Что может объединять два совершенно разных текста: стихотворение Анны Ахматовой «Сжала руки под тёмной вуалью…» и «Букет» Николая Рубцова? Давайте сначала попробуем разобраться с текстом Ахматовой.
Сжала руки под тёмной вуалью…
«Отчего ты сегодня бледна?»
— Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.
Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот…
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Всё, что было. Уйдешь, я умру.»
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
Стихотворение это, вошедшее в сборник «Вечер», Анна Андреевна написала в 1911 году. Написано оно трёхсложным анапестом с перекрёстной рифмой (abab). В стихотворении Николая Рубцова рифма тоже перекрёстная. Повествование и там, и там ведется от первого лица, и у Рубцова, и у Ахматовой используются диалоги.
Ахматова использует скромные средства художественной выразительности: метафору и эпитет (терпкой печалью напоила его допьяна), аллитерацию (Искривился мучительно рот… Я сбежала перил не касаясь, я бежала за ним до ворот), ассонанс (Задыхаясь, я крикнула: «Шутка всё, что было. Уйдешь, я умру»). Улыбнулся спокойно и жутко — оксюморон (слова с противоположным значением), чувства переданы через мимику (у Рубцова чувства тоже передаются через мимику: «Не улыбнется даже, ну и пусть»).
В основе композиции лежит принцип постепенного развертывания темы, сюжета, с кульминацией и развязкой в третьем четверостишии. Во второй строфе переданы чувства героя. Они обозначены через поведение, движения, мимику (Рубцов тоже использует описание движения и мимики: «Она пройдет, не поднимая глаз, не улыбнется даже, ну и пусть»).
Каждая строфа построена на определенной антитезе: два любящих человека не могут найти желанной гармонии взаимоотношений.
Интересно, что Николай Гумилев на это стихотворение Анне Андреевне ответил текстом «Отравленный», в котором мотив отравления развивается в сюжете буквально:
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой…
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой
Все налитое ею вино.
А потом, когда свечи потушат,
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель…
И приду к ней, скажу: «Дорогая,
Видел я удивительный сон,
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.
Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой с кем хочешь, хоть с ним.
Я уеду, далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.
Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня…
И мне сладко — не плачь, дорогая, —
Знать, что ты отравила меня».
Самое интересное, что на стихотворение Рубцова тоже был написан ответ, но давайте сначала поговорим о самом тексте.
Я буду долго гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов и подарю букет
Той девушке, которую люблю.
Я ей скажу: «С другим наедине
О наших встречах позабыла ты,
И потому на память обо мне
Возьми вот эти скромные цветы!»
Она возьмет. Но снова в поздний час,
Когда туман сгущается и грусть,
Она пройдет, не поднимая глаз,
Не улыбнувшись даже… Ну и пусть.
Я буду долго гнать велосипед,
В глухих лугах его остановлю.
Я лишь хочу, чтобы взяла букет
Та девушка, которую люблю…
Текст написан пятистопным ямбом с – как уже было сказано – перекрёстной рифмой. В тексте использованы достаточно простые, «лёгкие» эпитеты: в глухих лугах, скромные цветы. Самое интересное в этом тексте начинается, когда нам удаётся заглянуть внутрь, между строк.
Я буду долго гнать велосипед, в глухих лугах его остановлю — это та же «темная вуаль» Ахматовой, за которой хочется спрятаться, чтобы никто не видел твоих чувств.
И потому на память обо мне возьми вот эти скромные цветы — мне от тебя ничего не нужно, просто знай, что я тебя люблю.
Ну и пусть — неважно, что она не реагирует, важно то, что я её люблю. И это напрямую соотносимо со строками Ахматовой: «Шутка всё, что было. Уйдешь, я умру». Всё, что я тебе наговорила, неважно, и жизнь моя не так важна, как то, что я тебя люблю.
В стихотворении Рубцова мы видим интересный стилистический прием – мезозевгму (когда туман сгущается и грусть). Зевгма – это слово, которое в предложении образует однотипные синтаксические сочетания с другими словами, употребляется только в одном из этих сочетаний, в других же опускается. Важно то, что обычно зевгма используется для создания комического эффекта, но в этом стихотворении зевгма используется для придания тексту еще большей драматичности.
А теперь про ответ. В середине 1950-х годов Рубцов приехал к своему родному брату Альберту, жившему тогда в поселке Приютино Ленинградской области. Там поэт познакомился с Таей Смирновой. Спустя короткое время Николая Михайловича призвали на срочную службу. Он попал на эсминец «Острый», относящийся к Северному флоту. На протяжении нескольких лет Рубцов вел переписку с Таей, оставшейся в Приютино. Молодые люди обменивались фотоснимками и открытками, активно общались. В апреле 1958 года Николай Михайлович получил отпуск, длившийся более пятидесяти дней. Тогда ему удалось еще раз увидеться с Таей, и тогда же навсегда прекратились их отношения. Причина была весьма прозаичной – Тая не чувствовала себя за ним, как за каменной стеной. Рубцов не мог похвастаться ни богатством, ни привлекательными перспективами. Бросившей его девушке поэт посвятил ряд стихотворений. Пожалуй, самое известное из них – «Букет». Изначальный вариант произведения назывался «Желание». Впервые он был напечатан в мурманской газете «Комсомолец Заполярья» в августе 1958 года. «Букет», известный нам ныне, появился несколько позже. А ответила на стихотворение Рубцова всё тем же отказом уже не Тая, а Татьяна Гогулина. И это, безусловно, не текст большого русского поэта Николая Гумилева, это зарифмованная отповедь раздосадованной женщины. И, тем не менее, что-то общее в этих текстах все-таки есть.
Н.М. Рубцову
Ты будешь долго гнать велосипед,
Чтобы нарвать и подарить букет цветов,
Но от тебя я не приму букет,
И должен ты понять меня без слов.
Мне не нужны умершие цветы,
Живых красу должна беречь, хранить.
Вчера в любви ко мне признался ты –
Костёр её ты должен затушить.
И не вези цветы в другой мне раз,
Оставь велосипед свой на крыльце,
Пусть я пройду, не поднимая глаз,
И даже без улыбки на лице.
