...И, возможно, тем самым лишил их шанса на спасение в злополучном 1918 году.
Хоть история и не знает сослагательного наклонения, но тут волей-неволей задумаешься - а что было бы, если?.. Может, три старших дочери Николая II и Александры могли спастись - благодаря любви?
А дело было так.
Ольга и "счастье" Павел
- Я русская. Никем, кроме как русской, быть не хочу. Не пойду замуж за иноземца!
По легенде эти слова принадлежат старшей из девочек Романовых - Ольге. Поводом для такого категоричного заявления была попытка родителей сосватать её за наследника румынского престола.
Впрочем, если бы молодому принцу удалось растопить сердце великой княжны - наверняка патриотические порывы сделались бы более сдержанными. Но увы, её сердце как раз всерьёз страдало по другому человеку.
Вот этому.
Это один из начальников царской яхты "Штандарт" мичман Павел Алексеевич Воронов, сын потомственного костромского дворянина. Тот, кто в дневниках царевны фигурировал как "С.":
"Моё С."
"Любимое С."
"Так гадко без моего С., ужасно"
"Без него пусто"
То, что касалось "её С.", Ольга писала шифром. Да, несложным и в чём-то наивным - исследователи легко смогли его разгадать. А когда сопоставили записи из дневника с вахтенным журналом "Штандарта", то стало понятно: "С." обозначало не имя, а ласковое прозвище (солнце, счастье, сокровище, сердце?), и относилось именно к Воронову.
Павел Алексеевич проводил много времени с царской семьей. Император часто выбирал его в партнеры по теннису, маленький Алексей то и дело просился к моряку "на ручки", а девочек он часто сопровождал на прогулках в горы. Так что почва для влюблённости у Ольги была.
В какой-то момент интерес великой княжны к молодому офицеру стал очевиден даже публике: на балу в честь своего 18-летия Ольга танцевала только с Павлом.
А затем произошло страшное для девичьего сердечка: Воронов вдруг объявил о помолвке с Ольгой. Но не с Романовой, а с графиней Клейнмихель.
Некоторые исследователи резонно замечают, что это очень похоже на "принятие мер" со стороны обеспокоенных родителей. Тем более что в царской семье был совсем свежий прецедент романа между другой венценосной Ольгой (младшей сестрой Николая II) и офицером. Повторения скандала никто не хотел.
Свадьба Воронова и Клейнмихель вскоре состоялась, а княжна впоследствии так и не вышла замуж.
Судьба у Павла сложилась гораздо благополучнее, чем у Ольги: когда началась революция, он сумел вывезти жену в Константинополь, а оттуда - в Ниццу. Через какое-то время семья (уже с маленькой дочкой) перебрались в США. Там Павел Воронов и умер в 1969 году.
Если бы родители позволили чувствам царевны перерасти в нечто большее, кто знает - может, это её Воронов смог бы спасти за границей?
Татьяна и "душка" Дмитрий
Тем временем сердце великой княжны Татьяны было занято корнетом Дмитрием Маламой.
Татьяна и Дмитрий познакомились в лазарете. В самом начале Первой мировой войны Малама был серьезно ранен в бою. Лечиться его отправили в госпиталь, развернутый в Зимнем дворце. Там за солдатами ухаживали не только обычные медсестры, но и императрица с дочерьми.
Царевна Татьяна делает перевязку Дмитрию Маламе. Рядом с ней - старший врач Вера Гедройц
Искорка между великой княжной и корнетом вспыхнула моментально. Татьяна в своем дневнике даже сокрушалась по поводу того, что "душка" Малама не может остаться в лазарете дольше необходимого:
"Немножко в коридоре говорила с Маламой душкой, потом пошли к ним в палату и снимались. Сегодня мой душка Малама выписывается из лазарета. Ужас как мне жалко".
Но выписавшись из госпиталя, Дмитрий тут же послал девушке подарок - щенка французского бульдога по кличке Ортипо. Татьяна с собакой не расставалась до конца своей жизни.
Однажды царица Александра написала в письме к Николаю такую фразу по поводу Маламы:
"У него цветущий вид, возмужал, хотя все еще прелестный мальчик. Должна признаться, что он был бы превосходным зятем — почему иностранные принцы не похожи на него?"
Но Николай не одобрял увлечения дочери, так что в том же 1914 году Мамала вернулся на войну, чтобы больше никогда не увидеться с царевной.
Говорят, что с момента получения вестей о расстреле царской семьи он сам отчаянно искал смерти и творил на поле боя безумства. Дмитрий погиб в 1919 году в конной атаке под Царицыном, всего на год пережив Татьяну.
Мария и "гурман" Николай
Флаг-офицер Николай Деменков, в отличие от Павла Воронова и Дмитрия Маламы, не совершал ратных подвигов. Зато отлично разбирался в том, как хорошо и красиво накормить царя.
В 1913 году Деменков командовал охранными катерами, сопровождавшими царскую яхту у крымского берега. Однажды ему выпал случай отличиться. Императору вдруг вздумалось прокатиться на миноносце из Ливадии в Алушту. Деменкову было поручено заниматься сервировкой стола - среди сослуживцев он слыл большим гурманом. Правда, продемонстрировать кулинарное изящество Деменкову не удалось - император запросил обычный офицерский обед. И пива к нему.
И вот как раз пива на борту и не оказалось. Но Деменков не растерялся и организовал доставку пары бутылок с соседнего миноносца. А для конспирации их упаковали в пакет для секретных документов.
Вся эта ситуация развеселила царя и расположила его к Николаю Деменкову. Вскоре его перевели в Сводный полк, занимавшийся охраной царской семьи уже в Петербурге.
К этому моменту Мария уже открыто демонстрировала симпатию к "толстяку" и балагуру Деменкову. Она писала отцу:
"Деменкова, конечно, моего душки, не было".
"Вчера Воейков был в церкви и издали был немного похож на Николая Дмитриевича, такая свинья, как он смеет".
Деменков постоянно был подле Татьяны - сопровождал её в развлечениях, обедах. Над парочкой по-доброму подшучивали...
А потом Деменкова вдруг отправили на фронт. Единственного из Сводного полка. Случайно ли? Или это снова "принятие мер"?
Мария и Николай до самого конца переписывались и обменивались фотографиями. Даже из Тобольска царевна ухитрилась передать ему открытку.
Деменков пережил революцию, уехал из России сначала в Константинополь, а оттуда - в Париж. Дожил до 1950 года, но семьей так и не обзавелся.
Вот такие они, неслучившиеся романы последних русских царевен.
