Очень много слив в саду выросло. Девать некуда. А выбрасывать жалко. Женщина собрала в два ведра. В одно похуже, а в другое получше. И привезла домой.
Хотела сделать сливовое варенье. Из плодов, что похуже. И вдруг на душе плохо стало: подумала, с годами превратилась в рабыню. «Ни сна, ни отдыха измученной душе». Никому ничего не надо. Только ей. Паши и паши, как проклятая. И она, махнув на сливы рукой, отправилась к подруге.
Позвонила свекрови. Предложила забрать ведро слив. И сказала, что ее дома не будет. Дверь откроет Нинка – десятилетняя дочка.
Те сливы, что похуже, можно дать соседке – пожилой сварливой женщине.
Получилось так, что вечером должна была прийти свекровь за сливами получше. А после нее соседка и забрать, что похуже.
Чтобы Нинка не перепутала, женщина прикрыла ведро для соседки пакетом. И ушла. А на кухонном столе оставила записку.
Пришла свекровь. Внучка как хорошая хозяйка предложила бабушке чай. А сама - в свою комнату.
Свекровь откусила кусочек пирожка, потянулась за чаем, и вдруг заметила записку. Там написано: «Нина, когда придет эта старая дура, вручи ей ведро со сливами, которое прикрыто пакетом».
У свекрови душа от возмущения чуть не задохнулась. Она выбросила недоеденный пирожок в помойный пакет. Забрала записку и уехала. А дверь захлопнула.
Приехала к сыну на работу. Показала записку. Плакала и кричала, называла его жену «змеей и гадиной». Ей стало плохо, и сын накапал в стакан успокоительных капель. Отвез маму дорогую домой.
Он был очень оскорблен. Очень. Позвонил жене. Накричал и сказал, что она сама знает, почему он кричит. А сегодня ночевать домой не приедет. И пусть она ему не звонит.
Вечером девочка выдала ведро под пакетом, как говорится, адресату. Соседка дома убрала пакет, чтобы попробовать самую спелую сливу, и увидела клочок бумажки. Там написано: «Подавись этими сливами, гадина».
У соседки чуть душа не задохнулась от возмущения. Она вернулась, вывалила все сливы – до одной – под порог, а записку про «гадину» прикрепила к двери скотчем.
В это время муж этой женщины был уже у друга. Они попарились в бане, а затем сели на кухне, открыли пузырек и разговаривали о своей непростой горькой доле. Потому что у них не жены, а стервы. Они ничего не понимают. Жены с годами поглупели, а еще стали сварливыми и мелочными.
Женщина вернулась домой. Увидела под дверью сливы, прочитала записку про «гадину», и очень удивилась. И огорчилась. У нее даже руки от возмущения затряслись. Она подумала, что эту мерзкую соседку придушить мало.
Собрала все, зашла в квартиру, села на диван и заплакала от обиды. А Нина накапала ей успокоительных капель. Женщина сидела и думала о своей загубленной жизни. В саду как рабыня, ни сна, ни отдыха измученной душе. А еще соседка как бешеная собака, и муж, который неизвестно почему накричал.
Немного успокоилась. Стала в себя приходить. И тут заметила, что ведро с хорошими плодами стоит на месте. Как и стояло. Позвонила свекрови, чтобы узнать, почему та сливы не забрала. А свекровь глухим от рыданий голосом процитировала свою же записку: «Подавись своими сливами, гадина». И отключилась.
Вот так. Бедной женщине Нина скорую вызвала. А потом папе позвонила. Папа после горячительного не мог сесть за руль. Вызвал такси.
Они полтора дня разбирались, что к чему. Кое-как выяснили. И ходили по кругу – извинялись. Потому что все понемногу виноватыми оказались. Даже девочка Нина, но только немного. Потому что ей всего десять лет.
История про вьетнамца так и называется: "Вьетнамец".
