https://zen.yandex.ru/media/id/5a69bfa8f4a0dde70ba3e734/pliasunia-chast-2-609a087fa38d215d4effbf1b - начало по ссылке
- Любка, ты чего там крутишься? Сколько тебя можно кликать? Домой иди. – Анна, с хворостиной в руке, вышла за ворота. Чуть поодаль, у колодца, стояли девчата и парни, лузгая семечки, смеясь и поглядывая друг на друга.
- Ну, ты чего, мама, уж и постоять нельзя.
- Да вижу, как вы стоите, зубы скалите. Когда еще подвода пришла, уж битый час, как ты приехала, а домой и глаз не кажешь. Одной мне управляться? Сама знаешь, отец ночью явится, время сейчас горячее.
- Ну, можно было культурно меня позвать, - Люба надув губы, пошла впереди, и тут же хворостина прошлась по ней чуть ниже спины. – Ты чего, ма?
- А вот чего…, - и она еще раз слегка хлестанула дочь, - получай от некультурной матери. Ишь, коза такая, культурно ей подавай.
- Ма, ну чего ты завелась? Я уже взрослая, меня нельзя хворостиной.
- Хворостиной нельзя, а то, что Колька Супрунов лапает – это можно. Видела я, как вы культурно стояли, от соседей стыдно. Пусть сначала посватается, да женится...
- Да мы же ничего не делали, только смеялись.
Анна швырнула хворостину в сторону, устало села на завалинку. – Присядь, дочка. – Люба, потирая спину, села рядом. – Нравится он тебе?
- Кто?
- Колька Супрунов.
Люба ответила не сразу. – Он веселый… Не знаю, наверное нравится.
- А если нравится, не скаль зубы перед ним, а серьезно ему скажи, чтобы руки не распускал, - люди видят, слава дурная пойдет.
- Ладно, скажу, если еще раз…
- Ну, вот и хорошо, а теперь пойдем, у меня там еще грядка не сделана. Эх, жаль, Иван Захарович годами старше, вот на него глядючи, спокойнее мне было бы. А Супрунов на балабола похож. Ну да ладно, может, зря я так, я же понимаю, молодость к молодости.
- Ваш с папкой Иван Захарович замуж позвал и исчез, как будто насмехается надо мной, - Люба сказала это, чтобы укорить мать, показать, что она ошибается, - где же его серьезность.
- Ну не смог человек, мало ли что случилось, а насмехаться - так это не по его части, не стал бы отец хвалить, будь он насмешник.
- А мне все равно, это я просто так сказала.
___________________
- Иван Захарович, когда будешь? – Рыжеволосый Федька подскочил, увидев бригадира, трава под ним слегка примялось. Крапивин сделал вид, что не заметил, как Федька успел поваляться на земле, понимал: устают люди.
- Я до Кирюшинского стана, обещал отвезти овес, там нехватка, а мы вроде как отсеялись. Евдокию за главного оставляю, слушайся, не отлынивай. – Крапивин пошел к своему Соколику, привязанному у плетня. – Ну, брат, вижу, отдохнул ты, пора и поработать, не бойся, гнать не буду.
Иван слегка понукал коня, поглядывая на недавно засеянную землю. По правую сторону виднелся березняк, а дальше, на горизонте – горные хребты, а там – тайга. Он вспомнил, как зимой ходил на охоту, да и по осени охотничал. Но это как повезет, если выдастся какой день, а так-то весь в работе. – Ну, ничего, доживем, так и снова поохотничаем, - сказал вслух, как будто сам себя утешал.
Последние две недели Крапивин почти ночевал на стане, жалко было время тратить на дорогу домой, да и не ждал его там никто. Он вспомнил Любу, даже замечтался, как приедет домой, а там она встречает, - Крапивин от этой мысли даже вздохнул глубоко, в таких случаях говорят: воздуха не хватает. К тому же обещал приехать через неделю, а вырваться не смог, как привязанный был.
Кирюшинские уже собрались домой, поодаль стояла подвода; Иван первым делом отыскал бригадира Комлева.
- А-аа, Иван Захарович, вовремя ты, это нам на завтра. Ну, спасибо!
- Председателю нашему спасибо, а с меня только и делов, что подвез. – Мужики, загорелые от весеннего солнца, присели на лавку под навесом, тихо переговариваясь. – Ну, бывай, поеду я, - минут через пять Иван поднялся, - заезжай, как будет дорога к нам.
Крапивин шел к Соколику медленно, оглядываясь по сторонам, надеясь увидеть Любу. Именно здесь, на Кирюшинском стане, он увидел ее этой весной первый раз. «А, может, в другое место направили?» - Подумал разочарованно.
