И что обо всем этом думала она сама (о чем рассказал нам ее дневник)?
Был ли роман с Аполлинарией действительно таким страстным и жестоким романом всей жизни Достоевского, как это принято считать?
По истечении 3 с половиной лет от начала их отношений Достоевский все еще звал ее замуж (скорее уже просто как порядочный человек), но при этом совершенно определенно считал нездоровой эгоисткой, которая сама же в будущем от этого пострадает. Хотя в письмах все-таки по старой памяти и называл "друг вечный".
К моменту встречи с Достоевским Аполлинарии Сусловой было 22 года (немалый возраст для женщины того времени). Она недавно напечатала в журнале братьев Достоевских свой первый рассказ «Покуда» и все еще пыталась найти свое место в жизни. Что толкнуло ее в объятия немолодого, некрасивого, женатого человека? Да еще и заставило "отбросить предрассудки", которых она все таки придерживалась до этого, ведь связь вне брака с женатым человеком ставило девушек в те времена в крайне сомнительное положение. Скорее всего, вначале она видела в Достоевском мэтра. Сыграло свою роль и того, какое потрясающее впечатление произвели два последних его произведения "Записки из Мертвого дома" и "Униженные и оскорбленные" на студенчество (к которому и она отчасти, как вольнослушательница курсов, принадлежала).
Было и еще одно обстоятельство - для того, чтобы свято блюсти приличия или хотя бы их видимость нужно было все-таки принадлежать к определенному кругу. Статус же Аполлинарии был очень сомнителен, даже если не брать в расчет "порочащую" связи с Достоевским.
По официальному происхождению она была "девушка из народа" (что, кстати, очень привлекало Достоевского). Отец Аполлинарии был бывшим крепостным графов Шереметьевых, который сумел выкупиться на волю, а затем стал управляющим шереметьевского имения. Дочерям своим (на деньги специально отписанные графом Шереметьевым) он сумел дать хорошее образование. И как многие образованные девушки того времени они увлекались идеями женского образования, свободных отношений и служения угнетенным. Аполлинария чувствовала себя нигилисткой и идеалисткой, мечтала о свободе тела и духа. Вот и предоставился случай, проверить идею "свободных отношений" на практике.
Если верить воспоминаниям современников и дневника в таком деликатном вопросе, Аполлинария потянулась к Достоевскому первой и решительно пренебрегла общественными условностями. Вначале их отношения чем-то напоминали тургеневский роман (похожие темы были и в "Первой любви" и в "Дыме"). Аполлинария вспоминала позднее, что пусть и ненадолго, но полюбила Достоевского. Однако - на очень короткий срок. Многое начало ее и коробить и подавлять в "свободных отношениях" очень быстро. А образ "друга и учителя" сильно "потерял" от опыта интимности.
А вот Фёдор Михайлович отчаянно увлекся и влюбился. Брак его к этому моменту потерпел большое крушение, жена была очень больна и они не жили вместе. Полина была, по воспоминаниям современников, хороша собой и по своему обаятельна. Горделиво закинутая голова, большие глаза, пышные рыжеватые волосы. Она увлекала его сочетанием женственности и какой-то странной силы.
Сила и упорство, однако, все чаще и чаще проявлялись в требованиях меньше времени уделять больной жене и не забывать о ней, Аполлинарии. Угнетающая размеренность встреч с женатым мужчиной, скрывающим свою связь от больной жены и знакомых, ее угнетала. Излишняя сентиментальность, порывы и вспышки ревности то удивляли, то тяготили. Романтический флер сходил на нет, роман все меньше напоминал тургеневские романы. Пять-шесть недолгих месяцев, наполненных тайными встречами, объятиями, любовными письмами подходили к концу, превращаясь в долгое (возможно, слишком долгое) послесловие из жестоких сцен, "мучительства" и упреков.
Лето 1863 года было решено провести вместе за границей. Аполлинария выехала весной (на свои деньги, отец ее в то время был еще очень богат), Достоевского она ожидала спустя несколько недель, еще не подозревая ничего о том, что у того начинается очередная "черная полоса", одна из тех, что преследовали его едва ли не всю жизнь. В мае серьезно ухудшилось состояние жены, ее пришлось перевозить в другой город. Затем из-за какой-то дурацкой аналитической статьи, в которой по ошибке усмотрели крамолу, закрыли журнал "Время" который Достоевский издавал вместе с братом. Это был большой удар, все средства они получали от издания журнала. Достоевских осаждали кредиторы, подписчики и сотрудники. Федор Михайлович стремился в Париж, жаждал вырваться прочь "из доли сей", Аполлинария писала ему нетерпеливые и недовольные письма. До какого-то момента - точнее до того, момента пока она еще ждала его.
