужили. Ну, ещё, Адамс был добрым другом Александра I со времён службы в Петербурге.
Своим собственным лицом Александру, конечно, было удобнее не торговать в крайне чувствительных вековых складках дороссийской историографии. США готовилась серьёзная роль медиатора в остроугольных русско-английских отношениях.
Примерно тогда Александр I и задумал доктрину Монро. Которая будет, конечно, чуть позже. Но прочитать об этом дельце можно уже сейчас.
Англия в Ахене осталась практически в изоляции. Гвоздём программы было заключение гарантийного договора о нерушимости континентальных границ. Точнее, не заключение: Британия выступила против. (XIX век честнее XX: в 1975 году, в общем, накануне передела Европы, такой договор был заключён.) Александр понимал, конечно, что ходит по лезвию, но отступать было некуда. Из соображений, что лучшая защита – инициатива, он закусил удила и рванул с места в карьер устраивать повестку конгресса в Троппау.
Продолжу.
Начало цикла о конференциях
