В конце ноября 1919 года Донской гундоровский георгиевский полк принимал участие в боевых действиях на севере Воронежской губернии, а уже через месяц, к празднику Рождества Христова, оказался на Дону, в районе станицы Старочеркасской. Снова рождественские дни казаки проводили не в своих родных куренях, а в чужих краях. В эти же края в обывательских обозах, двинулись из станицы Гундоровской те, кому нельзя было оставаться у себя дома. Это участники апрельского восстания 1918 года, независимо от возраста. Жёны и дети казачьих офицеров, атаманы станичный и хуторские, вместе со своими семьями. Начался, как уже тогда говорили, исход казачий, через стоны и плачи. В ноябрьские дни 1919 года в донских газетах публиковались интервью с казаками и казачками по поводу их отношения к возможному занятию донских станиц красными войсками: «...Настроение населения станицы Гундоровской продолжает быть твёрдым и определённым. Ни на какое примирение с коммунистами казачество идти не желает. «Пусть погибнет всё наше имение», – говорят казаки, – ляжем, наконец, сами, сложим свои кости на поле брани, но не отдадим добровольно на посмеяние своих святынь, жилищ Донской земли нехристям… Женщины выражают желание нести ещё большую тяготу, лишь бы снова не увидеть ненавистной советской власти».
Эпитеты не самые благозвучные. Но что поделать, допекли. К тому времени не все казачьи семейства восстановили свои дома, превратившиеся в руины и пепелища, после артиллерийских обстрелов станицы за полтора года до этого, в апреле 1918 года.
Лучшей жизненной иллюстрацией для цитируемой выше публикации является памятный знак, установленный у бывшего хутора Станичного, станицы Гундоровской, на горе Толстой. Он сооружён гундоровскими казаками, которые нанесли на нём надпись: «Здесь в декабре 1919 года приняли последний бой гундоровские казаки Изварин Иосиф Захарович и его жена Дуня. Вечная слава героям!»
Кем же был этот казак? Родился Иосиф Захарович Изварин в станице Гундоровской в октябре 1885 года. Вот что о нём сообщается в «Казачьем словаре-справочнике», изданном в США 1968 году: «Оставшись сиротой, с детства пробивал себе дорогу в жизнь самостоятельно. Выучился грамоте и стал хорошим ремесленником, но семнадцати лет покинул станицу и в поисках приключений прошёл всю Сибирь, попав на Амур, охотился там на тигров. Служить призван в донскую артиллерию и с Первой мировой войны вернулся домой старшим урядником. Всё время борьбы за Дон состоял в гундоровском полку, славился мужеством и необычайной меткостью в стрельбе. Произведён в офицерский чин, но стал инвалидом с перебитыми ногами. Когда Донская армия отходила на Кавказ, Изварин отказался эвакуироваться, а перед тем, как станицу должны были занять враги, он и его жена Дуня, взобрались с пулемётом на один из ближайших курганов и встретили колонну красных жестоким огнём. В ответ началась артиллерийская стрельба, и они были разорваны снарядами на куски. (По данным генерала И. Н. Коноводова)».
Описанный бой казака Изварина Иосифа Захаровича происходил в конце декабря 1919 года, но только не именно на том месте, где сооружён памятный знак, а на горе Свистуха, возле нижней «казачьей» дороги в направлении станицы Каменской, что, конечно, не умаляет значимости случившегося.
В те дни части Донской армии уже откатились к Новочеркасску. Донской гундоровский георгиевский полк оказался на левом берегу Дона, в районе Манычской и Ольгинской станиц. Бои под станицей Ольгинской в январе 1920 года, в которых принимал участие гундоровский полк, по своему накалу, по ожесточённости и значительным потерям с обеих сторон превратились в настоящую кровавую битву. Одну из последних на Дону… И именно в боях под Ольгинской в который раз проявились качества казачьего командира Гусельщикова А. К. Гусельщиков командовал 3-м Донским корпусом, куда входил Донской гундоровский георгиевский полк. Корпус был достаточно сильным по своим боевым возможностям войсковым формированием. На начало января 1920 года в нём насчитывалось 3 210 штыков, 792 шашки, 34 орудия, 74 пулемёта. Против Гусельщикова воевали 11-я, 12-я и 16-я стрелковые дивизии РККА, занимавшие позиции в районе станицы Ольгинской. Кроме красной пехоты, были и полки красной кавалерии из состава 1-й Конной армии под командованием Семёна Михайловича Будённого. На линию боевого соприкосновения военачальники РККА выставили соединения и части, превышающие силы Донской армии по штыкам в пять раз, по шашкам – почти в два с половиной раза, а по орудиям – почти в три раза. Генералу Гусельщикову пришло приказание из штаба Донской армии, в котором требовалось не допустить переправы противника через Дон у станицы Старочеркасской и наступлением от станицы Ольгинской нанести удар по частям красных войск, не дав им закрепиться на левом берегу реки.
