Встречный караул - вид служебно - боевой деятельности конвойных частей Внутренних Войск МВД СССР.
Железные дороги- как кровеносные артерии. Вещь для любого государства необходимая. Недаром они- ПУТИ СООБЩЕНИЯ! И колесят по необъятным просторам нашей сказочной страны поезда, соеденяя меж собой города и веси, станции и полустанки, столицы и отдалённые населённые пункты, не давая людям забывать о том, что где-то есть и другая жизнь.
Кто не любит ездить в поездах? Я таких людей не знаю. Загрузился в поезд и от тебя теперь ничего не зависит. Рельсы проложены, и локомативная бригада доставит тебя в пункт назначения. А ты хочешь водку пей, хочешь спи, хочешь в карты играй, а хочешь - в окошко глазей на леса, поля, реки.. Курицу кушай. Наслаждайся, одним словом!
С покурить, правда, обломали родные депутаты, но голь на выдумки хитра и, если уж кому совсем не втерпёж - всегда можно найти способ подымить.
И к половине, наверное, ж/д составов цепляют"столыпинский вагон".
Премьер Великой Державы Столыпин Пётр Аркадьевич не был изобретателем какого-то особого вагона. Зато он был великим реформатором.
"Дайте мне 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете Россию" - говорил он.
Не дали...
Но именно он инициировал переселение беднейших / и не только, а вообще - всех желающих / крестьян на малоосвоенные просторы Сибири и Дальнего Востока, где их наделяли землёй / безвоздмездно, т. е. - даром, наоборот - давали подъёмные средства /. Предпологалось заселение этих обширных территорий и получения с них с/х продукции.
Вот для перевозки этих переселенцев и понадобился специальный вагон.
Вот он:
Он был разделён на две части, в одной из которых ехали люди, другая же, малая, предназначалась для перевозки скота, имущества и инвентаря.
Такой вагон и получил нарицательное имя - "столыпинский".
Позже, во времена "красного террора" и "диктатуры пролетариата" эти вагоны стали использовать для перевозки всякого рода" контрреволюционного и неблагонадёжного элемента".
Ну а ещё позже, в печально известные 30е, уже по накатанной - для этапирования заключённых.
Охранял з/к во время этих" путешествий " - ПЛАНОВЫЙ КОНВОЙ.
Эти ребята имели на вооружени пистолеты. Ехала с ними и пирамида с автоматами. Это уж на случай совсем аварийных ситуаций, вроде нападения на вагонзак.
Плановики посматривали на нас свысока, а мы с лёгкой завистью глазели на их кобуры...
*. *. *. *. *
Встречный же караул должен был подъехать к поезду, забрать партию осУжденных и отвезти их в зону. Ну или наоборот - отвезти к поезду. Совсем редко бывали ситуации, когда нужно было отвезти и тут же забрать. Обычно, в одну какую-то сторону мы ехали порожняком.
Разные судьбы у сидельцев. Мотает их по зонам, по СИЗО, по больничкам. Кто то едет на доследование, кому-то не могут в данной ИТК оказать необходимую медицинскую помощь, и везут тогда в более продвинуое в этом плане Учреждение. / Зеки такие же люди, они болеют, и их лечат. На "нашей" зоне, например, был стоматолог, которого и в полковой санчасти то не было, не говоря уж про наш батальон. / В конце концов, их просто переводят с одного места отбытия наказания-- в другое. Обычная практика.
Вот и катят по железкам столыпины.
Вот и катят по дорогам автозаки.
К ИТУ, которое мы охраняли, было приписано два специальных автомобиля, оборудованых для перевозки з/к- автозаки. Водителями были расконвоированные заключённые. Вот так, не солдаты, не сверхсрочники, не вольнонаёмные...
Вообще, аббревиатура "З/К" имеет расшифровку-"заключённый каналармеец". Пошло это со времён строительства Беломоро - Балтийского канала, на котором были сформированы трудармии. "З/К" трансформировалось в "зек", "зак" и прицепилось к специальным средствам перевозки.
Во встречный мы ездили раз в неделю как минимум . В основном перед обедом или сразу после. Совсем редко случались ночные.
В железном чреве автозака было летом жарко, зимой холодно. Был встроенный обогрев, но он не спасал.
