Ах! не с нами обитает
Гений чистый красоты;
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты;
Он поспешен, как мечтанье,
Как воздушный утра сон;
Но в святом воспоминанье
Неразлучен с сердцем он!
Он лишь в чистые мгновенья
Бытия бывает к нам
И приносит откровенья,
Благотворные сердцам;
Чтоб о небе сердце знало
В темной области земной,
Нам туда сквозь покрывало
Он дает взглянуть порой;
И во всем, что здесь прекрасно,
Что наш мир животворит,
Убедительно и ясно
Он с душою говорит;
А когда нас покидает,
В дар любви у нас в виду
В нашем небе зажигает
Он прощальную звезду» В.А. Жуковский ЛАЛЛА РУК, 1821
С юных лет все мы знали о гибели ясырки Стеньки Разина, «персидской княжне», которую, всю разодетую в жемчуга и драгоценные камни, одетую в золотую парчу, прекрасную и благородную, он схватил одной рукой за шею, другой за ноги и бросил в реку...
Я, прослуживший три с половиной года на острове Бёюк-Зиря, что в Каспийском море, и бывая в Баку, любил послушать аксакалов в чайхане Приморского бульвара. Им и по сей день благодарен за рассказы о том, как Стенька Разин со своими разбойничками грабили Каспийское побережье, включая и Баку. Слушал их рассказы об островах каспийских, где дуванили награбленную добычу разинцы. И с упоением впитывал в себя их речи о чУдной любви атамана разбойников Стеньки к пленённой персиянке . Ещё тогда, на основе их рассказов, я написал новеллу «Ожившая легенда».
После службы, уже будучи студентом историко-филологического факультета университета, я пополнил рассказы аксакалов исследованиями источников истории относительно личности Степана Разина и его так называемых «походов за зипунами и ясырём». Зипуны – куда ни шло, но Ясырь – Пленники! Это же живые люди! А меня именно живые люди и их судьбы интересовали более всего.
Интерес «а почему он (она) поступил (-ла) так, а не иначе», приковал меня своей необычайной любовью, как цепью, к древу познания на всю мою жизнь, то есть желание познать психологию мужчины и женщины превалировало и при изучении исторических событий. Оказалось, что женщина, которой восхищаются, которую обожают и любят сотни мужчин, никогда точно не знает, что же в ней их так привлекает. Она может думать, что её фигура. Но только за красивые груди и бёдра вряд ли полюбят. Она может думать, что это её лицо, улыбка, но одного этого слишком мало. Существует нечто такое, привлекающее в женщинах мужчин, что невозможно высказать словами.
Определить это неуловимое магическое «нечто» не могут даже женщины, которые обладают им. Женщина никогда не знает, почему она поступила так, а не иначе в данную минуту. Они и сами не знают этого, потому что они игрушки своей капризной чувственности, безрассудные рабыни случайностей, обстоятельств, впечатлений, встреч и прикосновений, возбуждающих их душу и тело. Ради этого «нечто» мужчины рискуют карьерой, семейной жизнью, деньгами и собственной жизнью.
В отличии от женщин с их «капризной чувственностью», мужчины – необузданные дикари ревности. «Жесток гнев, неукротима ярость, но кто устоит против РЕВНОСТИ» - изрёк истину Соломон Мудрый. То есть Ревность - это мучительное психологическое состояние в любви.
Именно это состояние и привело к трагической судьбе Степана Разина и его персиянки Бёюк – большой любви.
А случилось то так:
23-го марта 1668 г. атаман Разя явился на Каспий. Вскоре казаки вышли в пределы Персии и стали предавать разорению села и города. Естественно, не глухие деревушки прельщали разбойничков с Дона, а богатые, как Астарабат, который во время персидского похода Разина был не городом, а «деревней» с увеселительными дворцами шаха. Астарабат находился поблизости от города Фарабата – столицы Мазендерана, и в обоих находились шахские дворцы. К тому же эти места были богаты прекрасными бирюзовыми камнями.
