Анджела Левин, журналист, писатель и королевский биограф, в последние два дня исчерпывающе прокомментировала выступление герцога Сассекского в подкасте Дакса Шепарда Armchair Expert 13 мая. Как специальный гость Майка Грэма на talkRADIO она выразила глубокое разочарование тем, что принц Гарри «продолжает играть жертву», и обвинила его в желании «намеренно причинить боль [королевской семье], чтобы наказать их». В авторской колонке, написанной для Telegraph, она утверждает: не всему сказанному принцем Гарри стоит безоговорочно доверять.
Очень показательным моментом выступления герцога Сассекского, пишет Левин, стало его утверждение о том, что решением обратиться за помощью к психотерапевту он всецело обязан разговору с Меган:
«Это показалось мне очень странным, потому что я брала у Гарри интервью для его биографии, которую писала, незадолго до того, как он обручился с Меган в 2017 г. Наш разговор перешел на его депрессию и панические атаки, и я спросила, рекомендовала ли ему Меган обратиться за помощью. «Конечно, нет», — ответил он. По словам Гарри, это брат, принц Уильям, убедил его обратить внимание на его психическое здоровье. «Сначала я не прислушался, — добавил он. — Время было неподходящее. К тому же, как и многим другим людям, мне не нравится делать то, что говорит мой старший брат». В конце концов, однако, он последовал его совету — и сказал, что очень благодарен за помощь».
Несмотря на то, что принц Уильям «воспитывался теми же родителями и познал те же заботы», он с самого раннего возраста стремился к счастью «с очень практической точки зрения», пишет Левин, — и преуспел, хотя сегодня принц Гарри «отчаянно пытается разграничить их выбор»:
«Оба брата стремились избежать повторения разрушительной модели поведения, которую так ясно видели в собственных родителях. В этом нет ничего удивительного: ни Диана, ни Чарльз не испытали достаточно любви и стабильности в годы своего становления. На Диану сильно повлиял болезненный развод ее родителей. У Чарльза тоже были глубокие травмы — отчасти от довольно холодного воспитания. Когда они расстались в 1992 г., Диана называла десятилетнего Уильяма своим «самым близким доверенным лицом и родственной душой» — непосильное бремя для ребенка. У Гарри — с его душой нараспашку — совсем другой характер. Он обожал свою мать, потому что она могла быть очень веселой и много обнимала его. Тем не менее неблагополучие их семьи означало, что ни один из принцев не имел ни малейшего представления о том, как выглядит нормальная, счастливая семейная жизнь».
Нет ничего плохого в том, что Уильям и Гарри — как большинство людей, детство которых было неспокойным, — хотели «разорвать порочный круг боли и страданий», пишет Левин, — но, как показывает пример Уильяма, «есть много способов сделать это, не ведущих к саморазрушению, — в том числе просто продолжать воспитывать собственных детей». Вместо этого Гарри, полагает она, «крепко держится за ошибки своей семьи»:
«Гарри — больше Спенсер, чем Виндзор, и он по-другому отреагировал на свое воспитание — не в последнюю очередь потому, что он «запасной». Диана поощряла его непослушание и учила не попадаться. Это стало для него способом сбежать. Он говорил мне, что решил присоединиться к «компании плохих мальчиков» в Итоне... Большинство подростков, повзрослев, начинают видеть несовершенства своих родителей, но Гарри потерял мать до того, как это произошло. Теперь ему за тридцать — и когда он говорит о терапии, он обвиняет принца Чарльза в «генетической боли», которую чувствует.
Я надеюсь, что он найдет способ познакомить двухлетнего Арчи и свою будущую дочь с королевской семьей. Дети могут замечательно сближаться с родственниками разных поколений — это хорошо знает сам Гарри, когда-то сблизившийся с ныне покойным герцогом Эдинбургским. Всегда есть шанс, что, когда Арчи вырастет, он будет протестовать против решений собственного отца, жалея об упущенных возможностях и о том, как его имя использовалось для продвижения коммерческих товаров и благотворительных организаций, для финансовой выгоды его родителей.
В подкасте Шепарда Гарри признал, что у него было привилегированное детство, но настаивал, что люди могут «начинать в одних условиях, но меняться со временем». В своем калифорнийском особняке с 16 ванными комнатами, бассейном и акрами земли он остается в привилегированном положении. Действительно ли все изменения, над которыми он так трудился, — дистанцироваться от своих родных, пройти терапию, перестать быть работающим членом королевской семьи, — сделали его счастливее более осторожного брата, которого он оставил позади? Может быть, это покажет только следующий оборот их генетического цикла...»