7 (20) января 1920 года командующий Донской армией генерал-лейтенант Сидорин Владимир Ильич дал указание Гусельщикову А. К. в 7 часов утра силами 3-го корпуса атаковать Ольгинскую. Бой 3-го корпуса начался со столкновений с красными войсками в станице Манычской, хуторе Алитубском, станице Старочеркасской и хуторе Старомахинском.
Около 15 часов красные были выбиты из Ольгинской, при этом 47-я бригада красных была уничтожена полностью, а 48-я бригада пробилась к Нахичевани, понеся тяжёлые потери. В этом бою донцы взяли одно орудие, пять пулемётов и много пленных. Весь фронт от станицы Манычской до Нахичеванской переправы занял корпус генерала Гусельщикова.
Упорные бои с будённовской конницей под станицей Ольгинской продолжались весь день 7 (20) января и не прекратились и на следующий день. Сам Будённый С. М., вспоминая впоследствии об этом, признавал, что бои у станицы Ольгинской закончились для конармейцев полной неудачей. Поле боя от станицы Ольгинской до Батайска легендарный красный полководец описывал так: «При форсировании Дона конармия попадала в болотистую, даже в засуху труднопроходимую местность. К началу же боевых действий поймы рек Дона и Койсуг были затоплены водой и покрыты тонким льдом. К тому же артиллерия противника превращала эти топи в сплошное месиво грязи, льда и воды. Действуя в крайне невыгодных для конницы условиях против превосходящих по численности вражеских сил, занимавших хорошую для обороны местность, части армии понесли большие потери. Только люди, сильные своим революционным духом, не щадившие своей крови и самой жизни ради победы над врагом, могли выдержать эти неимоверно трудные испытания».
Действительно, болотистое поле боя на левом берегу Дона стало местом панического отступления красной конницы. Бросались пулемёты, на прославленных позже в песнях, тачанках-ростовчанках, орудия и ящики со снарядами. Некоторые части, оказавшись в окружении, ринулись по болотам к Дону. Лёд на болотах проваливался и уже не оружие довершало дело - люди гибли оттого, что у многих просто не хватало сил выбраться из ледяной каши.
16-я стрелковая дивизия имени Киквидзе также воевала против корпуса генерала Гусельщикова на левом берегу Дона. В сборнике воспоминаний бойцов этой дивизии о зимних боях 1920 года можно прочитать: «Противник, опираясь на Батайск, второй Верден, беспрерывно атаковал Ольгинскую. Тридцать шесть часов в голой степи на двадцатиградусном морозе части 47 бригады дрались, как львы, и только благодаря сосредоточению крупных сил, главным образом конницы противника, нам пришлось отойти».
Всё время боёв под станицами Старочеркасской и Ольгинской Донским гундоровским георгиевским полком командовал полковник Шевырёв Фёдор Иосифович. Победных реляций о действиях полка в донской прессе уже не печатали. К тому же редакции газет эвакуировались из Новочеркасска и возможностей для того, чтобы корреспонденты запечатлели тяжелейшие бои на подступах к Ростову-на-Дону, не было. Полковая документация за этот же период тоже не сохранилась. Остаётся только довольствоваться сведениями из мемуаров красных полководцев, извлекать детали и описания из воспоминаний казаков-эмигрантов и данными из архивов, касающимися красных частей, вступавших в бой с войсками генерала Гусельщикова.
Против казаков Донского гундоровского георгиевского полка на левом берегу Дона сражались не только красноармейцы, призванные на службу из центральных губерний России, но и красные донские казаки, в том числе и земляки георгиевцев – уроженцы станицы Гундоровской. Об одном из них в своей книге «Пройденный путь» Маршал Советского Союза Семён Михайлович Будённый вспоминал так: «…Красноармеец 21 полка 4 дивизии Владимир Лаврентьевич Марчук при отходе полка из-под Батайска заметил, что пулемёт, прикрывавший отход, замолчал. Оказывается, что пулемётчики вышли из строя. Наводчик убит, а подносчик патронов тяжело ранен. Марчук вернулся к пулемёту, открыл огонь и прикрывал отход полка до тех пор, пока все бойцы не переправились на правый берег Дона. За этот подвиг Марчук был награждён орденом Красного Знамени».
На небольшом пятачке, ограниченном тремя населёнными пунктами – станицами Ольгинской, Манычской и Батайском, вооружённая борьба не прекращалась около полутора месяцев. Причём шла она с переменным успехом и порой даже казалось, что снова отхлынут красные войска и уйдут из пределов Области Войска Донского. Но этим надеждам не суждено было оправдаться. Красная армия стала уже не той, что была за год до этого, в декабре 1918-го, под Новохопёрском и Борисоглебском. Она стала большой силой и в материальном, и в моральном плане. Красные командиры научились и воевать, и быстро снова приводить в боеспособное состояние, даже наполовину разгромленные части.
