История записана со слов моего деда, что пережил оккупацию Белоруссии.
Витя выскочил во двор, услышав чужие голоса. У ворот уже стояла повозка, рядом с ней – молодой мужчина в военной форме. Мальчик привычно принял поводья: лошади были мощные, красивые – тяжеловозы. Во время войны упряжь из шести таких тянула артиллерийские орудия по бездорожью, где никакому автомобилю не проехать. Витя должен был накормить и напоить животных. Он вздохнул. «Опять какой-то молодой лейтенантишка приехал»… Значит, на отца снова написали донос.
Братьковичи в период оккупации. Краткая справка
Леонид Филиппович – с семьей жил в деревне Братьковичи, Костюковичского района, Могилевской области, в Белоруссии (тогда БССР). Согласно послевоенным данным, здесь было 360 дворов. Через деревню протекала река, вокруг были дремучие леса, богатые грибами и ягодами. Оккупация района продлилась с 14.08.1941 г по 27.09.1943 г.
Только за февраль 1943 года было сожжено 17 деревень. Согласно документам, в Костюковичском районе за все время были замучены или угнаны на каторгу в Германию 770 человек. Почти полностью уничтожена местная еврейская диаспора. Почему же уцелели Братьковичи и как жили там люди во время оккупации?
В Братьковичах обосновались немцы. По воспоминаниям дедушки, они заняли огромное здание больницы. В других источниках говорится о школе, что фашисты потом сожгли. Территорию больницы обнесли блиндажами. Оборонительные сооружения возводили со всей тщательностью. Немцы боялись партизан, что прятались в здешних лесах.
Органы местного самоуправления
Оккупанты учредили местное самоуправление. Братьковичи – поселение большое, вокруг еще 4—5 деревень поменьше, потому здесь находился своеобразный районный центр и немецкая контора. У района был свой староста. В советское время много писали, что в управленцы шли предатели, перешедшие на сторону фашистов, маргиналы и т.д. Однако сейчас исследователи все чаще отмечают, что старосты избирались из прежних председателей колхоза, уважаемых на селе людей. Немцам нужен был порядок на оккупированных территориях и бесперебойное снабжение армии. Отмечают историки, что после войны многие из бывших управленцев сохраняли свои должности (или шли на повышение). Видимо, квалифицированные кадры были очень нужны, чтобы страну поднимать. Власти шли на компромисс и закрывали глаза на прошлое.
Старостой района был назначен родственник Леонида Филипповича (ничего удивительного, род местный, большой и зажиточный). А сам мужчина стал служить писарем. Он оказался единственным грамотным человеком на ближайшие 6 или 7 сел. Все документы проходили через него, включая «аусвайсы» или пропуска.
На оккупированной территории ни один житель села не имел права без ведома старосты куда-то выехать, оставить ночевать гостя в доме. Кроме того, действовал комендантский час (до 18:00 зимой, до 21:00 ночью). Если кого-то ловили на нарушении режима без разрешающих документов, могли расстрелять на месте. Среди воспоминаний старожил не мало подобных историй.
Днем Леонид Филиппович выписывал «официальные» документы. Когда наступала ночь, немцы прятались в своем убежище, а в доме писаря собирались партизаны.
Бульба для партизан и донос полицая
Маленький Витя (а он родился в 1935 году) топил камин, который согревал и освещал комнату (электричества не было). Взрослые сидели за столом. Леонид передавал информацию партизанам, которую удалось узнать за день, и выписывал пропуска и другие разрешающие документы. Для заверения достаточно было его подписи. Витя варил для старших бульбу в котелке. Он гордился тем, что уже взрослый и помогает. О чем говорили взрослые, мальчик не понимал. Но знал, что рассказывать о ночных посиделках никому нельзя ни в коем случае.
Однажды на Леонида написали донос. «У писаря по ночам подозрительные сборы». За мужчиной пришли немцы, увели на допрос. Витя не очень понимал, что происходит, потому не успел испугаться.
Подержали, подержали отца там, какое-то время, - вспоминает мой дедушка,- да и отпустили.
- А почему отпустили?
- Ну, как… - Ухмыляется. – Работать-то некому было. Он один грамотный, все знал, все документы через него проходили. Да и родственник, что был старостой, заступился.
Донес на отца один полицай из местных, белорусов. Это быстро выяснили. Его дом на краю деревни стоял, партизаны потом его в отместку сожгли.
Послевоенные трудности
После освобождения от оккупации, Леонид Филиппович ушел на фронт. Служил артиллеристом. Дошел до Берлина. Был тяжело ранен во время боя: врачи так и не сумели удалить осколок снаряда из желудка, потому мужчина всю оставшуюся жизнь мучился от болей. А еще от доносов.
Вернувшись в Братьковичи, Леонид пошел в лесники. Как прижмет браконьера или иного нарушителя – сразу донос строчат: такой-то и такой-то работал на немцев, предатель Родины. Много лет выручало то, что ключевые посты в Костюковичском районе и ближайших областях занимали бывшие партизаны. Как раз те, кто кушал по ночам в доме писаря бульбу, и знал, как все было в действительности.
Однако время шло, власть менялась, в органах появлялась молодежь, приезжие. По правилам, донос есть, значит, человека обязаны вызвать. Один раз пригласили Леонида в район. Местный глава, бывший командир партизанского отряда (фамилии, к сожалению, дедушка не помнит), сказал:
- Слушай, Филипыч, строчат доносы – сил нет уже. И мы тебя дергать замучились. Уезжай-ка ты лучше от греха подальше.
Так в середине пятидесятых семья моего дедушки покинула родные места и переехала в Ставропольский край. Но это уже совсем другая история…
Как жили во время ВОВ:
