В. К. Штокало
Курсант — он как ребенок, Вчера что вырос из пеленок.
Вы сделать все должны, Чтоб воспитать защитника страны.
Некоторые из вас очень удивятся, узнав, что согласно Конвенции о правах ребенка ребенком считается человек, не достигший восемнадцатилетнего возраста. Так что основная масса абитуриентов, ставших после прохождения мандатной комиссии курсантами летного училища и страстно желавших немедленно начать покорять бескрайние просторы воздушного океана, в сущности были еще детьми, только что окончившими среднюю школу. Первыми, кто встречал их на пороге казармы, очень смутно представлявших, что такое курс (батальон, рота, взвод, отделение), были «няни» — старшины курсов (рот). До середины 70-х годов их должности были одноименны званиям, а в дальнейшем же эти функции выполняли прапорщики. Вряд ли кто станет возражать, что с детьми в курсантской форме было много хлопот, и с ними легко справлялись эти замечательные люди, напоминавшие заботливых матерей. Ведь вначале нужно было четко определить размер одежды и подобрать форму для каждого, а как правило, редко у кого размеры соответствовали стандартным, которые были указаны на бирках, прикрепленных к форменным брюкам, тужуркам и шинелям. Кроме того, нужно было правильно подобрать обувь, научить наматывать портянки, которые некоторые курсанты принимали за лишние полотенца, которыми очень уж хитро необходимо было обмотать свои ноги, притом таким образом, чтобы, во-первых, умудриться всунуть их в чрезвычайно узкие сапоги; во-вторых, накрутить все это за немыслимо короткое время и, в-третьих, сделать это очень аккуратно, чтобы при ходьбе не стереть ногу. Но и это еще, конечно, не все, что мог и должен был научить делать старшина. Необходимо рассказать, доходчиво, наглядно объяснить, особенно абитуриентам 70-х годов, прибывшим из далеких деревень, как пользоваться оборудованием туалетной комнаты в виде продолговатого углубления с отверстием в конце, как избежать следов гуталина сзади на брюках и, конечно же, изыскать возможность заменить прожженную утюгом при тщательной глажке или абсолютно непонятно почему разорвавшуюся во время пешей «прогулки» по училищному забору шинель и многое, многое другое. И они могли это, как умели наши мудрые мамы, вечно пекущиеся о каждом из нас, в каком бы возрасте мы не были.
К сожалению, время стирает из памяти имена и события, становится необычайно трудно, а порой и просто невозможно отыскать фотографии и собрать биографические данные о человеке. Однако в то же время в памяти навсегда остаются яркие эпизоды из прожитой жизни и встречи с неординарными личностями. Так, например, нам, курсантам набора 1972 г., никогда не забыть старшину А. И. Кузнецова, человека, о котором с чувством глубокой благодарности вспоминают во время наших традиционных встреч. Конечно, в свое время мы, будучи курсантами первого курса, даже не могли и предположить, что кроме всех прочих достоинств наш добрый и вместе с тем требовательный старшина обладал прекрасным чувством юмора и неплохими артистическими способностями, особенно в копировании поведения пьяных. Эти качества и способности помогали ему преодолевать тяготы и лишения военной службы.
Майор в отставке А. А. Едунов вспоминает (будучи еще капитаном, принял нас, курсантов набора 1972 г., на третьем курсе и довел до выпуска): «Однажды утром Александр Иванович с серьезным видом обратился к нам, офицерам: «Кто из вас угадает, почему я с женой сегодня 4 раза поднимался на чердак, — станет обладателем бутылки хорошего самогона». Несмотря на обилие предложенных вариантов, приз получить никому не удалось. А причина оказалась весьма банальной. Он вместе с супругой и двумя сыновьями снимал однокомнатную квартиру, поэтому даже ночью, чтобы уединиться с женой, ему приходилось подниматься на чердак. Как командиры мы были просто обязаны по мере возможности помочь товарищу, хотя бы сделав безопасными его регулярные восхождения на «высоту». Поэтому к празднику старшине вручили ценный подарок — моток страховочной веревки для предупреждения фактов бытового травматизма».