Внутри фургон был поделён на две неравные части. Одна, маленькая, для конвоя, и та, что побольше-для этапируемых. Эта часть представляла собой две камеры с зарещёченными дверями.
Двери открывались съёмной ручкой. Закрывались также, плюс задвижка, которая фиксировалась замком. В каждой камере было две скамьи.
В потолке - аварийный люк, открывающийся только снаружи.
Ещё в отсеке конвоя был т. н. "стакан", одиночная камера.
Дверца фургона находилась сбоку справа и,,таким образом, автомобиль старались подгонать к составу дверь в дверь.
По разным причинам не всегда это получилось сделать, и тогда этап сгружался на перрон, з/к садились на корточки, и начальник караула произносил-- "Этап поступил в распоряжение конвоя.." и т. д. И уже потом спокойно грузились в машину.
В карауле нас было пятеро, вместе с начальником,который уходил в вагон и принимал дела. Мы тем временем рассредотачивались. Мне чаще всего выпадало оставаться в машине. СРСник с собакой лезли под вагоном на другую сторону от поезда и контролировали "тыл". Двое становились по сторонам. Я отдавал свой АК кому нибудь из ребят, открывал дверь одной из камер и приготавливался считать.
Если мне не изменяет память, то официально автозак был рассчитан на 34 человека +одиночка. Этапы могли быть совершенно разные по численности. Это мог быть и один человек, и пятьдесят. Иногда приходилось буквально запихивать людей, тромбовать, чтобы закрыть калитку.
Выводной в вагоне начинал отсчёт :-Первый, пошёл! Второй. Третий, пошёл.
З/к перепрыгивали из вагона в автозак, проходили в камеру и тут считал уже я:-Первый, второй, третий...
Иногда плановик так орал, что я сбивался, и уже после полной загрузки приходилось считать буквально по головам.
Наконец начкар захлопывал дверь фургона /которую также открыть можно было только снаружи / и мы трогались в обратный путь.
К слову, наши сидячие места были столь же жёсткими, что и у з/к, и мы также матерились, когда зак трясло на ухабах и мы стукались мягкими частями тела о твёрдые и порой острые поверхности.
Мы были вполне либеральным конвоем. Те их з/к, кто с "нашей" же зоны и уезжал, и теперь возвращался, оказавшись в чреве спец транспорта, облегчённо вздыхал:-Ну всё, свои"пятёрочники". /по номеру колонии /.
Мы не были ангелами. Но мы не были и демонами.
Мы не были судьями этим людям, да и их уже осудили.
Мы были орудием в руках государства, с помощью которого оно вершило правосудие и воздавало наказание. .
Мы никак не могли, да и не хотели, облегчить участь этих людей. Но и усугублять её мы тоже не хотели, хотя и могли. Но большинство из тех, с кем мне довелось служить, не видели смысла в придирках, в оскорблениях, в помыканиях, в замахах прикладами, в травле собаками... Зачем? К чему? Ради какой цели?
Потому старались оставаться людьми.
Могли поговорить. Могли отослать письма на волю, минуя лагерную цензуру.
Нарушения? Да.
Но тонкую грань, отделяющую нарушение от преступления мы не пересекали. И дело своё - знали, пусть и временное.
Сложно всё это.
По приезду сдавали этап на КПП и фенита ла комедиа!
******
Мы любили ездить во встречный.
Это была возможность сходить в полноценный магазин. Не только для нас, но и для офицеров. Кто бы из них ни ехал начальником, от старшины до ротного, все обязательно затаривались для дома. Ну, и закрывали глаза на то, что и от нас один - два человека сгоняют за сигаретами и мороженым.
Это была возможность посмотреть на гражданскую жизнь,глотнуть "воздуха свободы". И для этого стоило трястись три часа в железном ящике.
Ранней весной выйдем на перрон-полушубки чёрные, отвороты на них белые, погоны горят крапом, шапки куда-то на затылок заломлены, и в руке автомат - только и слышишь за спиной - АХ!!! - это очередная барышня от вида таких красавцев в обморок завалилась!))))
Разве не стоило это трёх часов тряски в железном фургоне? Ещё как стоило!!!
