Наручные часы появились всего каких-нибудь сто двадцать лет назад и за этот короткий срок эволюционировали подобно всему, что живет и развивается.
Часы перекочевали из карманов людей на их руки по необходимости. Это был их начальный эволюционный шаг.
Первые наручные часы, кустарно переделанные из карманных, появились в военной среде. Наверное, не надо объяснять, почему. После Великой войны они уже никому не казались экстравагантной диковинкой. Часовые фирмы, а их было множество, и не только в Швейцарии, быстро уловили тренд. Часы стали специально разрабатывать для ношения на руке, а не просто адаптировать дедушкины «луковицы», приспосабливая к ним дужки для ремешков. Механизмы стали меньше, уменьшились и размеры часов. Вскоре наручные часы можно было носить с костюмом в нормальной жизни, а не только в аэроплане над окопами. Диаметр мужских часов достиг 30-34 мм и надолго задержался в этом формате.
В начале двадцатого века время ощущалось иначе, чем, скажем, веком раньше. В предвоенные годы в Европе и в Америке взрывное развитие промышленности, коммуникаций и технологий сжало время, оно уплотнилось, стали важны не только часы, но и минуты. Контроль времени сделался необходим, жить только по звону церковного колокола уже не получалось. Но часы пока еще не были общедоступными, они были дорогие.
В два межвоенных десятилетия мировая часовая промышленность, говоря экономическим языком, старалась удовлетворить возросшие потребности. Часы производили все страны, кто мог это делать. Производства имели Англия, США, Германия, Франция, Япония и, конечно, Швейцария. В середине 1930-х собственные наручные часы (по лицензии) стали делать и в СССР. Первые часовые заводы в нашей стране были построены американскими концессионерами и затем национализированы. Кстати, товарищ Сталин был любителем наручных часов, у него была некая коллекция, которая куда-то исчезла после его смерти.
Машинное массовое производство дало свои результаты – часов выпускалось все больше, они подешевели и сделались доступными. В основном за счет недорогих и технологичных в производстве часов, которые позже в СССР пренебрежительно называли «штамповками». Детали механизмов таких часов штамповали без последующей обработки, камней в них было не больше 5-6 (при желательных 15-17), а то и вообще не было, использовались втулки, но время они показывали. И эти часы мог позволить себе любой рабочий или работница.
По поводу точности в те годы никто особенно не переживал – сверить свои часы с сигналами радио и подвести их стрелки было привычным ежедневным ритуалом.
Вообще, в большинстве своем часы тех лет были просты – часы, минуты и маленькая стрелка секунд (индикатор того, что часы идут), ручной завод. Никакая водозащита не предусматривалась, как, впрочем, и календарь. Часы с календарем – это уже роскошь. С середины 1930-х мода на всяческие гонки привела к появлению наручных хронографов, «авиационных» и «шоферских» моделей, но они были недешевыми и немассовыми. Зато дизайн, на мой вкус, был просто идеальным – ничего лишнего, сплошная функциональность.
Конечно, были и дорогие часы - часы-украшения, часы с усложнениями и часы, сделанные по индивидуальному заказу (чего, кстати, сейчас не делает ни один крупный бренд). Но это была привилегия очень богатых людей, таких, например, как американский финансовый магнат Генри Грейвз, заказавший себе в1920-1930 годах более 30 специальных моделей у PP, в том числе и карманные Supercomplication, проданные на аукционе в 2014 году за 24 млн долларов.
К концу 1930-х годов в развитых странах Европы и Северной Америки наручные часы стали массовым продуктом – таким, как зажигалки, ручки или перочинные ножи. В 1934 году недорогие часы в США можно было купить за 2-3$, что было вполне доступной ценой при средних заработках в 20-30$ в неделю.
И к этому же времени карманные часы окончательно и бесповоротно проиграли своим наручным конкурентам. Они были обречены на вымирание.
Дальше была война, и на часах она тоже отразилась. Часы были призваны в армию, они стали частью необходимого военного оборудования. Военные часы выпускали многие известные ныне бренды – Omega, Longines, JLC, Universal Geneve, Elgin, Waltham, Bulova, Hamilton, Lange & Sohne, Glashutte, Tutima, Sinn, Seiko и др. Часы были нужны воюющим сторонам не меньше, чем снаряды. Только американские компании произвели за годы войны несколько миллионов часов для армии.
Американцы поставляли СССР по ленд-лизу не только продовольствие, танки и самолеты, но и наручные часы для личного состава Красной Армии.