Яркие способности к перевоплощению в свое время помогли Александру Ивановичу избавиться от предвзятого отношения коменданта училища и к первому курсу, где он был старшиной, и к нему самому. Однажды, завидев коменданта, старшина притворился совершенно пьяным, что, естественно, не ускользнуло от проницательного взгляда майора. Старшина был остановлен, отчитан, а о случившемся немедленно доложено начальнику штаба училища полковнику Г. Андриенко. Незадачливый сверхсрочник тут же был доставлен в штаб. До самого кабинета начальника штаба Александр Иванович продолжал пребывать в образе подвыпившего, но переступил его порог абсолютно трезвый человек. Немало удивившись, полковник отпустил старшину и сделал серьезное внушение коменданту, не сумевшему разобраться в произошедшем. С тех пор комендант старался избегать встреч с хитрым старшиной и его курсантами.
Каждый, кому довелось близко познакомиться с этим удивительным сословием в погонах с голубыми просветами, сразу отметит, что добродушный юмор и шутка — постоянные спутники авиационной среды, атмосфера буквально пропитана ими, и люди, связавшие жизнь с авиацией, просто заражаются искрометным, озорным юмором. Как не вспомнить в связи с этим сатирика М. Задорного, выпускника Московского авиационного института. И мы, будучи еще курсантами, смогли воспитать в себе и развить умение представлять события, недостатки, слабости в комическом виде. За долгие годы службы в авиации мы пропитались веселым, легким, беззлобным юмором насквозь, хорошо понимаем и ценим его. Обладая прирожденным чувством юмора, мы говорим и творим все, даже сейчас, будучи уже на заслуженном отдыхе.
Изобретательность и находчивость курсанта! Об этом можно написать отдельное произведение. Кстати, на страницах этой книги вашему вниманию будут предложены отрывки из воспоминаний выпускников училища, подтверждающие мысль о том, что курсант всегда найдет выход из трудного положения. Порой, объектом воздействия являлись и старшины. Александр Иванович, например, так и не смог выведать у нас способа, каким мы оставляли вмятины от пальцев рук на подошве утюга глубиной три миллиметра, хотя настоятельно просил об этом и обещал никого не наказывать. В свое время в течение месяца старшина А. Хохлов прилагал неимоверные усилия, чтобы лично разыскать смекалистого курсанта и выяснить, каким образом в его любимую кабинку в уборной вместо туалетной бумаги попала наждачная. Старшина был слишком экономным, и курсанты часто испытывали неудобства вследствие отсутствия в туалетах та кой необходимой принадлежности, поэтому ре шили напомнить старшине об этом столь не обычным образом. Эффект был потрясающий. К слову, результаты расследования не привели к положительному результату. А как же иначе, ведь старшина, ко всему еще, был мастером спорта по боксу!
От подобных случаев не были застрахованы ни курсанты, ни воспитатели, но все происходящее не содержало злого умысла, а было дружескими остроумными проделками, без которых немыслима жизнь в авиации. Поэтому не случайно во главе строя убеленных сединами выпускников, удостоенных множества государственных наград, в кителях с большими звездами, на торжественных построениях даже расформированного училища можно увидеть человека с погонами прапорщика. К большому сожалению, невозможно перечислить их всех, поэтому примите, наши самые близкие наставники, от нас, ваших учеников, слова самой горячей признательности и любви.
Командиры взводов. На их плечи, порой с лейтенантскими погонами, ложился груз ответственности за создание в короткий срок из «пиджака», прибывшего со школьной скамьи, настоящего курсанта, обладающего устойчивыми навыками хождения строевым шагом как одиночно, так и в составе шеренг (что может подтвердить каждый из выпускников и что было наглядно показано при прохождении торжественным маршем по плацу училища в честь его 40-летия); умеющего достаточно хорошо стрелять; нести караульную службу; разбирающегося в тонкостях воинского Устава; получившего устойчивые навыки командования и т. д. и т. п
Притом что самим лейтенантам многому предстояло научиться, а некоторым еще и стать «летчиками». Как это происходило, вспоминает майор в отставке Н. В. Скударнов: «После окончания училища в 1967 г. нас четверых — меня, В. Новожилова, Н. Соловьева и Т. Мехтиева — направили в Барнаульское ВВАУЛ. После доклада начальнику училища полковнику А. Филимонову о своем прибытии мы услышали его строгий приказ: «Даю четыре часа, чтобы стали летчиками». Увидев наши вытянувшиеся физиономии и ошалевшие глаза, полковник рассмеялся и разъяснил: необходимо сменить некоторые предметы формы одежды, чтобы не шокировать ее красным цветом будущих летчиков. На складе нам выдали все необходимое, в том числе и отрезы голубого материала для вшивания канта в швы брюк. Наше превращение в авиаторов состоялось под дружный хохот молодых девчонок-портних, выдавших нам бритвенные лезвия и терпеливо ожидающих, когда мы с их помощью распрощаемся с красным пехотным кантом, аккуратно вшитым в швы наших парадных брюк бакинскими мастерами. Для веселья у девчат была веская причина — подменки-то у нас не было, а воображение у сибирских девчонок было о-го-го какое! Мы это хорошо чувствовали, сидя в тесной примерочной в одних трусах и неумело орудуя выданными лезвиями.