Казаки атаковали Астарабат , предали с мерти всех мужчин, ограбили город и увезли 800 женщин вместе с добычей с собой на остров, где стояли их суда, в 48 часах пути Астарабат а .
И только после этого они пошли на Самур-реку в Мазендеране, где ограбили персидские суда , стоявшие там, и потом в течение двух месяцев рыскали по морю.
Затем они напали на Астарабат во второй раз, и отправились на Свиной остров, что поблизости от Куры, напротив Ленкорани, — остров около 2 верст длиной, находившийся так близко от берега, что можно было видеть, как там ходят люди, и на таком мелководье, что дикие кабаны были в состоянии переходить через него вброд.
Мо и расследования «цеп и любви» Перси д ской княжны и разбойничьего атаман а Стеньки с Дона привел и в Ашраф .
Ашраф, или Эшреф — город в персидской провинции Мазендеране, в 10 км от южного берега Каспийского моря, на 90 км к Западу от Астарабат а и 25 км от западной окраины Астарабат ского залива, где размещалась когда-то резиденци я шах а Аббас а Велико го (1586—1628).
В нем насчитывалось в то время 2000 семейств. Теперь же от великолепных зданий и садов шаха сохранились только жалкие останки. Когда-то пышные залы заняты теперь конюшнями для мулов и ослов, а стены служат каменоломнями. На мысе у моря находятся развалины обсерватории Сефиабада, или Суффиабада, и склеп потомков двенадцати имамов.
По моему убеждению - девушка попала в плен к казакам после захвата разинцами Ашрафа.
Убежд ён вот почему. В городе Ашрафе сохранилось предание, что оттуда происходила, якобы, утопленная в Волге Разиным персиянка. Во время пленения на ней были одежды, затканные золотом и серебром, и она была убрана жемчугом, алмазами и другими драгоценными камнями, какие подобает высокородной княжне.
Защищая свою жизнь юная княжна держала кинжал у своей груди. Замечу, что кинжал в те времена был предназначен для того, чтобы женщина покончила с собой в случае «осквернения», так предписывал обычай. Но... княжна этого не сделала...
… - Не бойсь, кызы, не бойсь, я тебя не обижу! - добродушно успокоил её Степан, погладив по голове... Степан, как дорогую игрушку, осторожно обнимал персиянку. Обнимая, загорался, тянул ее к себе сильной рукой, целовал пугливые глаза. Поцеловав в губы, вспыхнул румянцем на загорелом лице и снова поцеловал, по-мужски крепко прижимая её стан к себе.
– … иа алла! - тихо прошептала девушка. И стала ему любовницей. До прибытия после похода в Персию в Астрахань атаман делил с ней ложе любви.
Десятидневное пребывание воровских казаков под Астраханью было каким-то празднеством для них и для жителей. В лагере разинцев под Астраханью шло веселье. Горожане ходили туда группами – поодиночке было боязно – смотреть, как гуляют казаки.
Иные астраханцы думали: «Эх, мать честная! Так бы хоть недельку пожить!..»
Стенька Разин выходил «в народ» и всегда раздаривал деньги, швырял пригоршнями в толпу. Его благословляли, величали «батюшкой», как большого вельможу. Время от времени он устраивал торжественные выезды, но не в возке, как царские вельможи, а на стругах. Его атаманский струг был ярко изукрашен и устлан персидскими коврами.
Перед ним сидели его есаулы и старшИна, одетые в бархатные кафтаны, опоясанные шёлковыми кушаками. А по правую руку Степан теперь усаживал красавицу-персиянку. Прежде он скрывал свою полонянку и тешился ею тайно. Но в эти дни атаман, как и другие казаки, много пил, делался упрям и заносчив. Кто посмеет ему перечить, если сам царь ему дружбу предлагает?