Сейчас мало кто об этом знает, но у советских партизан самым ценным специалистом был не радист или подрывник, а… часовщик. В автономном, мобильном и оторванным от Большой земли партизанском отряде точное понимание времени было крайне важным. Человек, который бы мог отремонтировать и настроить часы в полевых условиях, был на вес золота, часто таких мастеров рекрутировали в отряд против их собственной воли.
За годы войны военные часы получили свой оригинальный дизайн, который надолго стал образцом для последующих поколений моделей в военном стиле. Простой черный циферблат со светящимися в темноте арабскими цифрами часовых меток, толстые стрелки, богато покрытые светомассой (тогда это был радий), центральная секундная стрелка, крупная заводная головка, надежный механизм с 15-17 камнями и ручным заводом. Такие часы, выжившие в войне, прекрасно работают у коллекционеров и по сей день.
Кстати, именно в военных часах стали широко использоваться механизмы, позволяющие останавливать их работу и, как следствие, секундную стрелку при выставлении времени (hack function), что давало возможность точнее их синхронизировать.
Часы за годы войны научились быть пылезащитными и влагостойкими.
Их эволюция продолжалась.
В послевоенные годы вся промышленность, как обычно бывает после тяжелых войн, начала активно развиваться. Потребление быстро восстанавливалось, конкуренция на часовом рынке была велика, изобретались новые механизмы, новый дизайн, новые функции – лишь бы товар нашел своего покупателя. В конце сороковых в лидеры вырвалась часовая промышленность Швейцарии. В отличие от часовых предприятий Германии, Франции и Великобритании, которые были разорены или лежали в руинах, нейтральные швейцарцы, продававшие свои товары, в том числе и часы, всем воюющим сторонам, прекрасно себя чувствовали и готовы были заполнить освободившиеся в результате войны производственные ниши. На это у них были деньги и другие необходимые ресурсы. Швейцарские компании быстро захватили европейский часовой рынок. Именно с этого времени, а не с мифических времен Абрахама-Луи Бреге, швейцарским брендам надо вести гордый отсчет своего долголетия. Причем, часы с надписью «Swiss made» швейцарцы собирали в то время на предприятиях, раскиданных по всему миру, а не только в глухих альпийских деревеньках.
Но это все экономическая география. Мы же говорим о часах. Время с конца сороковых до конца шестидесятых по праву считается золотым веком механических часов. Часы этого периода легко определяются по своему внешнему виду. Это уже не аскетичные трехстрелочники 30-х годов с ручным заводом. Дизайн стал намного разнообразнее, предлагались часы с простым календарем, с двойным и тройным календарем, с будильником, хронографы. Появились водозащищенные часы и, в начале 1950-х, дайверы – часы для ныряния. Набирали популярность часы с автоподзаводом - поначалу с бамперным заводом, а потом и роторным. Автоматический завод наручных часов придумали еще в 1920-х годах, но в массы он тогда не пошел из-за своей низкой эффективности. Его время пришло в 1950-х, на новом технологическом витке. Самыми последними приобщились к автоматическому заводу хронографы – первый самозаводящийся хронограф появился только в 1969-м году.
Часы начали расти в размерах, их корпуса делались массивнее. Нормой стали часы в 36-38 мм.
Механизмы стали тоньше и сложнее. Вместо привычных и вполне достаточных 17 камней производили механизмы с 21, 23, 26 и даже 33 камнями, о чем извещали надписью на циферблатах. Началась погоня за точностью. Часы принялись сертифицировать как хронометры. Это чисто швейцарское изобретение, по большей части маркетингового предназначения. Во время «войны хронометров» в 1950-х и начале 1960-х, когда японские часы показали результаты выше местных, швейцарцы закрыли сертификацию для «нешвейцарских» механизмов, чтобы более не терпеть подобных неудобств.
В целом же, часы «золотого века» были великолепны. Хороши были даже дешевые марки, о которых сейчас не найдешь в сети и самой краткой информации.
Все самые удачные и известные современные часовые формы родом из тех лет.
В чем причина их притягательности? Трудно сказать. Видимо, само эмоциональное состояние послевоенных лет давало такое удачное направление творчеству и полету мысли часовых инженеров и дизайнеров.