Не прошло и трех часов, как мы, украдкой поглядывая на новый необычный глазу цвет, возвестивший о причислении нас к новому виду вооруженных сил, доложили начальнику училища о выполнении его приказа и получили благословление на дальнейшую службу. Шел 1967 г., и мы были первыми командирами взводов, перед которыми майор З. М. Сурис поставил задачи, основными из которых были следующие: переодевание зачисленных абитуриентов в военную форму, обучение курсантов правилам ее ношения, соблюдению распорядка дня, заправки постелей (знаменитое «прищипывание» углов), правильному размещению вещей в прикроватной тумбочке, строевой подготовке как одиночно, так и в составе подразделений, приемам с оружием и многому другому».
Но это было только начало. Впоследствии нужно было удержать в рамках дозволенного эту неуемную, все возрастающую с каждым годом курсантскую энергию. Неиссякаемую энергию, бурлящую, бьющую через край и усиливающуюся молодыми крепкими, брызжущими в разные стороны гормонами, взбудораживаемую тестостеронами.
Родился 19 февраля 1942 г. В 1967 г. закончил Бакинское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета Азербайджанской ССР. В числе первых четырех офицеров осуществлял прием и подготовку первого набора курсантов. В течение восьми лет командовал взводом, затем ротой курсантов. С 1984 г. военный комендант Барнаульского гарнизона. В 1988 г. уволился в запас. В период командования курсантами в свободное от службы время закончил Барнаульский педагогический институт. Своей прекрасной строевой выправкой и физической подготовкой всегда вызывал восхищение у курсантов и являлся примером для подражания. Главный принцип обучения — «Делай как я, можно лучше». Человек слова и дела. Любимое выражение — «Для тех, кто обгонит меня во время кросса, буду ходатайствовать о трех внеочередных увольнениях». Если такие находились, твердо выполнял свое обещание. В настоящее время по прежнему строен и подтянут, китель, который он носил 40 лет назад, и по сей день сидит на нем прекрасно.
Все курсанты знали капитана Скударнова как строгого и требовательного командира, но даже он иногда был вынужден проявить благосклонность к нарушителям. Об одном из таких случаев Николай Васильевич с улыбкой поведал нам во время встречи: «Однажды курсанты приняли решение создать свой ансамбль, собрали деньги, купили инструменты и вскоре стали курсовой знаменитостью, которую многие желали пригласить на праздники, в том числе и свадьбы.
Как командир роты я всегда инструктировал участников ансамбля: «Будут угощать, кушайте, от выпивки отказывайтесь, пейте только лимонад». Всегда ждал возвращения курсантов из «похода» у дежурного по училищу, построив, проверял выполнение указаний. Однажды почувствовал, что над строем витает легкий аромат спиртного, хотя все выглядели прекрасно. Строго спросил: «Почему нарушили?» Последовавший вразумительный ответ «Товарищ капитан, а лимонада-то не было» просто обескуражил меня своей наивностью и откровением, и мне пришлось, улыбнувшись, предупредить их о недопущении впредь подобных отклонений и отправить всех спать».
