О том, как Михаил ШОЛОХОВ доказывал своё авторство нам рассказал его внук, депутат Госдумы, замглавы Комитета по культуре Александр ШОЛОХОВ
Донские рассказы о Михаиле Шолохове
– Александр Михайлович, в Институте мировой литературы имени Горького выпустили научную версию «Тихого Дона» – наиболее приближенную к оригиналу, созданному великим писателем. Можно назвать издание каноническим, академическим?
– Тут можно использовать большое количество эпитетов. И каждый из них в какой-то мере будет соответствовать действительности. Это результат более чем десятилетней работы большого коллектива авторов, которые скрупулёзнейшим образом изучили как авторскую версию «Тихого Дона» (нужно было разобраться и понять, какой была первая запись, как потом она перерабатывалась), так и 20 последующих изданий романа, которые менялись в зависимости от исторического периода их публикации. За почти вековую историю произведения оно менялось, даже за счёт технических ошибок возникло огромное количество разночтений. Не говоря уже о работе редакторов, которые зачастую руководствовались политическими и идеологическими соображениями и позволяли себе подчас обходиться с текстом достаточно вольно. Из всего наносного был выкристаллизован текст, который максимально приближен к тому, каким его хотел видеть сам автор.
– Вы когда в первый раз прочли эту книгу?
– Главы «Тихого Дона» были в школьной программе. Но в тот момент, честно говоря, я читал его примерно так же, как все ребята в этом возрасте: находя в нём что-то интересное для себя, но получая мало информации и уж тем более удовольствия от замечательного русского слова. Поэтому могу смело утверждать, что первый раз «Тихий Дон» я прочёл в 24–25 лет. Это было осмысленное, уже не отроческое прочтение. Но к таким произведениям можно и нужно возвращаться периодически, потому что каждый раз вы будете для себя открывать какие-то новые истины и нравственные ориентиры.
– Это ваше любимое произведение деда?
– Нет. Если говорить о больших вещах, то я очень люблю «Поднятую целину». По моему мнению, и так считают многие специалисты, это до сих пор не прочитанная как следует книга. Она всё время находится под флёром политического заказа.
– Про неё часто говорят, что она написана чуть ли не по конъюнктурным соображениям.
– Если говорить о конъюнктуре, то Михаил Александрович начал писать «Поднятую целину» почти одновременно с работой над «Тихим Доном». Насколько я знаю, по двум причинам: во-первых, события «Поднятой целины» происходили у него на глазах и он хотел записать их. А второй момент – так мне говорил сам дедушка – к написанию этого романа его в значительной степени подтолкнули инсинуации по поводу авторства «Тихого Дона».
– Какая может быть связь между написанием «Поднятой целины» и обвинениями в плагиате?
– Михаил Александрович уже тогда хотел показать, что «Тихий Дон» вышел из под его пера и что это не единственное сильное произведение, которое он способен написать. Вообще, на сомнения в его авторстве он реагировал внешне спокойно и крайне редко. Хотя, конечно, ему задавали вопрос, почему он не «задаст» клеветникам. Однажды он ответил восточной мудростью: «Собака лает, а караван идёт». А когда ему показали книгу Медведевой-Томашевской «Стремя „Тихого Дона“» (исследования авторства романа, вышедшие под псевдонимом "Д", ред.) с предисловием Солженицына, он с какой-то грустью удивился: «А этому-то что надо?»
📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚
Из интервью Михаила Шолохова:
Корреспондент: В 70-е годы А. Солженицын, тоже Нобелевский лауреат, обвинил вас в присвоении произведений другого писателя-казака Федора Крюкова, умершего в 1921 году...
Шолохов: Я не комментирую этот вопрос. Пусть все эти домыслы останутся на совести тех, кому не нравится моё творчество. Я дорожу мнением моих читателей, моих земляков. Они знают, где – правда, а где ложь. История все расставит по своим местам. Козьма Прутков писал в таких случаях: «Вакса чернит с пользой, а недоброжелательный человек чернит с удовольствием…»
📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚📚
– Фамилия Шолохов помогала или мешала вам в жизни?
– Как любая медаль, эта тоже имеет две стороны. Одна – парадная, замечательная, когда купаешься в лучах славы. Эту сторону медали ценю за то, что с детства была возможность общаться с интересными людьми, которые приезжали к дедушке. А оборотная сторона – повышенный к тебе интерес, требовательность. То, что в какой-то период жизни вызывает раздражение и ощущение несправедливости, а сейчас, в моём возрасте, приводит к пониманию повышенной ответственности, что неплохо.