Вся Астрахань сбегалась посмотреть на эти красочные выезды. Одни махали шапками, другие кланялись Разину, как государю.
Наконец, Разин и Прозоровский сговорились: казаки оставят себе лишь несколько стругов и малое число пушек для обороны во время пути степью на Дон, но обязуются прислать их потом в Царицын. С остальными требованиями Разин согласился.
Атаман был доволен. Путь вверх по Волге был открыт, а там... Разин и не думал выполнять обещания. Ему не впервой было нарушать клятвы и договоры, даже креплённые крёстным целованием.
Напоследок струги вышли покрасоваться перед астраханцами. Были в толпе на берегу и иностранцы. Голландец, парусных дел мастер Ян Янсен Стрейс несколько раз пытался попасть в лагерь казаков, посмотреть на Разина. Но его не пускали, говорили, смеясь: «Степан Тимофеич нынче пьяны, приходи вдругорядь». Теперь Ян во все глаза следил за происходящим.
...Гребцы запели, ударили вёсла по воде, атаманский струг выруливал на стрежень:
У нас-то было, братцы, на тихом Дону,
Породился удал добрый молодец,
По имени Стенька Разин Тимофеевич.
В казацкий круг Степанушка не хаживал,
Ходил-гулял Степанушка во царёв кабак…
Атаману поднесли чашу вина, он высоко поднял её, показывая людям на берегу, что пьёт за их здоровье. «Любо! Любо!» – закричали в ответ.
Однако скоро певцы умолкли: запыхались грести против течения. Стали слышны громкие голоса на струге. Есаулы что-то горячо говорили Разину, указывая на персиянку. А они говорили ему о том что княжна изменяет ему с молодым есаулом.
- Да она и не баба, а вроде как кошка в цветных шароварах, - говорили одни.
- И право, как кошка, - подтверждали другие.
У Степана
«Брови чёрные сошлися –
Надвигается гроза,
Алой кровью налилися
Атамановы глаза»
А та, которую Степан как нежный цвет берёг и любил,
«... закрывши очи,
Ни жива и ни мертва,
Молча слушает хмельные
Атамановы слова»
Атаман вскочил, покачнулся на пьяных ногах, рыкнул в ответ, схватившись за саблю. Есаулы не унимались. Разин посмотрел на берег, словно ища поддержки. Все замерли. Вёсла повисли над водой. Казалось, сама Волга замедлила свой бег, и струг застыл на месте.
Разин вдруг сгрёб любимую и ненавистную, и с криком: «От сердца тебя отрываю!», бросил в воду.
Она вскрикнула пронзительно: «Алла!»
«А-ах!» – отозвалось на берегу.
Тяжёлая одежда персиянки распласталась по воде, быстро намокла и мигом утянула её в пучину.
Атаман рухнул на лавку и махнул рукой. Гребцы поняли это, как сигнал, ударили вёслами по воде, струг поплыл дальше.
Астраханцы на берегу толковали так и сяк. Одни осуждали: «Жаль княжну, хоть и нехристь, а всё ж живая душа». «Упился атаман, совсем разум помутился», – замечали другие.
Бабы шептались: «Говорят, дитё у них народилось. Стенька его кому-то на воспитание оставил, тайно, чтоб враги не сыскали».
Мужики смеялись: «Да когда ж они успели дитё сотворить?»
«Дык он её давно полонил, за собой повсюду таскал, – стояли на своём бабы. – А ещё говорят, молодой есаул к ней подкатывался, вот атаман и приревновал…»
Но большинство хвалило удалого атамана: «Он казацкого братства ради ничего не пожалеет, буйну голову отдаст!». А старики судили по-своему: «Это он Волгу отблагодарил, вон сколько богатства она ему принесла…»
Струги развернулись и пошли обратно, по течению, к казацкому лагерю.
Атаман, схватившись за голову, сидел на скамье, устланной персидским ковром. Гнев ревности ещё грыз его, а сердце уже обливалось слезами о любимой.