Им, командирам взводов, трудно было удержать энергию курсантов, которыми все крепче и крепче овладевала романтика полетов. Запах неба витал по казарме. Ротному и взводному нужно было уже понимать, что перед ними не обычные курсанты, а курсанты, в разговорах которых все чаще проскакивают авиационные термины, а их руки теперь имеют еще и несколько иное предназначение:
Пилот все вспоминал, Теперь ему не нужен кто-то, И в ход уже пошла рука, Но это не рука, А траектория полета. Так было, есть и будет на века.
Николай Васильевич вспоминает: «Командиром роты ездил с курсантами на полеты, где передавал их летчикам-инструкторам. В мои обязанности входило проведение строевых занятий на случай срыва полетов. Там, на аэродроме, и после возвращения курсантов с полетов на базу в г. Барнаул чувствовал, что, хотя я и их командир, главными для них стали летчики-инструкторы и, конечно, важнее полетов для ребят уже ничего нет. Нас, командиров рот и взводов, даже начальник политотдела полковник А. П. Марков собирал и говорил: «Вы их сильно сейчас не гоняйте, это теперь уже не пехота, а будущие летчики».
Спустя годы, оценивая прошлое, можно с уверенностью сказать, что они (наши воспитатели) понимали, о чем говорил полковник, и старались всячески беречь нас, иногда во вред собственному благополучию. Спасибо вам всем!
Как нечто величественно строгое и почти что недоступное, но в то же время справедливое для нас (хотя были исключения), особенно для первокурсников, были начальники курсов, впоследствии командиры батальонов.
Первый начальник курса Барнаульского ВВАУЛ. Под его руководством четверо молодых командиров взводов осуществляли прием и становление первого набора курсантов. К величайшему сожалению, не удалось отыскать биографических данных этого замечательного человека. Но есть воспоминания о нем курсантов и офицеров, служивших под его командованием и страстно желавших хоть в чем-то быть похожими на этого небольшого, крепкого сложения человека, который, отдавая команду, с какой-то неимоверной скоростью и присущей только ему ловкостью мог мгновенно замереть по стойке смирно. Это был очень добрый, заботливый и отзывчивый человек.
Кто из выпускников 70-х не вздрогнул бы и не встал по стойке смирно, услышав до боли знакомое резкое, отрывистое, властное, принадлежавшее только ему — знаменитому «папе» Сурису: «Замри! И не шевелись!»?
А вот какую характеристику дает ему в своих воспоминаниях Н. В. Скударнов: «Зельман Моисеевич — грамотный, тактичный, вежливый человек, никогда не повысивший голоса ни на кого — офицера или курсанта. Нас, молодых командиров взводов, учил всему: приемам с карабином (в училище-то мы занимались с автоматом), тактично заводя нас в канцелярию, чтобы не смущать перед курсантами; как выбирать невесту; как создавать семейный уют. Он всегда был желанным гостем на свадьбах и новосельях, мог разделить радость и помочь в беде. Его супруга была под стать мужу и всегда учила молодых жен, что муж должен думать о службе, а дома отдыхать».
В нашей беседе Николай Васильевич рассказал еще об одном человеке, втором начальнике курса нашего училища, впоследствии командире батальона Николае Григорьевиче Филипенко: «Как командир отличался высочайшей требовательностью к себе и подчиненным офицерам и курсантам. Однако никогда не препятствовал продвижению по служебной лестнице, отдавая отличившихся офицеров в другие подразделения в ущерб собственному спокойствию. Полковник Н. Г. Филипенко внес огромную лепту в организацию и становление процесса воспитания и закаливания курсантов. Им была разработана специальная система, включающая марш-броски, кроссы и многое другое. При этом во время их проведения он сам всегда возглавлял строй курсантов».
Родился 23 апреля 1931 г. в с. Бурлачья Балка Одесской области. С 7-го класса обучался в Одесской специальной школе ВВС. После ее окончания поступил в 1-е Чкаловское военное авиационное училище по штабному профилю, затем окончил высшую школу летчиков-инструкторов в г. Грозном. С 1959 г. начал работать с курсантами в Качинском авиационном училище летчиков, вскоре стал помощником командира полка — командиром роты курсантов. После принципиального несогласия с разгильдяйским поведением сына командующего в 1967 г. принял все меры для его отчисления из училища. Был снят с должности и переведен в инженерный батальон, с которым прибыл в город Камень-на-Оби для строительства аэродрома и военного городка. В 1968 г. по результатам собеседования с командованием ВВС СибВО был восстановлен в прежней должности и приступил к работе с курсантами БВВАУЛ. В 1984 г. уволен в запас с должности командира батальона курсантов.
