Перед сном один раз заходила в летнюю кухню к подкидышу, подбросила еще угля и дровишек в печку, посмотрела, дышит ли он или нет. Спал, как мышка, посапывая и попискивая во сне. Хорошо, что не буйный, хотя таких сразу видно, но всё же на всякий случай на замок закрою, чтобы не шастал у меня по саду и огороду посреди ночи.
Эксперименты с козьим молоком продолжаются. В одном из шкафов обнаружила сепаратор. Прогнала на низких оборотах молоко, получила маленькую баночку сливок и обрат низкой жирности. Он у меня на йогурт и кефир пошел. Вечером звонила мама, сказала, что блинчики вкусные, поблагодарила, а вот йогурт какой-то несладкий. Объяснила ей, что это домашний продукт, туда сама добавляй, что хочешь по вкусу.
В стиралку белье закинула. Пока там всё стиралось, всё боялась, что она сломается. У меня последнее время в городской квартире вся бытовая техника переломалась. Муж ворчал, что я ее специально ломаю, чтобы он не ходил к своей пассии, а чинил сломанное. Здесь всё обошлось, исправно машинка отработала.
Посмотрели сериальчик с дочей, отвлекаться от всякого разного тоже нужно. Перед сном шкаф книжный проверила на предмет тетрадей разных, всё же надо в них иногда заглядывать. Нашла целую стопку и старые совсем с самодельным переплетом, чернилами еще писанные, и относительно новые. С чего начать даже не знаю. Нашла несколько дневников, вот с них наверно и начну, а то вдруг какое заклинание на ночь прочитаю, да оно возьмет и свершится.
Взяла самый старый дневник, по моему мнению, и принялась читать. Писала его женщина, которая убежала из купеческого дома вместе со своим возлюбленным. Написала про родительское проклятие от отца вместо родительского благословения. Интересно было читать про все перипетии их совместной жизни.
Видно под это чтиво я и заснула. Снится мне большое просторное помещение, по всей видимости чердачного типа, с большим торцевым окном. Посредине комнаты стоит круглый стол, за столом сидят две женщины, третья стоит около окна. На столе чайный сервиз, разложены карты. Одна из дам то ли гадает, то ли пасьянс разгадывает. Вторая что-то записывает в небольшую тетрадочку.
- Зря ты, Маргарита, девочку напугала, что она неправильно с бесом поступила. Я вот считаю, что всё добро или зло должно назад возвращаться, к тому, кто его сделал. Вернула и правильно сделала. Нечего лезть туда, куда не просят, муж ее любит, нет ей денег много захотелось, да еще и страх примешался, что уйдет он от нее. Вот бес пусть и возвращается, потешается над своей хозяйкой, - сказала женщина, раскладывающая карты.
- Ой, Аксана, кто бы говорил, ты вон помощников-охранников дома понасоздавала. Духи твои не такие уж и безобидные, ладно волк, он сам себя прокормит. Он и не уйдет от этого места никогда, больно оно уж приметное для всяких разных сущностей, для него лакомый кусочек. А вот Прошу кормить надо хоть иногда, и вовсе не молоком козьим и мясом. А ты что, Ангелина, молчишь? - спросила Маргарита, отложив в сторону свои записи.
- Мне тут так нравится, какое тут место хорошее, - произнесла полупрозрачная женщина около окна. - Тихо тут, спокойно, вот только вы, балаболки, никак не успокоитесь. Пусть тетрадки читает, да по сторонам смотрит, меня вот никто не учил, до всего сама доходила. Тут у нее целая библиотека всего, да еще как его, этот коллективный разум, - она махнула рукой.
- Ангелина, совсем ты безучастная ко всему стала, - покачала головой Маргарита.
- Вот ты только почила, ты и участвуй. Меня уже и не помнит никто, что ты от меня хочешь, - она снова принялась смотреть в окно.
Постепенно картинка растворилась и перешла в другой сон с сюжетами то ли из прошлой, то ли из будущей жизни, а может откуда-то из параллельных миров и вселенных. Утро разбудило ласковыми лучами, где-то закукарекали петухи, сначала один, затем другой, будя деревню. На улице щебетали птахи, радуясь новому дню. Около дивана сидел Проша и на меня внимательно смотрел.
- И чем же тебя, Проша, еще кормить? Вот задали мне задачку ведьмы.
Кот прыгнул на стол и начал копаться в тетрадях. Помня прошлый раз, прогонять не стала, но на всякий случай находилась начеку, мало ли, может решит что свое написать на страницах, так сказать увековечить себя. Но нет, он не стал хулиганить, а скинул одну из тетрадей на пол. Почерк там другой, не такой как в первых дневниках, и написано уже химическим карандашом и ручкой. Много записей о том, как создать себе помощника, как его призвать. Записаны разные опыты с созданием, с вызовами и прочими штуками. Пролистала, быстро просмотрела, нашла небольшую запись, что кот живет за счет той силы, что тратится на всякие магические заговоры. Небольшая пометка в углу: любит употреблять некоторых мелких сущностей.
Погладила котофея по голове, колдовать я не умею, но попробую делать что-то простое. Он одобрительно мявкнул и ускакал в недры дома. Ну что же, нужно проверить нашего узника, может, уже встал родимый, мается там, поди. Отперла замок, заглянула в кухню, сидит на диване, щурится, в окно смотрит. Банка с сывороткой пустая, и в ковшике воды нет.
- Утро доброе, - поприветствовала я его.
- Доброе. Скажите, пожалуйста, где тут у вас туалет? - спросил интеллигент, вставая с дивана.
- Туалет на улице.
В конце огорода был еще один обычный уличный туалет фирмы «Клозет», чтобы при огородных работах туда-сюда не бегать. Мы вышли с ним на улицу, и я махнула рукой в сторону, куда нужно идти. Он поблагодарил и быстренько поскакал, словно козлик молоденький, по грядкам. Ушла в курятник, яиц собрать, да подружек-пеструшек покормить. Сарайку открыла, чтобы погулять вышли. Смотрю, бежит назад так же вприпрыжку.
- Ой, вы меня простите, там у вас туалетной бумаги нет.
- Подождите, сейчас принесу.
Принесла ему новый рулон, с ним он уже бежал как угорелый. Сыворотка штука полезная, особенно если в тепле ночью постоит, чистит организм со свистом. У козочек подмела, подоила и их выпустила на прогулку, пусть воздухом свежим подышат. Выхожу из козлятника с молоком да с миской с яйцами, идет навстречу размеренно, важный такой.
- Ну теперь идемте чай пить, - и руку мне протягивает, - Разрешите представиться, Константин Петрович.
- Агнета, руки можно в доме помыть, - кивнула на его протянутую руку.
Вытер их об себя.
- Агнета, а вы не знаете, когда за мной Машенька приедет? - продолжил он любезно со мной разговаривать.
- В душе не чаю.
- Она обычно меня на следующий день забирает.
- Какая добрая женщина. А деньги за постой платит?
- Что-то я вас не понял, Агнета, - он так смешно произносил мое имя, словно его во рту перекатывал.
- Ну так ваша Машенька выкинула вас около моего забора. Вы у меня переночевали, теперь вот чай мой собрались пить, наверно, с моими бутербродами и с моей кашей. А если вас ваша Машенька не заберет, так еще и обедать будете, а может, даже ужинать. Я же не благотворительная организация.
- Ах, вот вы о чем. Да, да, я заплачу. Маша всегда с такими, как вы, сама договаривалась.
- С какими такими?
- Ну которые из запоев выводят. Я вот сегодня себя чудесно чувствую, даже похмеляться не тянет.
Мы зашли в дом. Поставила чайник, процедила молоко через марлю в чистую кастрюлю. Плеснула в блюдце котофею.
- Вы не знаете, где мои вещи?
- Деньги, кошелек, карточка и телефон в столе в летней кухне, где вы спали, - ответила я, хлопоча по хозяйству.
- Спасибо, пойду заберу.
- Давай, давай.
Подкидыш ушел за своими сбережениями, а я решила сварить кашу.
- Ой, извините меня еще раз, где можно умыться?
- В летней кухне есть умывальник. Сейчас воду тут открою, там она в кране появится.
Полотенце принесла ему из шкафа в той комнате, где стояли нары.
- Если нужно помыться, то с баней разбирайся сам, - гражданин начал меня раздражать своей назойливостью.
- Ну что же вы так, Агнета, мы с вами на брудершафт не пили, - обиделся товарищ, что я к нему на «ты».
- Летняя кухня там, - ответила я и указала пальцем на дверь.
Он обиженно хрюкнул и вышел прочь из дома.
- Мам, кто это у нас? - в кухню зашла заспанная Катюшка.
- Константин Петрович у нас, - хмыкнула я.
- Ты же обещала, что мы с тобой сегодня будем комнату для меня освобождать, - надула губы Катерина.
- Будем, вот Константин Петрович нам в этом и поможет. Не гость, чтобы вокруг него прыгали.
Собрались все за столом завтракать. Наложила всем каши манной, хлеб нарезала, чай налила, сливок в пиалушке поставила и сыра козьего на тарелочке.
- Ой, вы знаете, я такую кашу не люблю, да и чай я такой не пью, - поковыряв в тарелке ложкой, сообщил гражданин-алкоголик.
- Жри, чё дали, - рыкнула я на него.
Катюшка захихикала.
- Маму злить нельзя, у нее все всегда вкусно, а если невкусно, то вилкой в глаз.
Товарищ придвинул тарелку и стал молча жевать кашу, заедая ее бутербродом с сыром. Дальше мы завтракали молча.
Оглавление
