Командировка. Что ещё может сплотить, сблизить и споить коллектив, кроме командировки? Ещё одна командировка. На недельку. На месяц. Не больше. А вдруг в компании выявится элемент, который несносен в тесном общении с возлияниями? Быстренько вернуться в часть и на следующую командировку исключить его из состава командируемых. Если это возможно. Чтобы обеспечить комфорт в межличностных отношениях в чужих краях. Про комфорт жизни в командировках говорить не приходится. Тут уж, как повезёт.
На худой конец — самому исчезнуть из списка командируемых. Если это возможно.
Раздаются тут голоса: а где фамилии, фамилии давай. Граждане, я же не историю воинской части пишу. Выдавливаю по высушенным нейронам личные воспоминания. Фрагментарные, призрачные. Они сидят в моей голове. Они отражение моей жизни. Раз они там есть, значит событие имело место в моей жизни. А жизнь она такая была… Иной раз приукрасить хочется. А другой раз — наоборот. Хорошо, что клавиатура под своими руками. Что хочу, то и выстукиваю. И жизнь эта проходила среди коллег. Которые оказывали на меня какое-то влияние. Своими поступками, действиями, бездействием тоже. И не под каждое действие поставишь фамилию. Иных уж нет, а те — далече. Супруги, дети, внуки…
Бородатый анекдот в тему. Заметили лётчики, что после каждой командировки со временем всплывают их командировочные грехи. Претензии со стороны второй половины, упрёки. Надо супругу убеждать в оговоре, в своей преданности семейным ценностям, клясться в вечной любви, отрабатывать ночами, подарки, нежности... Моральные издержки. Ненужное дополнение к физическим и психологическим издержкам профессии.
Задумались мужики об источнике этой информации. Кто? И, после некоторых совместных раздумий, назначили виновника. Был в их компании один правильный. Водку-спирт с ними не пьёт. На сторону не ходит. Книжки читает вечерами. Умные. (Блин, это же моя характеристика!) Надо его проучить. Договорились. И при возвращении из очередной командировки подложили ему в чемоданчик с вещами два презерватива.
Вернулись домой. Посвящённые в эту подлянку ждут вечером реакции в семье правильного. В одном же доме живут. А реакции нет. Ни шума, ни скандала. Тишина. Пугающая.
И на службу правильный приходит утречком, как ни в чём ни бывало. И наводящими вопросами ничего не удалось от него добиться. Решили, что он сам чемодан разбирал и выбросил улики. И не признаётся им. Стыдно перед товарищами. Ну, ладно. Не получилось и не получилось. И успокоились. А зря.
Потому, что у них вечером дома началась реакция. Супруги приступили с допросом, мол, а где твои презервативы командировочные? Какие?! А что доктор вам выдаёт вместе с медицинской справкой в командировку. Да откуда ты такое взяла? А жена правильного в магазине хвалилась, мол, мой на сторону не ходил, все презервативы командировочные назад привёз. А ваши мужья? …
Утром набросились на правильного, мол, ты что там, гад, жене своей наговорил? А он им с ухмылочкой, мол, а не будете подлянку мне устраивать.
… Конечно, нашла жена улики. И с вопросом к благоверному. А тот парень не промах. Не зря умные книжки читает. Это, говорит, нам доктор в командировку выдаёт. Ему по должности положено о нашем здоровье заботиться. Начпрод талоны на питание выдаёт, а полковой врач — эти изделия. Ну, мне-то они ни к чему, я тебя люблю. А изделия надо доктору вернуть. Подотчётная вещь.
Ну, у жены, конечно, радость. Любовь-морковь и прочее. А утром, распираемая гордостью за верного супруга, быстренько в магазин. В очереди похвалиться семейным благополучием. Похвалилась…
После Нового года нашей эскадрилье пришлось перебазироваться на грунтовой аэродром в Камень-Рыболов. Что на озере Ханка. Самом большом пресноводном водоёме Приморья. Нам, молодым лейтенантам, нужен был дневной налёт. Зимой день короток, две полноценные смены не получается организовать. Только - одну. Потому нам и выпала такая планида: одной эскадрильей перебазироваться. В Галёнках дневная смена делилась на две эскадрильи, а мы были одни на своих эскадрильских самолётах на грунте. И продвинулись по программе 3-го класса немного дальше, чем черниговцы на базе. Хорошо, но эта хорошесть вышла нам боком осенью.