До 1975 г. после окончания первого курса курсанты числились в полках, а фактически находились в училище, что вызывало массу неудобств в руководстве ими. С каждым новым годом обучения в командование курсантами вступал новый командир.
Николай Григорьевич приложил все силы для изменения сложившейся ситуации. Вот что рассказал сам Н. Г. Филипенко: «Первый год приходилось работать без взводных, не хватало офицеров. Старшин курсов из сверхсрочнослужащих до 1975 г. не было. Приходилось работать одному, было трудно. Особенно досаждала система принятия и передачи курсантов, только привыкнешь к ним, узнаешь, кто на что способен, передавай следующему.
Наконец, наши многочисленные устные обращения и докладные записки, составленные совместно с З. М. Сурисом в Генеральный штаб, Главное политическое управление об отмене данной системы, принесли результаты. Вначале решением командующего ВВС СибВО в 1973 г., а в 1975 г. решением начальника ГШ ВС СССР были введены должности командиров батальонов, рот. Появилась возможность проверить на деле предлагаемый непрерывный процесс воспитания под руководством одного командира. В 1975 г. я принял второй курс и с ним проработал до выпуска. Одновременно с лейтенантскими погонами трое курсантов получили золотые медали, а 11 — диплом с отличием. На тот момент это были лучшие показатели среди всех выпусков, произведенных ранее. В 1979 г. был назначен на должность командира батальона».
Во всех своих поступках Николай Григорьевич оставался верен себе — железная дисциплина и в то же время доверие к курсантам. О том, что направление работы было выбрано верно, свидетельствует следующее: на все проверки, осуществляемые представителями командующего СибВО и Министерства обороны, привлекался батальон под командованием Н. Филипенко, и ни разу он не получил нареканий от проверяющих.
Вот два случая, характеризующие стиль работы комбата Филипенко.
По его предложению совет училища принял решение нарушителям дисциплины и двоечникам отпуск не предоставлять. На этой почве состоялся нелицеприятный разговор с одним из начальников училища, племянник которого попал в число тех, кому отпуск в связи с принятым решением был не положен. Отстоять свое мнение перед генералом в тот раз комбату не удалось, но он не побоялся жесткой беседы с командиром.
Второй случай связан с начальником училища, которым в то время только что стал Я. И. Янаков, и произошел накануне Нового, 1984 г. На пред- новогоднем совещании был поднят вопрос о месте проведения курсантами встречи Нового года. Комбат Филипенко доложил: «В драмтеатре, уже получены билеты». Командир «настойчиво» посоветовал сдать билеты ввиду большого количества соблазнов выпить. Комбат на это ответил: «Мы воспитываем офицеров, а они должны уметь себя достойно держать». Только на втором совещании начальник училища дал добро, однако при традиционном объезде мест проведения праздника, увидев комбата без командиров рот и взводов, а в фойе столы с коньяком и фруктами, вновь «убедительно» трижды посоветовал увести курсантов, сославшись на то, что во втором батальоне все закрыто и опечатано, нет ни одного соблазна. Однако комбат трижды настоял на своем. После доброго пожелания «Будешь сам отвечать» Яким Иванович уехал.
Все это слышали присутствовавшие курсанты. В знак глубокой признательности своему командиру за оказанное доверие и стойкость сами приняли все меры, и батальон прибыл к дежурному по училищу, где присутствовал начальник политотдела, без намека на употребление спиртного. В то же время во 2-м батальоне шестеро курсантов, употребивших спиртное, встретили Новый год на гауптвахте.
Начальник училища по достоинству оценил поступок офицера и даже после увольнения полковника Филипенко в запас предлагал ему вновь вернуться на службу.
За 32 года существования училища произошла не одна смена поколений воспитателей курсантов в ранге командиров взводов и рот, а также командиров батальонов. Одни приходили в училище, имея специальную подготовку для работы с курсантами, другие, как капитан А. Едунов, из технических вузов.
