Первый наш традиционный вопрос: феминистка ли ты? Или можешь ею себя назвать?
— Конечно, я – феминистка. Почему? Потому что в России нужно почему-то доказывать, что женщина — человек, а не вещь. Мизогиния (ненависть, неприязнь либо укоренившееся предубеждение по отношению к женщинам (девушкам, девочкам – Прим. Я – Свобода)) на каждом шагу, увы. А я хочу жить свободно и спокойно, ну и ценю те возможности, которые мне дала борьба за права женщин. Поэтому и феминистка, как и любой нормальный адекватный человек должен быть.
Я узнала о феминистском движении само собой в интернетах. Впервые, пожалуй, когда про femen в СМИ писали.
Что тебя привлекло в мир фотографии, а что ты окончила? Если работаешь, то где?
— У меня юридическое образование – в 2017 году закончила юрфак питерской вышки. Фотографией увлеклась в старшей школе, когда нашла дома старый папин ФЭД-4. На третьем курсе поступила в академию документальной фотографии «Фотографика» в Санкт-Петербурге, в тот год она только открылась. С тех пор использую фотографию в качестве своего способа рассказывать о том, что мне интересно.
Ты как-то сказала о себе, что на 30% ты, наверное, фотограф или на все 100%, но в пониженной яркости условно говоря. Что ты имела ввиду под этим?
— Я имела ввиду, что я активна в нескольких сферах: зарабатываю за счет работы в маркетинге, также преподаю два раза в неделю подготовку к ЕГЭ по обществознанию, и третье – фотография.
Фотографию я делю на несколько сфер: это просто фотографии для инстаграма (снимаю на телефон, но ищу и публикую только красивые для меня снимки), затем коммерческие портреты, ну и фотографии более документального характера – все про Бурятию.
И поскольку не 100% моего времени посвящено фотографии, фотографом себя назвать не могу. В то же время про фотографию (любую) я думаю практически постоянно.
Мы заметили, что в сфере фотографии и так мало женщин, а в документальной фотографии тем более, поделись своим мнением, почему так произошло и до сих пор происходит? За последние сто лет, были выделены всего 20 самых влиятельных фотографок и среди них совсем нет азиаток…
— Я вижу другую картину. На занятиях в фотоакадемии всегда было и есть много женщин самого разного возраста. Среди преподавателей и спикеров также женщин много, может быть, даже больше, чем мужчин. Да и среди действующих фотографов я знаю и вижу больше женщин.
Зато в финалистах каких-нибудь крупных фотоконкурсах действительно могут звучать в основном мужские фамилии. Не знаю, в чем причина. То есть она может быть той самой распространённой: женщины могут не решаться подавать свои работы из-за синдрома самозванца, ну или их просто «не видят».
А есть ли у тебя любимая женщина-фотограф и следишь ли ты за кем-то из фотографов?
— Мои знания персон в фотографии пока скудны (все надеюсь это исправить). Из современных я люблю и слежу за Евгенией Арбугаевой, Светланой Булатовой, Марией Павловской, Дарьей Пискарёвой, Нанной Хайтманн, Дианой Маркосян. И я наверняка кого-то забыла.
Чем, на твой взгляд, отличаются ли мужчины-фотографы и женщины-фотографы?
— Не думаю, что чем-то кроме хромосом. Я вижу фотографов, снимающих условную войну, персональные проекты про отношения с телом или с другими людьми, арт-проекты, что-то лирическое или наоборот остросоциальное – и все это без какой-то привязки к полу и гендеру. Все занимаются чем хотят. Поэтому разницы для меня нет.
Важно ли для тебя стать известной женщиной-фотографом или ты сейчас занимаешься чем-то другим?
— Я бы хотела, в силу своего честолюбия, стать известной. Но больше мне хочется создать красивую, сильную работу. А что будет с ней после в плане социального принятия и одобрения – это уже побочный эффект, и он для меня второстепенен.
Фотография как сфера мне очень важна, несмотря на то, что я уделяю ей немного времени, но это все равно мой приоритет. И свой будущий «успех» я в основном связываю именно с ней.
Что касается тем, над которыми тебе интересно работать с фотографией, какие это темы? Может быть ты хотела бы поработать с какой-то из тем или уже вынашиваешь проект?
— Мне интересно всё, что связано с Бурятией. Поскольку я родилась и выросла в Петербурге, фотографируя Бурятию, я с ней в какой-то степени знакомлюсь. То есть это мой способ и метод становления буряткой. Плюс мне кажется Бурятия почти не представлена визуально для российского и мирового зрителя, поэтому хочется её показать внешнему миру.
