К.
Сегодня вечером после дождя впервые запахло тополем. Берёзовый ветер засыпал сырой тротуар розоватыми, жёлтыми серёжками. Свежие листья каштанов висели ещё безвольно, как лапки детёнышей мягкого зелёного зверя – весны.
Алексей Иванович, директор, заслуженный учитель по классу баяна, стоял на крыльце своей музыкальной школы и курил. Была половина десятого. В старом, хорошо отремонтированном здании школы имени Фредерика Шопена горело всего три окошка. Неярким настольным светом – вахтёрское. Его, директорское. И ещё одно – на втором этаже, в фортепианном классе.
Форточка этого последнего окна была открыта. Из неё на безлюдную улицу, освещённую влажным фонарным светом, лились звуки клавиш. Знаменитая сонатина Бетховена из программы второго класса. Исполнительница овладевала этой простой и обаятельной музыкой всё лучше и лучше. И в том, как она раз за разом повторяла трудные пассажи, слышалось поистине весеннее упорство.
Ещё несколько дней назад Алексей Иванович с трудом переносил эту игру, нерасторопную, ежеминутно вязнущую в паузах, не предусмотренных партитурой. А сегодня он, казалось, был рад и за Бетховена, немного окрепшего, и за исполнительницу, делающую первые успехи.
Это была не девочка из второго класса. Марии Ильиничне было сорок три года. Работала она литературным редактором в большом издательстве. Около полугода назад овдовела. Сын её учился в другом городе и изредка приезжал в гости. Она жила одна, если не считать старой глуховатой кошки. Жила неподалёку, возле новой церкви, в маленьком Ученическом переулке. Об этом Алексей Иванович узнал на днях, когда они с Марией Ильиничной одновременно вышли из школы и, беседуя, пошли в одном направлении…
*
Десять дней назад, в приёмную среду, Мария Ильинична пришла к директору школы с просьбой: позволить ей (конечно, за плату) заниматься музыкой по вечерам. Учитель ей не нужен – ей нужен только инструмент, а ноты у неё имеются. Своего пианино у неё давно нет – покойный муж, почти не советуясь с ней, отдал старую «Беларусь» своей сестре, когда племянница поступила в «музыкалку». Да и знала ли тогда Мария Ильинична, что однажды весной ей снова – до зуда в пальцах – захочется играть? В детстве она окончила семь классов фортепиано, училась нехорошо, числилась среди неспособных и неусердных учеников и получала «пятёрки» только по музыкальной литературе. Да ещё за владение итальянской терминологией, которую отлично помнила и по сей день. Музыку языка она чувствовала гораздо лучше, чем музыку как таковую. Но – воля родителей была непреклонной: девочке надо учиться музыке, а не слоняться по дворам в свободное время.
Алексей Иванович слушал всё это без особого интереса – в приёмный день у него было много посетителей, родители осаждали просьбами, приходили выпускники и студенты, ищущие работу и подработку. Кроме того, он ещё и умудрялся решать по телефону хозяйственные вопросы о замене окон и батарей.
А потому музыкальная биография Марии Ильиничны лишь слегка коснулась его сознания. Но разрешение заниматься по вечерам в свободном фортепианном классе было дано. В конце концов, деньги, пусть и небольшие, не будут лишними… К сентябрю нужно красить стены, менять паркет в концертном зале. Новых учеников каждый год приходит немало: школа славится своими успехами. И пусть почти никого из старого, легендарного состава учителей, помнивших Алексея Ивановича молодым тридцатипятилетним директором, здесь не осталось, школа не теряет марку. Новое поколение педагогов закладывает свои традиции, не порывая с прежними.
Странно, однако в ту непростую среду, вечером, после всех дел и разговоров, Алексей Иванович, сам того не желая, задумался о новой «ученице». Поначалу он немного переживал: бережно ли она будет обращаться с инструментом? Не станет ли лупить по клавишам и давить на педали, как в кабине «БелАЗа»? Впрочем, вряд ли. Она такая аккуратная, спокойная, мягкая – эта Мария Ильинична (запомнил!). Мягкая, как её имя. Это очень интересно, когда человеку так подходит его имя, это хороший знак цельной натуры. Не всегда, наверное, но тут – что-то такое есть…
Так думал Алексей Иванович, возвращаясь домой в тот вечер. Как обычно, по дороге к метро он проходил мимо новой церкви, которую недавно достроили в сквере неподалёку от школы. Скоро Пасха, а на Пасху негоже оставаться одному. Нужно поехать к матери в деревню, сходить на родные могилки, потрепать свою старую гармошку, с которой всё начиналось… Эта мысль порадовала Алексея Ивановича и, забрав с собой немного его усталости, улетела весенней пташкой. Он постоял у церковной ограды, поглядел на новые купола, освещённые старыми фонарями, и пошёл дальше.
*
…Занятие Марии Ильиничны закончилось. Слышно было, как мягко закрылась крышка фортепиано. Женщина напевала мелодию сонатины и, наверное, одевалась. Красивый бежевый плащ, так подходящий её светлым волосам, она всегда брала с собой в класс: гардероб во время её занятий уже не работал.
Алексей Иванович потушил сигарету, энергично открыл дверь, прошёл мимо старика-вахтёра, читавшего газету, и поторопился на второй этаж. У Марии Ильиничны нет учителя, сегодня никто не поставит ей «пятёрку» за упорство и чуткость – а ведь она её заслужила. Может быть, первую в своей жизни «пятёрку» по музыке. Тогда, когда нет уже ни дневника, ни строгой мамы, ждущей дочку с отметкой. И он непременно скажет ей об этом. Вот сейчас, немного отдышится, откроет дверь – и скажет…
Tags: Проза Project: Moloko Author: Синюк Виктория