Что в это время происходило у нас на нашей одной шестой части суши? Мы сидели за железным занавесом и часовой «золотой век» прошел мимо нас. Часы за границей не закупали, обходились своими, как могли. Основа советского часового производства в те годы – вывезенные из Германии после войны заводы. Я в 1979-м проходил курсовую практику на Первом часовом заводе и лично обтачивал латунные шестеренки на немецком станке 36-го года выпуска. Доступные для небогатого населения часы начали производить лишь в середине 1950-х годов. Впрочем, и не очень-то доступные – «народные» часы «Победа» стоили в 1955 году около 500 рублей при средней зарплате в 700 рублей, это совсем недешево. Часы делали у нас незамысловатые – трехстрелочники, с одинарной или двойной датой, будильники и хронографы. Советские часы с автоподзаводом появились поздно, уже в 1970-х годах, и популярностью не пользовались – они и за день не могли завести пружину так, чтобы механизм не встал ночью, даже если сильно махать рукой (сам пробовал). Корпуса делали из мягкой латуни. Использовать нержавейку начали с конца 1970-х и очень ограниченно, видимо, не позволяли технические или стратегические возможности. Лучший завод у нас, по моему мнению, был Петродворцовый в Ленинграде, там выпускали бренд «Ракета». Мои простые, на 17 камнях, школьные часы этой марки убегали не более, чем на 1 секунду в сутки. Стоили советские часы немало и в пору развитого социализма – за автоматический латунный «Полет» с 23 камнями и двойной датой в 1978-м году я отдал 54 рубля при своей зарплате в 120 рублей. При таком соотношении зарплат и цен в США это была бы недешевая Omega или JLC. Тем не менее, часами страна была обеспечена. В лучшие годы их выпускали до тридцати миллионов в год и даже экспортировали в Великобританию и еще куда-то – в основном, хронографы «Sekonda» c калибром 3017, которые собирали в специальных цехах. Да, может, кто и не помнит – часы в советских магазинах продавали без ремешка или браслета, только сами часы! Купил и иди ищи галантерейный магазин… Или в кармане носи… Я свой новый «Полет» однажды так и носил дня два, словно карманные часы, пока не нашел подходящий ремешок. Считалось, что отечественные часы хорошие, но сравнить было не с чем. Вообще-то, они не были хорошими или оригинальными, и с точки зрения эволюции часов на нашем изолированном советском континенте ничего стоящего не происходило.
Цель любой эволюции – выживание в борьбе за существование, и к механическим часам это тоже относится.
В 1969 году инженеры Seiko представили миру первые кварцевые наручные часы. Сама идея была не нова, американские инженеры фирмы Bell построили лабораторный вариант кварцевых часов еще в 27-м году. Но превратить идею в часы на руке японцам удалось быстрее всех, они опередили швейцарцев на несколько месяцев.
Поначалу кварцевые часы были весьма дорогими, как и любая модная новинка. Первые Seiko Astron стоили в 1969 году 450000 йен (около $5000), за эти деньги можно было купить новую Toyota Corolla. В 1973-м году американские Hamilton Pulsar P2 с LED индикацией стоили $2100, но в этом же году Seiko представили часы с LCD дисплеем и это все изменило. Seiko вложили огромные деньги в высокотехнологичное автоматизированное производство - это принесло результаты. Кварцевые часы стали быстро дешеветь. При этом в Seiko развивали оба направления кварцевых часов – аналоговое и цифровое (LCD). Их конкуренты смотрели на будущее кварца иначе – американцев не интересовали аналоговые часы, а швейцарцы игнорировали цифровые. А покупатели хотели и то, и другое – в 1979 году половина проданных в мире кварцевых часов были аналоговые, а половина цифровые. А их продавалось очень много. Масштаб кварцевого вторжения можно оценить по цифрам 1977 года: Seiko продали 18 миллионов кварцевых часов, Timex – 35 миллионов…
Появление кварцевых часов не только привело к концу «золотого века» механики, но и безвозвратно изменило все в часовой индустрии.
Кварцевые часы имели безусловные преимущества перед механическими - они неприхотливы, не боялись ударов и магнитов, их не надо было заводить, обслуживать или чистить, они обеспечивали такую точность, какую не могли себе позволить даже очень дорогие механические часы, и при этом они были дешевы. Потребитель получал по цене дешевых часов все качества дорогих и даже больше. Плюс это было современно и модно. Кварцевые часы быстро и навсегда вытеснили сразу устаревшую и ненадежную механику из массового сегмента мирового рынка. Даже сейчас, после того, как механические часы пережили свой Ренессанс в 1990-х, их доля на рынке совсем невелика. Из полутора миллиардов всех часов, производимых в мире за год, лишь 2-3 процента являются механическими.