Мне интересно рассказывать про культуру Бурятии, но хочется сделать это не как белый колонизатор-исследователь, хотя я определено чувствую в себе некоторую подобную отстраненность. Поэтому ставлю перед собой задачу узнать больше про культуру и среду, стать по-настоящему своей в Бурятии, если это возможно. Иногда мне кажется, что невозможно.
Ты писала, что идеи у тебя есть, а ресурсов нет. Что делаешь, чтобы они появились?
— Отдыхаю и стараюсь не грызть себя. Всему свое время – довольно опасная идея в том плане, что так можно совсем ничего не сделать, но это безопасный вариант для моей психики, так как я склонна страдать от fomo (англ. Fear Of Missing Out – страх что-то пропустить, синдром упущенной выгоды) и постоянных сравнений себя с другими.
Мой ресурс и вдохновение во многом состоит в моей семье и окружающих людях, поэтому стараюсь проводить время с ними. Ещё я доверяю своей интуиции, она меня часто заводит в хорошие места.
Приходилось ли тебе фотографировать людей без их ведома? И как ты сама относишься к такой фотографии? Не думаешь, что это немножко смахивает на сталкинг?
— Конечно, приходилось. Отношусь к этому как к необходимости. Грубо говоря, если я вижу потенциально красивый кадр, где присутствуют незнакомцы, я не могу не попробовать снять его. В этом смысле я иногда называю свою привычку снимать людей исподтишка неприличной. Я не думаю, что это сталкинг, но понимаю, что это предмет для разговора в рамках этичности.
Говоря современным языком, такую съемку можно расценить как нарушение личных границ. Как и камеры слежения или системы распознавания лиц, у которых, конечно, более утилитарный характер, но мы знаем, в каких целях государство их использует.
Может быть, нужно блюрить лица... Сложный для меня вопрос.
Ты живешь в Санкт-Петербурге, а когда приезжаешь на Родину, замечаешь ли какие-то изменения? Если да, то в чем они? И почему так важны изменения (может быть тут будут какие-то мысли о новой этике или про то, чтобы что-то исчезло скорее)?
— Я родилась в Петербурге поэтому не могу рассказать об изменениях в полной мере. Всё, что я замечаю, в основном касается городской среды: она постепенно улучшается, да. Появляется больше интересных локаций, которые, правда, связаны в основном с потреблением. Но ведь это значит, что уровень жизни населения постепенно растёт, это хорошо.
Что касается более глубоких социальных сдвигов – здесь я, наверное, мало что могу сказать. В моей среде бытовой патриархат особо никуда не уходит: по-прежнему женщины должны наливать чай мужчинам... Но я это воспринимаю как часть культуры (и сама эту часть стараюсь игнорировать). Нельзя кидать мусор в огонь, нельзя резать белую пищу острыми предметами, нужно наливать чай мужчинам. Последнее я почти никогда не делаю без собственного желания, это может порождать небольшие конфликты с родственниками.
Сталкивалась ли ты с проявлением какой-либо дискриминации в учебе или в жизни?
— Ни разу. Были только случайные неприятные комментарии на улице от маргинальных лиц, но со временем, кстати, все меньше. В школе, в университете, на работе не видела, не чувствовала никаких придирок, притеснений.
Что сделать, чтобы Россия привыкала к нашим азиатским лицам?
— Больше показывать. Репрезентация очень важна! Я радовалась, когда увидела бурятку в рекламе шампуня на ТВ, радовалась актрисе алтайке (Ирина Бутанаева – Прим. Я – Свобода) в кино «Короткое замыкание».
И мне кажется важным показывать не белый взгляд на национальности, не экзотизировать наши культуры, а по-человечески просто включать небелых героев. Вот как я дружу со своими русскими подругами, такую дружбу и показывать в сериалах, например.
А ещё, наверное, нужно больше показывать и рассказывать про народности России, чтобы не было лакун (лаку́на — национально-специфический элемент культуры, нашедший соответствующее отражение в языке и речи носителей этой культуры, который либо полностью не понимается, либо недопонимается носителями иной лингвокультуры в процессе коммуникации – Прим. Я – Свобода).
Используешь ли ты в своей жизни феминитивы и если да, почему считаешь это важным?
— Использую в устной речи почти всегда, в письменной – увы, временами стесняюсь. Например, когда не знаю, как предпочитает называть себя та или иная девушка – нравится ей быть редакторкой или редактором. Использование феминитивов считаю важным, так как язык формирует среду. Но себя предпочитаю называть фотографом.
Что бы ты сказала себе 15-летней?
— Себе в 15 лет я бы пожелала не думать и тянуть резину, а действовать. И быть смелее.