Размещались в каких-то бараках. Спали на двухъярусных койках в одном помещении со своими командирами. Мне этот быт ещё не сильно отличался от курсантского на лагерных сборах. Подробностей не отложилось. А вот нашим командирам… До этого они держались особняком. Типа, субординация. А вечером уходили в семьи. Дистанция была. А тут всё в пределах визуальной видимости. Круглосуточно. Хочешь — не хочешь, а сблизиться придётся. А выходные? Они же тоже были. Надо как-то их проводить. Организованно. Пустить на самотёк нельзя. Командир и замполит ведь вместе со всеми. Выпить в субботний день не возбранялось. Дозировано. Под контролем. А заодно присмотреться к молодёжи. Как на неё действует алкоголь? Что там внутри вчерашнего курсанта накопилось? Известно: что у трезвого на уме, то у пьяного на уме. (То-то я всегда раньше уходил с пьянок!…)
Но эта палка была о двух концах. Мы тоже присматривались к своим командирам. Закон пьяного ума универсален. Только доза спиртного для каждого индивидуальна. 6 грамм на кило веса — всем смерть. А посуда — стандартная. Вот когда умная посуда появится? Взял в руки тарелку, а она съёжилась, глядя на твоё пузо. А стакан - увеличился от той же картины.
Мне быть на розливе не доверяют. Мол, ты что, краёв не видишь? У всех в стаканах разный уровень. Так это же по весу. Чтобы одинаково все пьянели. Заберите у него бутылку! Ну, вот… Хотел изобразить умную бутылку.
Чем хороша выпивка в профессиональном коллективе? Рано или поздно, а начнётся обмен опытом. Всяким. Профессиональным, житейским. А мне он необходим. Жизненно. Чем больше, тем лучше. Чем качественней, тем ещё лучше. Никакая научно-практическая конференция по обмену опытом не даёт столько, сколько даёт неформальное общение со старшими товарищами и начальниками. Если начальники приняли дозу превышающую порог откровения. Когда предохранитель «субординация» уже залит и перегорел.
Ради справедливости надо заметить, что наши старшие товарищи вели себя достойно при подпитии. Меру знали. Лица не теряли. Все. Почти.
Кто-то скажет: вот нашёл что вспомнить. Лучше бы про дела лётные рассказал. Ну, а что дела лётные? Привычная процедура. Ничего нового, по сравнению с училищем. Контрольные полёты. Самолёт - тот же. Те же скорости и высоты. Те же особые случаи. А вот народ кругом — новый. А вот отношения с начальниками - на новой стадии. В училище такого не было. У меня. Уверен, кто-то и в училище панибратствовал с инструкторами. Но не я. Всегда подальше от начальства держался. Иногда удавалось держаться поближе к кухне. К работницам.
Местность была другая. Сопки по горизонту. Климат другой. Озеро огромное рядом, а зона пилотажа над ним. Дорога ледовая через озеро на Спасск-Дальний.
С этой дорогой связана одна хулиганская история. С Уссурийска приезжал к нам в Камень-Рыболов инспектор дивизии. Сухой, старый, с лицом, похожим на испечённое яблоко. Летал на проверки и за инструктора на УТИ МиГ-15. А летали на утишке мы много. Я вообще два месяца только на ней летал. Под шторкой. В задней кабине.
Отрабатывает гвардии лейтенант пилотаж над озером. Закрыт шторкой. И вдруг получает команду передать управление инспектору и открыть шторку. Передаёт, открывает. Есть возможность осмотреться. Полюбоваться на красоты Приморья.
А инспектор начинает после маневра пикирование на озеро. Присмотрелся гвардии лейтенант. Дорога. Расчищена грейдером. По бокам идут снежные валы. По ней едет трактор «Беларус», и инспектор пикирует на него. Спереди. Трактор никак не реагирует на стальную птицу. Инспектор делает боевой разворот и снова строит маневр захода на трактор. Реакции ноль, хотя вывод из пикирования сделан угрожающе низко для гвардии лейтенанта. Куда он там, этот тракторист, смотрел?
- Ах, так! Ну, я тебе сейчас… - слышит молодой лётчик в переговорном устройстве голос инспектора.
Теперь они уходят вдоль дороги далеко вперёд по ходу трактора. Инспектор полого снижается над озером и начинает брить над ледовой трассой. Трактор бежит себе своей дорогой. Инспектор идёт прямо в лоб. Трактор начинает судорожно метаться между снежными валами. Увидел! Инспектор идёт на уровне лобового стекла трактора. Гвардии лейтенанту хочется закрыть шторку. Так низко он ещё не летал на такой скорости.
Тракторист, не сумев вырваться из колеи, на полном ходу выбрасывается на лёд. Нос утишки задирается в небо. Гвардии лейтенанту кажется, что он учуял в кабине запас выхлопных газов трактора.
- Давно бы так, - слышит он удовлетворённый голос инспектора, - бери управление, закрывай шторку!
Граждане! Со всей ответственностью заявляю: решительно осуждаю такие действия авиаторов! Хулиганство!