– Вы сами никогда не пробовали писать?
– Я достаточно хорошо пишу, чётко излагаю свои мысли, не говоря уже о деловой переписке. Но меня всегда удерживало от литературного «зуда», помимо всего прочего, понимание того, что фамилия очень ко многому обязывает.
– При этом вы как-то признавались, что у вас врождённая грамотность...
– На самом деле обладаю ею благодаря тому, что в семье всегда много читали. Меня научили читать в неполные четыре года. Сначала это были тексты к детским раскрасочкам, а к поступлению в школу я уже читал всё, что положено ребятам в этом возрасте и даже школьникам постарше: начиная от фантастики, заканчивая художественными произведениями.
– Михаил Александрович советовал вам, что читать?
– Он умел посоветовать не советуя. У него была замечательная способность не только в плане чтения, но и в других вещах подсказывать настолько тонко и иносказательно, что казалось: это же тебе самому в голову пришло. Если говорить про чтение, то это были не просто подсказки. У нас было заведено: всей семьёй мы сидели по вечерам дома и читали. Не один для всех вслух, а каждый – что-то своё. Но в какой-то момент, когда тебе что-то особенно нравилось в книге и это требовало общего внимания, можно было прервать всех и зачитать отрывок. Дедушка это очень любил и поощрял. В результате у меня в пацанячьем возрасте появлялся элемент соревновательности: кто-то зачитал что-нибудь смешное и познавательное, а ты – нет. Не годится, ищи свой отрывок. А когда книжка освободится, сам её бери и читай. Дедушка мог и просто спросить: а ты у такого-то что-то читал? А ты ничего не читал. Стыдно становилось.
– Став депутатом Госдумы вы пошли по стопам Михаила Александровича, который был депутатом Верховного Совета СССР...
– Причём он был депутатом Верховного Совета всех созывов, начиная с самого первого. Представлял там Ростовскую область. Ему много удалось сделать и для области, и для района, и для отдельных людей. И мне, конечно, его не догнать, потому что авторитет дедушки был невероятен. Одного его слова было достаточно, чтобы на какие-то вещи обратили внимание или автоматически решили проблему.
– Я читал, что он ходил к сталинским наркомам и просил за людей, ручаясь своей головой, что было смело по тем временам...
– Это был разговор с наркомом НКВД Николаем Ежовым. Дедушка в очередной раз просил за людей, говоря, что ручается за них головой. На что нарком сказал: «Хорошо, разберёмся. Но, Михаил Александрович, хочу вам напомнить, что людей много, а голова у вас одна». Дедушка помогал людям во всём, начиная от простых, бытовых ситуаций до спасения десятков тысяч человек от голода в 30-е годы. Многих он просто забирал с улицы домой, где их подкармливали чем могли. Людям, которые пострадали от несправедливого судебного преследования, он помогал или сократить срок, или переквалифицировать дела, по которым их осуждали. Об этом знали. Народная молва такие вещи разнесла по всей стране. Писали ему тысячи людей. Сейчас в центральной усадьбе музея в Вёшенской есть комната, куда мы выложили его однодневную почту: это стопка писем где-то высотой сантиметров 60–70. Если он уезжал куда-то и отсутствовал, к примеру, неделю, то почтальон приходил к нему обычно с несколькими мешками корреспонденции, никакая почтовая сумка этого не вмещала.
А как вы думаете, мог ли 23-летний Шолохов действительно написать такую масштабную эпопею? Пишите в комментариях👇👇👇, давайте спорить. Нам важно знать ваше мнение!
Максим ЧИЖИКОВ, Москва
Фото: Лариса КУДРЯВЦЕВА, РИА Новости
Материал дан в сокращении. Хотите полную версию – пишите в комментариях👇👇👇
Культура Союзного государства на нашем канале
Как сложилась судьба прототипа главного героя "Судьбы человека"
Высоцкий писал для него песни, а академик Легасов рассказывал ему о грядущих Чернобылях
Свой главный роман он писал 20 лет, до самой смерти
И белые, и красные пели одни песни. Какие?
Два последних разговора с Михаилом ЖВАНЕЦКИМ: «Батька – молодец!»