1970-е и 1980-е годы не зря называют «темной эрой» часовой индустрии. Катастрофическое падение спроса на механические часы привело к кардинальным изменениям часового пейзажа. Переход на производство высокотехнологичных кварцевых часов требовал огромных инвестиций в их разработку и производство, и это могли позволить себе только очень крупные компании. В Швейцарии имелись две группы компаний с необходимыми ресурсами – SSIH (ведущий бренд Omega) и ASUAG (Longines). Остальные были обречены на вымирание. Сотни часовых брендов по всему миру (среди них и довольно известные), кто собирал свои часы из компонентов, производимых еще более мелкими компаниями, исчезли в течении десятилетия. Общее количество работников, занятых в часовой индустрии, за 18 «темных лет» сократилось на 70 процентов.
Кварцевый кризис фактически уничтожил часовую промышленность Германии, Франции, Великобритании. Американцы успешно перестроились под кварц, но потеряли свою механику.
Двум швейцарским часовым группам SSIH и ASUAG удалось не только выжить, но и преуспеть. В 1983 году SSIN выпустили пластиковые кварцевые часы «Swatch» нижнего ценового сегмента, которые сразу стали очень популярны. Еще бы, кварцевые, дешевые и – быть не может – швейцарские! Вскоре недорогие аналоговые кварцевые часы стал выпускать и второй конгломерат.
Кварцевые часы пошли дальше своим эволюционным путем, связанным с развитием электроники и высоких технологий и отличным от пути механических часов. Но это уже другая история.
Механические часы не исчезли совсем, они уцелели в мало потревоженном кварцем сегменте «luxury». Кварцу этот сегмент был не интересен, ведь основным его достоинством была доступность. Хотя, даже PP и JLC какое-то время выпускали электронные модели… Так сложилось, что часы класса «luxury» сохранились лишь в Европе благодаря единичным швейцарским брендам, японцы и американцы сосредоточились на массовом производстве. Именно в Швейцарии механические часы и навыки их производства сохранялись в ожидании лучших времен.
Лучшие времена наступили в начале 1990-х. То, что произошло в эти годы в часовом бизнесе, называют Ренессансом механических часов. Считается, что, как и эпоха Возрождения несколькими веками раньше, часовой Ренессанс начался в Италии. Итальянцы неожиданно воспылали любовью к механическим хронографам. Говорят, это случилось после появления на обложке самого популярного итальянского журнала портрета Пола Ньюмана с Rolex Daytona 6241 на руке. Дилеры свозили в Италию непроданные Rolex Daytona и Breitling Navigator со всего мира. А то, что стало модным в Италии, станет модным и во всем мире. Так и случилось. Спрос на механические часы стал расти впервые за эти годы.
Вспыхнувший, казалось, лишь на время, интерес к механике был поддержан успешными продажами сложных часов на известных аукционах и созданием международного часового аукциона «Antiquorum». Дальше огню интереса не дали угаснуть часовые мастера PP, представившие на удивление публики свой Calibre 89 (33 усложнения) - «сложнейшие часы, когда-либо сделанные», Blancpain с моделью «1731» (6 усложнений), и инженеры IWC со своей знаменитой Destriero Scafusia (21 усложнение). И на этой волне интереса к сложнейшей и ультрадорогой механике забытые было механические часы возродились - уже не как массовый товар, но как эксклюзивный и штучный.
Если раньше бренды выставляли как одно из главных преимуществ доступность своих моделей, то теперь достоинством объявлялась их малодоступность. Возникли всевозможные лимитированные серии – юбилейные, событийные и т.д. При автоматизированном производстве деталей и узлов тщательно поддерживался миф о «ручной сборке». На фотографиях в журналах демонстрировали старичков с лупами, склонившихся над рабочими верстаками. Часы в 1990-х – 2000-х годах предлагались сложные – двойное время, хронографы, сплит-хронографы, вечные календари, разные комбинации усложнений. Чтобы вместить все эти усложнения, часы стали пухнуть, и скоро когда-то нормальный размер 38-40 мм уже казался детским. Увеличивались не только диаметры часов, но и их цена. Сложные дорогие модели подтягивали вверх по ценовой лестнице весь модельный ряд бренда. Не могли же даже самые простые часы IWC – компании, представившей сложнейшие наручные часы в мире, – стоить какие-то сотни долларов! Некоторые бренды увеличивали стоимость просто потому, что могли, – Ролекс, например, никогда не делали сложных часов, но цены на свои подняли почти вдвое за восемь-десять лет. Механические часы уходили с демократичных улиц в закрытые клубы, где их с гордостью демонстрировали друзьям и партнерам в комплекте с MB S-класса.