За три недели до его приезда она умудрилась увлечься, влюбиться и отдаться богатому студенту испанцу по имени Сальвадор. К моменту же приезда Достоевского в Париж успела уже и надоесть своему любовнику до полусмерти, так что он начал уже скрываться от нее, подговаривая прислугу отеля отвечать, что его нет дома.
Достоевский же вырвавшись из Петербурга только в середине августа, по дороге заехал в Висбаден сыграть в рулетку. Там он в первый и последний раз в жизни крупно выиграл, с тем, чтобы уже в последующие семь лет садиться за игорный стол, казалось, с одной только целью - спустить все дотла. Почему он помчался сразу к Аполлинарии в Париж ? Возможно, седьмым чувством все же почувствовал что-то и попытался отсрочить удар. Но рано или поздно и эту чашу ему пришлось выпить до дна.
Вначале его мучили ревность и обида, потом ощущение одиночества и отверженности. А еще - горькой вины перед больной оставленной женой. В ярости он пытался объяснить Аполлинарии, что та была для легкомысленного студента только игрушкой - поиграл и бросил. Она же рвалась отмстить Сальвадору - уже и револьвер едва ли не приготовила, то впадала в отчаяние от своей покинутости, то заявляла, что будет теперь Достоевскому только другом (она поняла, что как мужчина он ей не нужен). Задуманная заранее совместная (любовная) поездка превратилась в жестокий и мучительный фарс.
Путешествие по Европе двух "друзей", как и можно было предполагать,. получилось безобразным, вероятно его надолго запомнила прислуга отелей. Федор Михайлович пытался восстановить прежние отношения, Аполлинария упорно ему отказывала, едва ли не упиваясь своим равнодушием и отказами. В Баден-Бадене, одном из пунктов их путешествия, Достоевский опять начал играть в рулетку, и тут судьба показала ему длинный язык - вначале он проигрался не полностью, потом дотла. Пришлось слать письма в Россию и умолять о деньгах, просить в долг у русских знакомых в Бадене. Эти скандальные семь недель поездки, когда они уже видеть друг друга не могли, оказались последним временем, которое они провели как будто все еще вместе. Потом каждый вернулся к своей жизни. Аполлинария поехала в Париж, страдать по бросившему ее Сальвадору и пытаться заводить светские знакомства. Достоевский вернулся в Россию ухаживать за смертельно больной женой.
Деньги все уходили на лечение, жена очень страдала, временами ее мучили кошмары и галлюцинации. У него же стали все чаще повторяться припадки падучей. В апреле 1864 года Марья Дмитриевна умерла, агония была мучительной, а горе его оказалось сильней, чем он предполагал. В июле последовал новый удар - умер брат Михаил от болезни печени. Это была катастрофа, все кредиты на издание журнала были выданы под его поручительства. И семья брата и сам Достоевский были полностью разорены. Долги брата он оформил на себя и попал в долгую кабалу к кредиторам.
А что же Аполлинария? Она порой писала из Парижа, не слишком вникая в его беды. Корила его за излишний цинизм «Записок из подполья», писала, что в салоне графини Салиас это не находит понимания.
Впрочем, и советы ее тоже не встречали в нем особого участия. Аполлинария - бесчувственная и «больная эгоистка», написал он в то время в письме к Надежде Сусловой, родной сестре Аполлинарии, попытавшейся помочь распутать сложный узел их отношений.
„Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважение других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям. Она корит меня до сих пор тем, что я недостоин был любви ее, упрекает меня беспрерывно, сама же встречает меня в 63 году в Париже фразой: „Ты немного опоздал приехать , т.-е., что она полюбила другого... Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее... мне жаль ее, потому что, предвижу, она вечно будет несчастна. Она нигде не найдет себе друга и счастья... ", пишет он Надежде Сусловой.
Но редко в жизни встретишь женщину, которая оставляет упреки в эгоизме и бесчувствии без ответа. В одном из писем Достоевскому, когда их разрыв еще не вполне совершился, Суслова пишет: "....Они, отношения, для тебя были приличны. Ты вел себя, как человек серьезный, занятой, который не забывает и наслаждаться на том основании, что какой-то великий доктор или философ уверял даже, что нужно пьяным напиться раз в месяц...".
