Звезды во многом напоминают живых существ, образующих во Вселенной пары, группы, сообщества. По сути, вся картина наблюдаемого нами пространства – это именно сцены из жизни звезд, где галактики – оживленные коммуны и бурлящие города. Возможно, звезды и есть истинные хозяева космоса. Все же остальное – сопровождающий их жизнь антураж.
Как бы то ни было, мы научились понимать характер звезд, различать их по повадкам, обобщать их свойства. Как ни странно, но мы вполне можем предсказать судьбу почти любой звезды исходя из ее цвета, состава, светимости.
Многое в этой судьбе зависит от массы, которую мы тоже научились определять. Подавляющее большинство звезд, и Солнце в том числе, завершают свою эволюцию, постепенно теряя массу и сжимаясь, пока плотность «спрессованного» ядра не уравновесит собственную гравитацию. Так получаются белые карлики.
Но если масса звезды массивнее, чем Солнце, сила всех электронов ядра не может остановить дальнейшее сжатие, и электроны начинают «вдавливаться» в атомные ядра, превращая протоны в нейтроны. Остаток звезды становится сверхплотным.
Размер такого объекта, который, фактически, является уже не звездой, а огромным атомным ядром – с десяток километров.
При этом он чудовищно тверд, его плотность просто не поддается осмыслению. Одна ложка такого материала перевесила бы как минимум 200 тысяч груженных железнодорожных составов. Попробуйте это себе представить!
Такая нейтронная участь постигает обычные звезды сравнительно редко. Событию этому предшествует самый мощный звездный фейерверк, который только бывает в видимой вселенной – взрыв сверхновой.
Нейтронные звезды начинают жить особой жизнью. И в их мире происходит своя эволюция.
Попытки классифицировать эти объекты привели к выделению из них радиопульсаров, аккреторов, магнетаров, георотаторов…
Радиопульсары (эжекторы) встречаются чаще других. Они неимоверно быстро вращаются вокруг оси – как вы думаете, сколько оборотов в секунду они совершают? Бесполезно фантазировать, поскольку по расчетам линейная скорость их вращения сравнивается со скоростью света!
Такой суперволчок просто не может не излучать. Мощнейшие электромагнитные импульсы извергаются с его полюсов вращения.
Пульсар мощно обнаруживает себя, когда мы находимся прямо у него «над макушкой». В этом случае в нас бьет энергетический сноп, который максимален в радиодиапазоне. Однако если нам не суждено оказаться в луче этого импульсного прожектора, то пульсара мы не заметим. Удивительно, что каждый открытый пульсар - как раз из тех, что целят в нас точно своим полюсом.
Но больше всего поражают воображение магнетары. Они вращаются даже еще быстрей, чем средний пульсар. И напряженность их магнитного поля уже трудно с чем-либо сопоставить. Эти звезды могут поспорить с любыми известными катастрофами Вселенной!
А вот пульсары, которые называют рентгеновскими (аккреторы), встречаются когда нейтронная звезда образовалась в двойной или кратной системе. По ряду причин, такой неодинокий пульсар начинает сильно излучать в рентгеновском диапазоне, перетягивая вещество со звезды-компаньона.
Понятно, что со временем одна и та же нейтронная звезда меняет свой тип. Она «устает» вращаться, у нее ослабевает сила излучения и магнитное поле. Есть мнение, что все пульсары когда-нибудь совершенно теряют свою активность, пополняя таинственное «кладбище» темных тел во Вселенной.
От них остается лишь коварная гравитация, которая «промышляет» улавливанием окружающего вещества, слиянием с себе подобными нейтронными призраками, провоцированием черных дыр – да мало ли еще чем!
Нейтронные звезды не только чрезвычайно плотны, они еще и очень горячие. Температура поверхности у них - где-то 600 000 кельвинов. Для сравнения – Солнце имеет температуру поверхности приблизительно 5 772 К, в то время как Сириус (уже ставший белым карликом) - 9 940 K.
К своему центру нейтронная звезда становится уже плотнее атомного ядра. То есть в этой стихии задействованы силы, деформирующие основы мира! Что остается ожидать от такой структуры? Любые ее свойства становятся запредельными. Вот и магнитное поле превышает привычное нам земное даже не в миллиарды, а в квадриллионы раз!
Понятно, что обнаружить эти крошечные и почти не светящиеся объекты в оптические приборы невозможно. Поэтому их ищут (и находят) по мощнейшим всплескам излучения в радио- или в рентгеновском диапазоне.
Абсолютное большинство пульсаров, обнаруженных в нашей Галактике, «маячит» в ее плоскости. Видимо, есть некая центробежная закономерность, удерживающая их там. Но вот ближайший пульсар, как ни странно, был замечен высоко над звездной спиралью.
Когда в 2007 году этот рентгеновский «маячок» появился в приполярном созвездии Малой Медведицы, его «записали» в очередные эжекторы. Калвера - так окрестили звезду - ближе к нам, чем все другие радиоисточники, хотя находится она совсем не там, где обосновалось большинство открытых радиопульсаров (а их уже больше двух тысяч!).
Загадки исключений всегда подогревали романтизм в среде исследователей. И когда в 1967 году аспирантка из Кембриджа Джоселин Белл впервые зафиксировала радиомерцание точечного объекта, результаты наблюдений были засекречены на полгода, а открытому ею первому пульсару присвоили имя LGM-1 (от англ. little green men — «маленькие зеленые человечки»).
Это было связано с предвкушением, что Джоселин обнаружила в космосе сигналы искусственного происхождения! А почему бы и нет, ведь мы еще мало что можем утверждать в своих наблюдениях...