Вот что доложил начальник 12-й стрелковой дивизии красных войск о боях, в которых принимали участие полки этого соединения под станицей Старочеркасской 4 февраля 1920 года: «Около 10 часов 4 февраля 1920 года две сотни противника повели наступление на Ольгинскую. Произведя перегруппировку и усилившись резервом 300 коней, противник возобновил наступление на 101 полк, атаковав одновременно хутор Рыков, где был участок 102 полка. Одновременно с нажимом на правый фланг дивизии, противник повёл наступление на участок 105 полка, между монастырём и крепостью Святой Анны от Алитубского, в направлении на Краснодворск. Одновременно противником в нескольких местах был прорван фронт. Для ликвидации прорыва были брошены все бригадные резервы, но противник стремительным налётом упредил их выдвижение. Во время налёта противник захватил штабригады 2. Комбригу удалось бежать, начштабригу и комиссару тоже удалось бежать. К этому времени, к 11 часам (4 февраля 1920 года), обходная колонна противника подошла к Краснодворскому и атаковала батальон 100 полка и кавдивизионы, занимавшие хутор. Батальон стойко отбил 5 атак противника, но обойдённый и атакованный со всех сторон был совершенно уничтожен. После ожесточённого уличного боя полки 3 бригады были частью изрублены, частью взяты в плен».
По поступившей позже в штаб 8-й армии красных войск разведсводке, на станицу Старочеркасскую наступали около 3 тысяч конных и пеших бойцов белоказачьей армии. Достоверно известно, что среди них были и гундоровцы. О боевых действиях гундоровского полка на заключительном этапе Гражданской войны на Дону, а он, как известно, завершился в феврале 1920 года, сохранилось не так много воспоминаний. С течением времени менялась их тональность, размывались исторические факты. Те, кто победил, перестали вспоминать об ощутимых поражениях. В историко-краеведческих очерках о станице Старочеркасской (изданных в Ростове-на-Дону в 1981 году, авторы В. И. Егоров-Хоперский и Ю. А. Немиро) события, связанные с Донским гундоровским георгиевским полком описаны так: «В Монастырском урочище есть стелла в честь памяти павших в 1641-1920-1941 гг. Рядом с героями Азовского сидения лежат и останки 200 красноармейцев, перенесённые сюда в 32-м году из недалеко расположенных станиц Старочеркасской и Аксайской».
Что же произошло в этих местах в начале 1920 года?
«Красноармейцы, служившие в 12 стрелковой дивизии, были расквартированы в станице, недавно освобождённой от белых и ничто, казалось, не предвещало кровавых событий. А крови этим бойцам пришлось повидать много! Восстановим картину той страшной зимней ночи. Красные бойцы, утомлённые переходом, забылись в тяжёлом долгожданном сне, когда белогвардейцы-гундоровцы, получившие «славу» озверелых карателей даже у деникинцев и красновцев, подходили к Старочеркасской через Арпачин и Алитуб. Перейдя Дон по льду, они окружили станицу. Врываясь в курени, белоказаки действовали как мясники, только ножами и топорами. Был дан приказ: «По возможности – не стрелять!». Винтовки гремели ранним морозным утром: расстреливали пленных красноармейцев».
Документальных подтверждений этому ужасному событию я не нашёл, но думаю, что в этом случае вполне достаточно и воспоминаний уцелевших красноармейцев, на которых ссылаются авторы краеведческих очерков.
О том, сколько воевало на стороне белых казаков-гундоровцев, рассказано в статьях автора достаточно подробно. Но возникает и другой вопрос: «А сколько же их воевало на стороне Красной армии?». Спустя столько времени на этот вопрос мы точно не ответим. На него и раньше никто толком ответить не мог. В обособленные части и подразделения советские военачальники уроженцев одной станицы или даже одного хутора старались не сводить, боялись тех же волнений или перехода казаков на противоположную воюющую сторону. Так что точной статистики, подобной той ,что приводится по Донскому гундоровскому георгиевскому полку или по отдельным гундоровским батальонам, батареям и сотням, по красным формированиям мы никогда не найдём.
На основании косвенных данных, переписи красных партизан и красногвардейцев 1927-1928 годов и опубликованных воспоминаний к годовщинам советской власти, можно полагать, что красных казаков было сравнительно немного, всего две-три сотни на всю станицу, и это, как может представить читатель, как минимум в десять раз меньше, чем казаков белых. И всё-таки победили те, кто шёл в бой под красным знаменем.
