«Ромео и Джульетта» — один из самых популярных в мире балетов. Сложно представить, но всего 80 лет назад он считался новаторским и встретил немало преград на пути к зрителю.
Никаких хэппи-эндов
В 30-х годах ХХ века Сергей Прокофьев вернулся в Советский Союз после семнадцатилетней работы и гастролей за рубежом, будучи уже состоявшимся композитором с мировой славой. Однако в СССР ему только предстояло заслужить признание, и он решительно взялся за написание балета «Ромео и Джульетта» для Ленинградского театра им. Кирова (ныне Мариинского театра). Балеты по большим литературным произведениям в то время практически не ставились: было трудно представить, как можно рассказать столь объемную и подробную историю без слов, лишь посредством музыки и хореографии. Для композитора же сложная задача стала профессиональным вызовом.
За либретто взялись режиссер Сергей Радлов и драматург Адриан Пиотровский. В их первой версии изложения влюбленные оставались живы. В 1935 году руководством театра была одобрена музыка Прокофьева, а вот финал в либретто было велено приблизить к оригинальному.
Но исправление вольностей в сюжете не помогло постановке состояться — препятствия сыпались одно за другим. Одобренную прежде музыку признали «нетанцевальной» и отменили премьеру.
Столь резкая перемена настроения во многом была обусловлена опубликованными в газете «Правда» разгромными критическими статьями на музыку Шостаковича к опере «Леди Макбет Мценского уезда» и балету «Светлый ручей», либретто которого написал как раз Пиотровский. Первая публикация называлась «Сумбур вместо музыки», вторая ― «Балетная фальшь».
Второй шанс
Заказ на балет перешел к Большому театру, который после прослушивания тоже не дал зеленый свет спектаклю. Тогда появилась идея показать балет на юбилее Ленинградского хореографического техникума (ныне академия А. Я. Вагановой).
В 1936 к работе над постановкой присоединился хореограф Михаил Лавровский. Балетмейстер часто спорил с композитором по поводу партитуры, пытаясь адаптировать музыку под законы танца.
В 1937 году расстреляли Адриана Пиотровского, а его имя быстро убрали из числа соавторов.
Вплоть до 1940 года в СССР балет каждый год «отправлялся на полку». В итоге советскую премьеру опередила чехословацкая, состоявшаяся в конце 1938 года. В то время за границей уже были хорошо известны сюиты из «Ромео и Джульетты», которые и вошли в зарубежную версию. В Чехословакии премьера увенчалась громким успехом, а советский зритель впервые увидел «Ромео и Джульетту» только в 1940 году на сцене Ленинградского театра им. Кирова.
На финишной прямой работа над спектаклем была особенно напряженной: артисты отказывались танцевать под «нетанцевальную» музыку, музыканты боялись не справиться с партитурой, хотя Лавровский ее значительно изменил, вопреки возражениям Прокофьева. Тогда в театре гуляла фраза «Нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете», авторство которой часто приписывают звездной балерине Галине Улановой, исполнившей в постановке партию Джульетты.
Заслуженный успех
Несмотря на тернистый пятилетний путь создания, балет был оценен по достоинству — получил Сталинскую премию, в 1946 году вошел в репертуар Большого театра, а в 1955 на экраны вышла его сокращенная киноверсия.
Чтобы поставить хореографию на выдающуюся, но непростую музыку Прокофьева, нужно быть большим мастером своего дела. Балет «Ромео и Джульетта» в послужном списке балетмейстеров и исполнителей — знак их высочайшего профессионального уровня. Балет ставили Джон Крэнко в 1962 году, Кеннет Макмиллан в 1965 году, Джон Ноймайер в 1971 году, Рудольф Нуреев в 1972 году, Анжелен Прельжокаж в 1990 году.
В Большом театре шекспировскую трагедию танцуют в двух версиях — в постановке Юрия Григоровича и Алексея Ратманского. Первую постановку Григоровича зритель увидел в 1978 году на сцене Парижской оперы, а в 1979 году балетмейстер вместе со сценографом Симоном Вирсаладзе довольно кардинально изменили спектакль для премьеры в Большом театре. Если в первой постановке преобладал черный трагедийный цвет, то во втором спектакле Верона получилась более красочной. Григоровичу удалось тогда добавить недостающие фрагменты музыки Прокофьева, которые он обнаружил в отвергнутой партитуре 1936 года. С тех пор хореограф регулярно вносил изменения в спектакль.
Премьера «Ромео и Джульетты» Ратманского состоялась в Большом театре в 2017 году. Хореограф разбил «тяжелые» сцены, заданные музыкой Прокофьева, на ансамбли. Жители в его Вероне получились очень естественными, а спектакль удалось освободить от традиционной патетики.
Реализацию получил и первоначальный замысел авторов либретто — в 2008 году редакция балета со счастливым финалом 1935 года была воссоздана балетмейстером Марком Моррисом в рамках музыкального фестиваля Колледжа Бард (Bard Music Festival).