Родился 18 августа 1944 г. в селе Белое Озеро Ульяновской области. В 1967 г. закончил Рижское высшее военное авиационное инженерное училище имени Алксниса. Для дальнейшей службы был направлен на должность старшего техника лаборатории СВЖ и бомбометания Барнаульского ВВАУЛ. В 1972 г. стал помощником командира эскадрильи по строевой и физической подготовке — командир взвода курсантов 44 УАП. С 1974 г. помощник командира полка — начальник курса. Впоследствии командир роты курсантов. В 1990 г. с этой должности уволился в запас.
Анатолий Александрович Едунов вспоминает: «Вначале, когда назначили взводным, думал — временно, но затем увлекся, так и проработал с ними до 1990 г. За это время произвел несколько выпусков, у трех наборов курсантов командовал с первого до четвертого курса. Вначале, конечно, было сложно, но впоследствии с приобретением опыта возникло желание сделать все для своих ребят. Работа довольно сложная, требующая полной отдачи и глубокого знания своих подчиненных. В связи с этим запомнился один случай. Помню: у курсантов было свободное время, и они мелкими группами тянулись из курсантской чайной. Вдруг один из стоявших рядом со мной офицеров (в этой группе был комбат Н. Филипенко и еще три человека) увидел, что у курсанта на ногах носки разного цвета: один черный, другой синий. Он тут же подозвал курсанта и начал выяснять, был ли утренний осмотр, присутствовал ли на нем командир взвода и попросил назвать его фа милию. Курсант утвердительно ответил на все вопросы, а по поводу фамилии сказал: «Вы, товарищ капитан». Мы разразились громким смехом, а я понял: вот что значит не знать своих курсантов. Этот случай стал уроком для нас всех. Поэтому даже по прошествии многих лет своих курсантов узнаю и с удовольствием встречаюсь с ними. Очень организованным был курс набора 1978 г. У нас была самая лучшая успеваемость, мы всегда и во всем занимали первые места, кроме перетягивания каната. На этом курсе было меньше всего отчисленных из училища по различным причинам, в том числе и по нелетным. До сих пор дружим, ежегодно на день авиации собираются более 30 человек. (Немного обидно, ведь именно мы в 1976 г. были первыми, кого выпускал Анатолий Александрович.)
После увольнения из рядов Вооруженных сил я так и остался работать с людьми. В тот же год был избран в совет Российского союза офицеров запаса. Через год возглавил городской совет Союза офицеров запаса, однако через четыре года ушел председателем Ленинского районного совета Союза офицеров запаса и являюсь им по сей день. Здесь работа не бумажная. Мы оказываем конкретную помощь конкретным людям, занимаемся реальными делами, а не болтовней».
Таких, как Анатолий Александрович Едунов, немало, некоторые в итоге стали командирами батальонов: Е. И. Головин и С. Д. Акопян. Особая роль в воспитании принадлежит офицерам-летчикам, назначенным на должность после завершения летной работы, среди них: Г. В. Андриенко, Р. Т. Каирбеков, И. И. Бобренев, а также «дед» Малько. Именно Василий Алексеевич Малько дал мне путевку в жизнь после контрольного полета перед самостоятельным вылетом в 1974 г. Несмотря на то что он долгое время после увольнения с военной службы жил в далекой Белоруссии, бывшие курсанты, ныне старшие офицеры, с огромным желанием посещали его. К великому сожалению, в сентябре 2010 г., когда писались эти строки, он ушел из жизни, но осталась память об этом замечательном человеке, а также записи во многих летных книжках, в том числе и в моей, сделанные его рукой.
Невозможно рассказать обо всех наших воспитателях-командирах, вложивших свою душу в процесс становления нас как курсантов. И пусть не обижаются выпускники конца 80-х и 90-х, что мы не вспомнили их командиров, мы рассказали лишь о самых первых. Но все они заслуживают самых добрых слов и глубокого уважения, поэтому в этой книге рассказ о них занял свое достойное место и, надеюсь, помог каждому вспомнить о незабываемых курсантских годах, проведенных в казарме своего училища.
Из книги о славной истории Барнаульского высшего военного авиационного училища летчиков имени Главного маршала авиации К. А. Вершинина: "Роспуск — элемент полета, а не его окончание..."
( Продолжение следует)