После разрыва с Достоевским она сожгла письма и бумаги, имеющие отношения к их роману. И о многом биографам и любопытствующим приходилось только гадать и строить предположения. Пока в 1918 году, через 37 лет после смерти Достоевского, в библиотечный отдел Академии Наук не попал прелюбопытный документ. А именно "Дневник" Аполлинарии Сусловой. Простая тонкая тетрадь в черном коленкоровом переплете рассказала библиотекарям и издателям то, о чем люди обычно не рассказывают посторонним. Дневник начинался с места в карьер: «Была у Сальвадора». Собственно, из-за красавца -испанца дневник и был начат (можно при этом пошутить в том духе, что литературоведы должны бы установить легкомысленному испанскому студенту небольшой памятник где-нибудь во внутренних двориках библиотеки, если бы не он - и материала для богатейших исследований не было бы). Аполлинария будет признаваться дневнику, что любит одного Сальвадора и готова полжизни отдать, чтобы вызвать в нем угрызения совести. «Неужели я его не забуду?.. И я приходила в отчаяние. Но отчего приходить в отчаяние, лучше ли бы было, если б я его забыла, лучше что ли мне было зиму, когда я его не видала?» - пишет Аполлинария.
О Достоевском же в Дневнике написано скупо и как-то неохотно: она пишет, что он обижается за „ее недоступность и всю невозможность исполнения его фантазий“ . Или озлобленно - "Когда я вспоминаю, что была я два года назад, я начинаю ненавидеть Достоевского. Он первый убил во мне веру". Или как-то слишком описательно и равнодушно (Аполлинария ведь была вечным "начинающим автором") - "Он сказал, что у меня была очень коварная улыбка, что он верно казался мне глуп, что он сам сознал свою глупость, но она бессознательна“.
Итак - обиды, равнодушие и уже ни слова о любви. Можно ли винить человека за то, что он больше не испытывает к тебе никакого любовного чувства, а достойно завершить отношения не может или не хочет?
Вероятно, что-то в этом духе и чувствовал Достоевский помимо горечи неудовлетворенной страсти, раз все-таки состоял с Аполлинарией после разрыва какое-то время в переписке и даже называл ее "другом вечным". Подозреваю, впрочем, что в это "вечный друг" он вкладывал немалую долю иронии. Ведь только "другом" он стал как раз после истории с Сальвадором.
Но в последнем известном нам его письме к Аполлинарии звучат не только отголоски былого крушения и обиды, и скрытый сарказм, но и сочувствие и следы прошедшей любви.
Дрезден, 23 апреля/5 мая 1867 г. "Стало-быть, милая, ты ничего не знаешь обо мне, по крайней мере ничего не знала, отправляя письмо свое. Я женился в феврале нынешнего года. .....Стенографка моя, Анна Григорьевна Сниткина, ….молодая и довольно пригожая девушка, 20 лет, хорошего семейства, превосходно кончившая гимназический курс, с чрезвычайно добрым и ясным характером. Работа у нас пошла превосходно. 28 ноября роман Игрок (теперь уже напечатан) был кончен в 24 дня. При конце романа я заметил, что стенографка моя меня искренно любит, хотя никогда не говорила мне об этом ни слова, а мне она все больше и больше нравилась. Так как со смерти брата мне ужасно скучно и тяжело жить, то я предложил ей за меня выйти. Она согласилась, и вот мы обвенчаны. Разница в летах ужасная (20 и 44), но я все более и более убеждаюсь, что она будет счастлива. Сердце у ней есть и любить она умеет. .... Ты пишешь, что тебе очень грустно. Я не знаю твоей жизни за последний год и что было в твоем сердце, но судя по всему, что о тебе знаю, тебе трудно быть счастливой.... Я уважаю тебя (и всегда уважал) за твою требовательность, но ведь я знаю, что сердце твое не может не требовать жизни, а сама ты людей считаешь или бесконечно сияющими или тотчас же подлецами и пошляками. Я сужу по фактам. Вывод составь сама...До свидания, друг вечный! "
В статье использованы материалы из книг Марка Слонима "Три любви Достоевского", Людмилы Сараскиной "Достоевский" и Суслова А.П. Годы близости с Достоевским: Дневник-гювесть-письма»/ Вступ. ст. и прим. А.Долинина
Более подробно на эту тему можно прочитать в моих статьях
Все сбылось по Фрейду. Федор Достоевский и Аполлинария Суслова
https://zen.yandex.ru/media/id/6038c53f0e0e7a2a9c30a86d/vse-sbylos-po-freidu-fedor-dostoevskii-i-apollinariia-suslova-60dda6db4f91615070b51b0b
К юбилею Достоевского - странные и страшные повороты судьбы русского гения. Еще один крах перед "Преступлением и наказанием"
https://zen.yandex.ru/profile/editor/id/6038c53f0e0e7a2a9c30a86d/608000ddb1dee05050919b13/edit
