Сейчас – о таинственной и странной Х главе «Евгения Онегина», которую, увы, мы, скорее всего, никогда не увидим и не прочитаем. Что точно известно о ней?
В автографе пушкинской «Метели», там, где стоит дата 20 октября (1830 года), есть пометка: «19 окт. сожж. Х песнь»:
Известно ещё, что в автографе «Путешествия Онегина» на полях стихов
Уж он Европу ненавидит
С её политикой сухой
есть сделанная другими чернилами приписка: «в Х песни».
Это всё, что написал о Х главе сам Александр Сергеевич. Есть ещё свидетельства современников (не просто современников, а друзей) поэта.
П.А.Вяземский 19 декабря 1830 года записал в дневнике: «Третьего дни был у нас Пушкин. Он много написал в деревне: привел в порядок 8 и 9 главу Онегина, ею и кончает; из 10-й, предполагаемой, читал мне строфы о 1812 годе и следующих. Славная хроника. Куплеты: “Я мещанин, я мещанин”, эпиграмму на Булгарина за Арапа; написал несколько повестей в прозе, полемических статей, драматических сцен в стихах: “Дон-Жуана”, “Моцарта и Салиери”. “У вдохновенного Никиты, у осторожного Ильи”». Ничего не показалось странным в этой записи? Но пока продолжим.
Тоже дневниковая запись, на сей раз А.И.Тургенева, от 18 декабря 1831 года: «Заезжал к Пушкину ...
Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал,
И плети рабства ненавидя
Предвидя в сей толпе дворян
Освободителей крестьян.
Поэт угадал: одну мысль брат имел: одно и видел в них, но и поэт увеличил: где видел брат эту толпу? пять, шесть — и только!»
Сохранилась и переписка братьев Тургеневых (Николай, как известно, был заочно осуждён по первому разряду – приговорён к вечной каторге; в Россию не вернулся). 11 августа 1832 года Александр Иванович пишет брату: «Есть тебе и ещё несколько бессмертных строк о тебе. Александр Пушкин не мог издать одной части своего Онегина, где он описывает путешествие его по России, возмущение 1825 года и упоминает, между прочим, и о тебе». Далее идёт всё та же цитата, а затем продолжение: «(т. е. заговорщикам; я сказал ему что ты и не внимал им и не знавал их). В этой части у него есть прелестные характеристики русских и России, но она останется надолго под спудом. Он читал мне в Москве только отрывки».
Ответ Николая поражает снобизмом: «Сообщаемые вами стихи о мне Пушкина заставили меня пожать плечами… Можно иметь талант для поэзии, много ума, воображения и при всём том быть варваром. А Пушкин и все русские конечно варвары». Хотя по контексту ясно, что слова о «варварстве» Пушкина вызваны отношением поэта к событиям в Польше, всё равно читать неприятно… Однако ещё одно подтверждение существования той самой «части», но опять странность есть. Заметили?
И ещё одно, уже совсем удивительное, свидетельство. В конце 1950-х гг., в архиве Аксаковых в Пушкинском доме был найден конверт с пометой рукой А.О.Смирновой-Россет, что в нем Николай I вернул ей десятую главу «Евгения Онегина» (как известно, Николай I называл себя личным цензором Пушкина: есть, например, конверт с пометой тоже А.О.Смирновой-Россет, что в нём императору передавалась седьмая глава).
И, наконец, последний элемент «загадки Х главы»: тот самый листок («в описании сказано: «На бумаге клеймо 1829 г.») из так называемого «Майковского собрания рукописей» с зашифрованными строчками:
В 1910 году П.О.Морозов сумел расшифровать эти записи и опубликовал статью «Шифрованное стихотворение Пушкина» (прошлым летом на Дзене появилась статья «Бонди случайно нашёл шифр Пушкина. Что и зачем зшифровал [написано именно так] поэт?» Хочу предостеречь: статья создана по принципу «слышал звон, да не знает, откуда он», верные факты перемешаны с ошибками; сделавший очень много для исследования этих строк С.М.Бонди шифр к ним ни в коей мере не «находил»). Он, в частности, писал: «стихи здесь (в отрывке 37д) написаны “онегинскими” строфами, что̀ и отличает их от разобранного нами шифрованного текста; непосредственная их связь, по содержанию, с этим последним, наводит на предположение, что и шифрованные отрывки также могут относиться к путешествию Онегина, которого поэт приводил в круг декабристов. Но в таком случае в отрывках не достает уже очень многих стихов, так как составить из них “онегинские” строфы совершенно невозможно».
Затем утвердилось мнение, что эти строки – отрывки из сожжённой Х главы. На основании их строятся предположения о дальнейшей судьбе героев романа.
Однако позвольте заметить, что есть целый ряд деталей, ссылки на которые нетрудно найти у разных исследователей и которые как-то не вяжутся со многими предположениями.
Во-первых, отмечено, кажется, всеми: в сохранившихся строках (правда, если считать, что это отрывки «онегинских» строф, то сохранилось меньше трети каждой строфы) нет ни одного упоминания о героях романа.
Во-вторых, чётко написано «над нами царствовал тогда» - от первого лица, а вот автор упомянут в третьем лице: «Читал свои Ноэли Пушкин».
В-третьих, вернёмся к записи Вяземского. Читал Пушкин из «10-й, предполагаемой» (не сожжённой?), отмечено – «Славная хроника». Затем будет перечисление других пушкинских новинок, заканчивающееся: «“Моцарта и Салиери”. “У вдохновенного Никиты, у осторожного Ильи”». Начало ещё одного произведения? А ведь эту строку традиционно включают в «Х песнь»!
В-четвёртых, А.И.Тургенев относит строки о своём брате (тоже всегда включаемые в десятую главу) к той части, где Пушкин «описывает путешествие его по России, возмущение 1825 года». Что это? Ошибки памяти уважаемых людей? Но ведь писали-то они, что называется, «с места события»!
И, наконец, удивительное свидетельство о представлении главы на прочтение государю. По-моему, не надо обладать очень большим воображением, чтобы представить реакцию самодержца на такие строки:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щёголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
Или, напротив, совершенно безграничным, представляя «передачу» царю вот этого:
Авось, аренды забывая,
Ханжа запрётся в монастырь,
Авось по манью Николая
Семействам возвратит Сибирь.
Кстати, ещё любопытное замечание: Александр I («плешивым щёголем» мог быть назван только он) царствовал «тогда», то есть в прошлом, в момент написания на троне уже Николай I, по приказу которого могут «семействам возвратить Сибирь». А когда заканчивается действие романа?
Что же получается? Ю.М.Лотман пишет: «При всей интригующей сенсационности этих сообщений, они, к сожалению, не поддаются интерпретации: мы не можем выяснить, что Смирнова называла десятой главой и в какой мере известный ей текст пересекался с тем, что знаем об этой главе мы». Остаётся только согласиться с исследователем и поставить, наверное, вопрос: а была ли та «десятая глава», отрывки из которой нам так хорошо известны, действительно десятой главой романа? Стихи, конечно, остаются с нами, и стихи великолепные, но что это?..
Увы, тех, кто мог бы дать ответ, уже нет в живых…
Ну вот, размяукался Кот - и до Онегина опять лапы не дошли! До завтра.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
"Оглавление" всех статей, посвящённых "Евгению Онегину", - здесь
Навигатор по всему каналу здесь