Недорогие механические часы (50$-150$) производили японцы, которые не любили на чем-либо ставить крест, но это был лишь ручеек по сравнению с кварцевым морем. Такие часы поставлялись, по большей части, в Индию, Пакистан и страны Юго-Восточной Азии, где традиционно питали доверие к механике. Попадали такие Seiko 5 и к нам в страну.
За прошедшие с тех пор годы механические часы укрепились в найденной ими нише «часов не для всех» или в luxury-сегменте. Этот сегмент крошечный по продажам, но не по прибыли.
В 1985-м году была организована Академия независимых мастеров часового искусства (AHCI), чья задача состояла в помощи создания новых самостоятельных часовых брендов и в сохранении традиций часового искусства.
Независимые бренды, которых поддерживает AHCI, производят часы «высокого искусства», небольшими сериями и практически вручную. Они создают собственные механизмы, что неимоверно сложно, экспериментируют с архитектурой часов. Их часы – настоящие произведения искусства. Они, конечно, не делают погоду на часовом рынке, но ясно показывают, что техническое развитие механических часов отнюдь не закончилось.
Интерес к механическим часам в последние годы заметно подогрел бум винтажных часов и общая ностальгия по «старым добрым временам» (которые как раз совпадают с «золотым веком часов»), вызванная нестабильностью современного мира.
А сами механические часы продвинулись дальше по спирали своей эволюции. Усложнения вышли из моды, сейчас популярны скромность и простота. Размеры часов постепенно возвращаются к «нормальным» 38-42 мм. При этом сами часы и их механизмы стали более технически продвинутыми за счет использования новых материалов и технологий. Золото используется редко, оно не модно, зато корпуса и даже браслеты научились делать из композитных материалов, что было невозможно лет еще десять-двадцать назад. Это в современном стиле – дорогущие часы (от $20K до $150K) выглядят как дешевые пластиковые. Запас хода на одной пружине увеличили до немыслимых раньше 80-ти часов – опять-таки за счет применения совершенно новых материалов. И так далее. При этом принцип и общая архаичная конструкция часового механизма не изменилась. Видимо, в этом и есть развитие механических часов – в своей архаичности они будут совершенствоваться до бесконечности.
Но будущее у часов отнюдь не безоблачное.
Угроза их существованию, на этот раз, идет не от новых технологий или конкурентов. Угроза идет от современного образа жизни.
Часы были важны, как необходимый в повседневной жизни инструмент – они предназначены, чтобы показывать своему владельцу фактическое время, то есть время сейчас. Человеку был нужен такой инструмент, потому что узнать время другим способом он никак не мог. Так было раньше. Сейчас мы окружены устройствами, которые, помимо всего прочего, всегда показывают текущее время в фоновом режиме. Дисплеи в автомобилях, экраны компьютеров, планшетов и мобильных телефонов. Точное время уже «прошито» во всех коммуникационных линиях современной жизни. Носить часы на руке, как отдельное устройство, в повседневной жизни не имеет смысла. И уже многие обходятся без них. Да, механические часы, помимо времени, могут демонстрировать статус хозяина и служить престижным аксессуаром. Увы, нынешние молодые люди слишком рациональны, чтобы тратиться на такие демонстрации, они найдут другой способ заявить о себе. Растет целое поколение, для которых часы на руке не являются необходимостью. К чему это приведет?
Нам по-прежнему необходимо знать время, но сейчас мы можем обойтись без часов. Так аквалангисты-профессионалы уже давно не ныряют с часами, они пользуются дайвинг-компьютером, который следит за многими параметрами погружения и к тому же показывает время.
Можно предположить, что «умные часы» или их потомки – некие универсальные коммуникаторы – вытеснят «только часы» так же, как когда-то наручные часы вытеснили карманные. Собственно, это уже происходит. И будет происходить очень быстро, когда для «умных часов», наконец, придумают аккумулятор, который позволит им работать на одном заряде не меньше месяца.
Механические часы, как мне кажется, все же выживут. Их любят не за практичность или точное время («Если нужен точный ход, бери кварц» - так обычно отвечают новичку в механике, сетующему на неважный ход своего приобретения), а за их вызывающую архаичность и иррациональность на грани одушевленности. Высшие же представители механических часов и вовсе претендуют на уникальность произведения инженерного и дизайнерского искусства, ценность которого лежит вне времени.
И пока найдутся те, кто получает удовольствие от мысли, что на их руке мерно тикает микромашинка двухсотлетней конструкции, «почти живая», механические часы будут существовать.
