19 февраля 2008 года я был на работе в редакции. Рабочий день подходил к концу, и в этот момент мне пришло короткое сообщение от нашего с Летовым общего знакомого: «Егор умер». Я поначалу совершенно не понял, о ком именно идет речь, пришлось переспросить: Егор — который? О Летове я даже и не подумал в этот момент. Но оказалось, что речь идет именно о нем. Вскоре директор «ГО» Сергей Попков из Омска подтвердил мне, что это действительно правда. И мы с руководителем музыкального издательства «Выргород» Алексом Валединским, журналистами и друзьями Егора Максимом Семеляком и Стасом Ростоцким полетели в Омск на похороны. Прощались с Летовым 21 февраля.
Максим Семеляк: «Когда гроб вынесли, началась вдруг дикая сибирская метель, хотя только что было солнце. Когда гроб зарывали в землю, выглянула радуга. Когда все кончилось и нужно было уже что-то кому-то зачем-то говорить, его бывший (теперь уже во всех отношениях бывший) гитарист Кузьма Рябинов пробормотал: “Летов умер — что может быть нелепее?” И действительно. С самым главным в своей области человеком, пропевшим самые сильные слова про самые важные вещи, случилось самое страшное. Кузьма как раз и озвучил совершенно детское ошеломление от случившегося — после того, сколько и как этот человек спел про жизнь и смерть, этот страшный довесок реальности казался просто каким-то необъяснимо-ненужным. Я смотрел на свечи, тихо оплывающие у гроба под музыку Love, и вспоминал наш разговор весной прошлого года перед самым выходом завещания “Зачем снятся сны”. Мы сидели в Питере, в гостинице, вдвоем. Егор пил пиво и увлеченно рассказывал про эволюционные циклы. Он говорил, что бывают такие этапы, когда определенные формы жизни просто деградируют или даже гибнут, и чтобы благополучно пережить их, нужно просто затаиться где-нибудь на время, ничего не делать, пережидать, а потом выйти на новый виток. Вдруг он прервался и вздохнул: “Эх, вот как бы так умереть, чтобы потом вернуться?”
[…]
Есть люди, которые знают себе цену; а есть те, кто сознает, в чем их миссия. Егор был из вторых — совершенно точно. Он был настоящим творцом в эпоху прирожденных комментаторов. И музыка у него такая получалась, потому что он не просто верил во что-то, а еще и элементарно и доподлинно знал. Поэтому по большому счету не нуждался он ни в последователях, ни в ниспровергателях, ни в каком-то дополнительном признании, ни в стимулирующем наезде. Ему правда не надо было никакого телевидения. Он хотел просто спокойно делать свою музыку, осмысленность и силу которой гарантировал стопроцентно.
Иногда мне казалось, что географические границы РФ были для него просто вынужденной мерой пресечения. Никогда Летов не стремился стать русским национальным достоянием, да и не смог бы в силу своей глубокой и продуманной нездешнести. Ему вообще, по моим наблюдениям, было здесь не слишком хорошо, но он сносил пребывание на русском поле экспериментов по-солдатски — раз послали сюда, значит, так тому и быть. А вообще же он был доподлинный гражданин мира, причем той его части, где поменьше людей, а больше деревьев, животных, картин, пластинок и книг. Любил Израиль, обожал Сан-Франциско, очень мечтал хоть раз увидеть Австралию.
Настоящие важные вещи — они во всем настоящие и важные. И поэтому “Сто лет одиночества” будет единственной русской пластинкой, которая может встать в один ряд с альбомами хоть Love, хоть Патти Смит, хоть кого (берите любое имя из верхнего эшелона старой Америки). Это была абсолютно оригинальная самобытная секретная история, замышленная и разработанная на основе англо-американской психоделии и гаражного панка.
Последний альбом Егора посвящен памяти Сида Барретта да Артура Ли, которых он пережил совсем ненадолго. А вот самому Летову никто из местных не посвятит такого альбома, потому что никто здесь больше не знает, как такое делается, а секрета он не оставил. Летов действительно не оставлял следов на снегу, а без следов на снегу в национальные герои обычно не записывают.
Последний раз он позвонил за несколько дней до смерти. Он был очень грустным и усталым перед Новым годом, пожаловался, что не будет больше ни записываться, ни выступать. И вдруг — совершенно счастливый голос, смех отдохнувшего человека, разговоры о планах. Окончательно договорились делать книгу диалогов, которую придумали еще 3 года назад, но все руки не доходили. Напоследок он попросил меня купить ему в Москве американский сборник Fading Yellow —волновался, что его раскупят. Он как никто умел радоваться какой-нибудь старой и неведомой записи из 60-х.
Отрывок из книги Алексея Коблова «Егор Летов и группа "Гражданская оборона»
О книге:
История группы «Гражданская оборона» и жизни Егора Летова с трудом поддается подробному и объективному описанию. Летов так долго запутывал следы, что изучение его феномена становится занятием трудновыполнимым, но очень увлекательным. Чрезмерный пиетет и частая прямая речь, лихие ретроспекции и парадоксальные ассоциации, удивительные пристрастия и субъективные оценки прилагаются как они есть.
Купить книгу или прочитать другой отрывок можно по ссылке: https://go.ast.ru/a000cub
Если вам понравилась эта статья, рекомендуем другие по теме: