Друзья мои, библиофилы!
Я давно хотела рассказать вам о современных балаклавских листригонах, да всё как-то праздники мешали. Наконец-то собралась. И решила сделать не просто рецензию на книгу о листригонах, а забавную попытку увидеть прошлое через настоящее. Не знаю уж, что получилось. Вы мне скажите!
Начнём, как говорится, с начала. На фото – типичный дворик в центре Балаклавы - старые двухэтажные дома, утопающие в зелени - ещё довоенной постройки, как говорят. Но удивительнее всего то, что даже днём в Балаклаве слышно ту самую купринскую тишину, с описания которой и начинается его цикл рассказов под названием "Листригоны":
"Нигде во всей России, - а я порядочно ее изъездил по всем направлениям,
- нигде я не слушал такой глубокой, полной, совершенной тишины, как в
Балаклаве."
Но по справедливости начать хотелось бы с самого Куприна, который, собственно, и "обозвал" жителей Балаклавы листригонами. Если помните, это название мифического народа людоедов, беззастенчиво сожравших моряков с 11 кораблей и оставивших в живых только самого Одиссея – героя знаменитой Гомеровской поэмы.
Цикл рассказов Куприна "Листригоны" замечателен тем, что описывает быт и нравы дореволюционной Балаклавы с таким знанием и любовью, что невозможно не загордиться своими старинными земляками. А вот, собственно, и сам Куприн - стоит себе на набережной у самого входа, щедро принимая в свои объятия всех настоящих и будущих читателей, и запросто разрешает пофоткаться с ним каждому – у меня таких фото уже миллион. Но для вас я его отдельно сфотографировала - с тростью и шляпой:
Взгляд писателя устремлён на современные парусные лодки и яхты потомков тех моряков-рыбаков, о которых он писал в далёкие годы своей юности:
"...Балаклава - этот оригинальнейший
уголок пестрой русской империи..." (рассказ "Тишина")
А ниже на фото и хозяева - обсуждают свои мужские "листригонские" дела:
"Весь интерес рыбачьего поселка теперь сосредоточен только на рыбе.
В кофейнях у Ивана Юрьича и у Ивана Адамовича под стук костяшек домино
рыбаки собираются в артели; избирается атаман. Разговор идет о паях, о
половинках паев, о сетях, о крючках, о наживке, о макрели, о кефали, о
лобане, о камсе и султанке, о камбале, белуге и морском петухе."
Не могу удержаться) У меня есть уникальный снимок - и я с вами им поделюсь ниже. Мой зять Фёдор, истинный балаклавец, в 2013 году показал мне торчащий из воды кусок мачты и рассказал историю абсолютно в духе Куприна: весёлая компания балаков справляла новый год и утопила лодку прямо не выходя из бухты:
Сразу вспомнился рассказ "Водолазы" о попытке поднять легендарный "Чёрный принц":
"Но самыми яркими и соблазнительными цветами украшено сказание о
затонувшей у Балаклавы английской эскадре. Темной зимней ночью несколько
английских судов направлялись к Балаклавской бухте, ища спасения от бури.
Между ними был прекрасный трехмачтовый фрегат "Black Prince", везший
деньги для уплаты жалованья союзным войскам. Шестьдесят миллионов рублей
звонким английским золотом! Старикам даже и цифра известна с точностью.
Те же старики говорят, что таких ураганов теперь уже не бывает, как
тот, что свирепствовал в эту страшную ночь! Громадные волны, ударяясь об
отвесные скалы, всплескивали наверх до подножия Генуэзской башни -
двадцать сажен высоты! - и омывали ее серьге старые стены. Эскадра не
сумела найти узкого входа в бухту или, может быть, найдя, не смогла войти
в него. Она вся разбилась об утесы и вместе с великолепным кораблем "Black
Prince" и с английским золотом пошла ко дну около Белых камней, которые и
теперь еще внушительно торчат из воды там, где узкое горло бухты
расширяется к морю, с правой стороны, если выходишь из Балаклавы."
Будь Куприн жив, к его 8 новеллам прибавилось бы ещё столько же! Вы жеразглядели но фото эту торчащую верхушку мачты? Я пыталась сфоткать ещё и заросшую водорослями саму лодку, но не получилось.
К сожалению, дельфина в этот раз я так и не углядела. Интересно, по каким признакам он его определил? По-моему, совершенно гладкое море. А у Куприна было так:
"Но чудесное, никогда не виданное зрелище вдруг очаровывает меня. Где-то
невдалеке, у левого борта, раздается храпенье дельфина, и я внезапно вижу,
как вокруг лодки и под лодкой со страшной быстротой проносится множество
извилистых серебристых струек, похожих на следы тающего фейерверка. Это
бежат сотни и тысячи испуганных рыб, спасающихся от преследования" (рассказ "Воровство")
А это выход из бухты. Сегодняшние листригоны занимаются ещё и организацией морских прогулок. На фотке виден прогулочный катер - везёт приезжих на мыс Айя, красивейшее место Крыма. Сейчас на него можно только полюбоваться с моря, а было время, когда мы там спокойно гуляли в ландшафтном заповеднике с уникальными крымскими деревьями, сохранившимися чуть ли не в единственном месте.
Интересно, что во времена Куприна этот вид бизнеса совсем не был развит.
"В Балаклавскую бухту, узкогорлую, извилистую и длинную, кажется, со
времен Крымской кампании не заходил ни один пароход, кроме разве миноносок
на маневрах. Да и что, по правде сказать, делать пароходам в этом глухом
рыбачьем полупоселке-полугородке? Единственный груз - рыбу - скупают на
месте перекупщики и везут на продажу за тринадцать верст, в Севастополь;
из того же Севастополя приезжают сюда немногие дачники на мальпосте за
пятьдесят копеек.
Маленький, но отчаянной храбрости паровой катеришка
"Герой", который ежедневно бегает между Ялтой и Алупкой, пыхтя, как
зарьявшая собака, и треплясь, точно в урагане, в самую легкую зыбь,
пробовал было установить пассажирское сообщение и с Балаклавой. Но из этой
попытки, повторенной раза три-четыре, ничего путного не вышло: только
лишняя трата угля и времени. В каждый рейс "Герой" приходил пустым и
возвращался пустым. А балаклавские греки, отдаленные потомки кровожадных
гомеровских листригонов, встречали и провожали его, стоя на пристани и
заложив руки в карманы штанов, меткими словечками, двусмысленными советами
и язвительными пожеланиями."
Об этом виде "листригонства" Куприн как раз рассказывал ещё в те времена (рассказ "Воровство"):
"Я подхожу. Христо для виду требует домино, и в то время когда мы
притворяемся, что играем, он, гремя костяшками, говорит вполголоса:
- Берите ваши дифаны и вместе с Яни приходите тихонько к пристани.
Бухта вся полна кефалью, как банка маслинами. Это ее загнали свиньи.
Дифаны - это очень тонкие сети, в сажень вышиной, сажен шестьдесят
длины. Они о трех полотнищах. Два крайние с широкими ячейками, среднее с
узкими. Маленькая скумбрия пройдет сквозь широкие стены, но запутается во
внутренних; наоборот, большая и крупная кефаль или лобан, который только
стукнулся бы мордой о среднюю стену и повернулся бы назад, запутывается в
широких наружных ячейках. Только у меня одного в Балаклаве есть такие
сети.
Потихоньку, избегая встретиться с кем-либо, мы выносим вместе с Яни
сети на берег. "
Вот как описывает крещенское ныряние Куприн в рассказе "Водолазы":
"Был солнечный, прозрачный и холодный день; выпавший за ночь снег нежно
лежал на улицах, на крышах и на плешивых бурых горах, а вода в заливе
синела, как аметист, и небо было голубое, праздничное, улыбающееся.
Молодые рыбаки в лодках были одеты только для приличия в одно исподнее
белье, иные же были голы до пояса. Все они дрожали от холода, ежились,
потирали озябшие руки и груди. Стройно и необычно сладостно неслось пение
хора по неподвижной глади воды.
"Во Иордане крещающуся..." - тонко и фальшиво запел священник, и высоко
поднятый крест заблестел в его руках белым металлом... Наступил самый
серьезный момент. Молодые рыбаки стояли каждый на носу своего баркаса, все
полураздетые, наклоняясь вперед в нетерпеливом ожидании.
Во второй раз пропел священник, и хор подхватил стройно и радостно "Во
Иордане". Наконец, в третий раз поднялся крест над толпой и вдруг,
брошенный рукой священника, полетел, описывая блестящую дугу в воздухе, и
звонко упал в море.
В тот же момент со всех баркасов с плеском и криками ринулись в воду
вниз головами десятки крепких, мускулистых тел. Прошло секунды три-четыре.
Пустые лодки покачивались, кланяясь. Взбудораженная вода ходила взад и
вперед... Потом одна за другой начали показываться над водою мотающиеся
фыркающие головы, с волосами, падающими на глаза. Позднее других вынырнул
с крестом в руке молодой Яни Липиади."
Эта традиция сегодня переродилась в ныряние с моста. Увы, не получился снимок с прыжком, но зато взяла интервью у героя событий. Спрашиваю его, когда поднялся наверх: "Как водичка?" Листригон сурово смотрит на меня, оценивает и медленно отвечает: "Холодновата."
А мы тем временем вспомнили, что у нас дома как раз подвялилась свежая ставридка, купленная на рыбном рынке Балаклавы неделю назад. Возвращаемся домой и завершаем "листригонский день" в лучших традициях Куприна - свежевяленой рыбкой:
Послушайте, как описывает это Александр Иванович:
"Я сижу, ослабев от дымного чада, от крика, от пения, от молодого вина,
которым меня потчуют со всех сторон. Голова моя горяча и, кажется, пухнет
и гудит. Но в сердце у меня тихое умиление. С приятными слезами на глазах
я мысленно твержу те слова, которые так часто заметишь у рыболовов на
груди или на руке в виде татуировки: "Боже, храни моряка".
рассказ "Бешеное вино" Куприн, "Листригоны" (1907-1911)
Читали "Листригонов"? Понравилось? Если не читали, очень советую. Куприн прекрасный рассказчик - герои его предстают яркими, живыми, так и хочется с ними познакомиться и подружиться.
Другие подробные отзывы на книги по тегу #рецензияbibliojulia
Больше обсуждений и тем по тегу #разговорыbibliojulia
А ещё - напоминаю про лайк, репост и подписку - и мы вместе навеки! Ну или пока не наскучим друг другу)
