Настоящая история злой мачехи (ранее...)
Я поняла — ему кажется, что если перестать «дружить семьями» с нечистью, то можно вернуться к относительно нормальному образу жизни, то есть человеческому, получается. Возможно, неудобством окажется подспудное стремление людей держаться от нас подальше, но в целом перспективы почти терпимые.
В конце концов, моя собственная мамуля выбрала притворяться, что нет и не было никакой дочери, и последовательно придерживается этой линии уже несколько лет, ограничиваясь прохладными ответами на редкие звонки по праздникам. Отец ещё хлеще — просто передаёт через мать скупые приветы.
А что падчерица нахваталась дурных идей, так хорошенько запереть и пускай сидит, уроки учит, а для души — строчит в телефоне жалобы друзьям на абсолютно невыносимое существование и в край озверевших родителей.
Дело хозяйское, он же у нас отец, а что я? Ненавистная мачеха, то есть бесправная личность с приличным таким багажом обязанностей — как бы не надорваться.
В одном он прав — раз вокруг полно желающих сдвинуть его с печи и потащить багром на подвиги, то и бездействие может стать эффективным оружием, вот только у меня уже руки чешутся распотрошить курятник.
Ускользнуть из дома легко — Царёв ворочается и бормочет, но спит крепко, а уставшая Алёнка отключилась прямо так, не раздеваясь. В последний момент передумываю ехать на своей машине и вызываю такси. Пускай карета стоит у подъезда и внушает мысль, что хозяйка на месте.
В соседних многоэтажках не горит ни одно окно, и я удивляюсь, почему вчера этого не заметила. Впрочем, теперь вижу гораздо больше — жильцы там всё-таки есть, но сны их трудно назвать безмятежными. Большинство из них остаётся здесь, потому что переезд кажется неразумным, даже абсурдным, но с каждым новым днём уговаривать себя вставать по утрам, чистить зубы и просто ходить по квартире становится всё труднее. Вопрос времени — тоже уедут.
Повесть с чёртовой удачей и домовыми: "Алиса и её Тень"
И знаю другое — причина не в Алёнке, а во мне. Та женщина в паутине уже не просто краткий эпизод, случайность, а сила, вступающая в права. Чувствую её каждой клеткой и боюсь зачерпнуть слишком много, опять раствориться.
Таксист останавливается за углом и тревожно озирается — не может понять, почему душа вдруг ушла в пятки, он же такой джигит. Собирается газануть и уехать, не дождавшись пассажира, но мелькнувшая фигура ночной клиентки заставляет его взять себя в руки. Всего лишь одинокая девушка в приличном районе, какие могут быть сомнения? Всё путём.
Уточняет адрес и срывается с места, стряхивая тягучее наваждение. Через пару кварталов ему уже и море по колено.
— А зачем вам, девушка, ночью в дурку ехать? — начинает игриво, но ловит мой взгляд и застывает на полуслове. Остаток пути напряжённо следит за дорогой, старательно избегая смотреть в зеркало заднего вида.
Выхожу у центральных ворот и слышу, как испуганно визжат шины трогающегося автомобиля.
Дальше вступаю в тень и не иду, а скольжу по мокрым дорожкам, точно привидение какое-то. Здесь клубок людских сновидений другой — спутанный, искусственно приглушённый. Ноги помнят дорогу, и вскоре я останавливаюсь у нужного окна, задрав голову, и терпеливо жду. Свет внутри слабый, но я вижу, как появляется размытый силуэт.
Кукушкина смотрит на меня сверху и машет рукой, показывая — поднимайся.
Мне трудновато сделать это последнее усилие — преодолеть кирпичи, но я просачиваюсь сквозь толстенную стену и стремлюсь наверх. От старого здания веет схваченными наугад историями разочарований, но я лишь отмахиваюсь. В таких заведениях лучше не увлекаться горестными обрывками из прошлого, костей потом не соберёшь, так и останешься размазывать слёзы, застряв в перекрытиях.
Старухины ноги под ночной сорочкой белее, чем простыни, но она всё ещё может передвигаться — тихо кашляет, прикрыв рот рукой, и делает шаг навстречу.