- Здравствуйте, Иван Захарович, - голос знакомый, звонкий раздался почти рядом. И вот она стоит, белая косынка покрывает голову, серые глаза в лучах закатного солнца кажется, улыбаются, легкий ветерок треплет подол платья.
- Любушка, здравствуй! А я еду и думаю, застану ли тебя тут, - он снял фуражку, не скрывая радость встречи, улыбался. – А ты домой сейчас поедешь?
- Да вот собираемся, только вторая подвода еще не пришла, говорят, вообще не придет.
- Как же так? Как вы добираться будете? Это неправильно. Комлев знает?
- Знает. Руками разводит, говорит, не на горбушке же я вас всех повезу.
- Так мы этот вопрос, Любушка, в один миг решим. Сколько вас?
- Да вон еще трое.
- Ну, так садитесь, отвезу.
- А вы как же? Ничего, к утру успею на работу вернуться.
- Даже как-то неловко…
- Да что ты! Мне за радость! Зови своих попутчиков.
Молодежь наперегонки кинулась к упряжке, с шутками и со смехом уселись, и сразу затянули песню. Соколик мотнул головой и резво побежал по пыльной дороге.
- Вот нам повезло, - курносая девчонка спрыгнула с телеги и, не отводя взгляда, смотрела на Ивана, - вот бы каждый день нас так подвозили.
- Каждый день не получится, обещать не стану, - Крапивин попрощался со всеми, и развернул повозку в сторону Любиного дома.
- Разве не зайдете к нам? - Спросила девушка. - Папа вспоминал вас.
Он остановился напротив ворот: - Стой, Соколик, отдохни, родимый, - оставил вожжи и помог Любе, взяв ее за руку. - Помню я свое обещание, и часа не было, чтобы работу оставить, это уж сегодня так получилось. - Они стояли друг против друга.
- Люба, я уж давно не пацан, и парнем молодым меня не назовешь, и жизни, как говорится, хлебнул, а все одно, как увижу тебя, так теряюсь. Ты прости, что я тогда с разгону, да от радости, что с отцом твоим, другом своим встретился, - замуж тебя позвал. Есть на то причина. Говорю как есть: испугался я, что перехватит кто-нибудь тебя, уведет и распишешься ты с другим. Мне ведь и ухаживать некогда.
Люба опустила голову, теребила косынку, боясь поднять глаза. - Я не знаю, Иван Захарович...
- Ничего не говори, ответа не требую, не тороплю тебя, будь, что будет.
- Так вы зайдете к нам? Родители спрашивали про вас.
- Ну если только поздороваться.
Уехал Крапивин от Григория уже поздно ночью. Добрался до стана почти под утром, поспать оставалось всего пару часов.
______________________________
И только вечером добрался до дома. Пес, на такой случай, накормленный соседом по просьбе Ивана, встретил, виляя хвостом, подпрыгивая и стараясь лизнуть лицо хозяина. - Ну будет, будет, дома я.
Он едва успел умыться и переодеться, как на пороге появилась Таисья, сродная сестра покойной жены Ивана.
Темные косы были собраны, платок она держала в руках. - Ох, Иван Захарович, застала я тебя! Я тут картошечки горячей принесла, а то ведь некогда тебе.
- Здравствуй, Таисья! Лишнее это, я и сам сварить могу, не безрукий же. Детям лучше отнеси, мне не надо.
- Ох, дети, дети, тяжело без батьки, мы же вдовые с тобой. Старший вон на работу рвется, а куда я его, ума не приложу.
- Сколько ему?
- Четырнадцать исполнилось.
- Ну так к председателю сходи, рабочие руки нужны везде.
- А может ты к себе его в бригаду? А? Иван Захарыч, может к себе? - Спросила женщина жалостливо.
- Это можно. Пусть завтра рано утром подойдет ко мне, захвачу с собой, школа-то у них закончилась, пусть потрудится.
- Вот спасибо тебе, все же под присмотром. Сам же знаешь, без отца растет. Мой ведь раненый весь пришел, и десяти лет не прожил после войны, вот и маюсь одна. А их у меня двое; где поругаешь, где пожалеешь, все не усмотришь...
Таисья говорила, не умолкая, успевая выкладывать картошку на тарелку.
- Спасибо, Таисья Михайловна, я уж тут сам разберусь.
- Так я пошла, а завтра Витька мой прибежит. Уж не обессудь, если что не так.
Дверь за ней закрылась. Иван присел на постель и, казалось, голова сама клонится к подушке. Он так и уснул, полусидя.
Татьяна Викторова
Продолжение по ссылке:
