В особом почёте в станице Гундоровской, как, впрочем, и в других казачьих станицах, было коневодство. В отчёте станичного атамана за 1912 год по этой отрасли хозяйства представлены такие сведения. У лиц войскового сословия в собственности находились 6 304 рабочих и 503 строевых лошади. Иногородние и иностаничники имели всего 110 голов рабочих лошадей, а строевые лошади им были не положены. Для улучшения породы в станицу прислали 29 войсковых жеребцов. У станичного атамана был специальный помощник по конно-плодовой части, в обязанности которого вменялось поддержание порядка в станичном табунном отводе. Он должен был следить за соблюдением породистых кондиций лошадей, в первую очередь строевых. И, конечно, поскольку рядом с юртом станицы Гундоровской находился Войсковой Провальский конный завод, то помощник станичного атамана по конно-плодовой части всегда стремился получить в станицу самых лучших жеребцов-производителей. Надо ещё и знать, что многие гундоровцы работали на этом заводе, постигали азы ухода за породистыми лошадьми и набирались опыта.
В 1910 году в Москве была издана памятка по истории прославленного питомника лошадей донской и других пород. Давайте полистаем страницы этого издания. Войсковой Провальский конный завод основан, согласно высочайшего повеления, в 1842 году. В качестве основной задачи ему предписано «послужить рассадником жеребцов производителей для станичных табунов». Завод начал функционировать в 1846 году в составе 20 жеребцов и 250 конематок. С 1852 года он расширен вдвое - до 40 жеребцов и 500 конематок. Стараниями специалистов десятилетиями создавалась и пестовалась знаменитая донская порода. Интересна внутренняя организация этого, как бы сейчас сказали, племенного сельскохозяйственного предприятия. Каждый косяк лошадей имел свой выпас и за его границы жеребцы не выпускали маток. Они же не подпускали к себе маток другого косяка. Время и место водопоя, жеребцы также отлично соблюдали и сами гнали кобыл к воде и для купания в пруды. Во время жары и изобилия мух, жеребцы загоняли свои косяки в Провальский лес или же на самые высокие степные холмы, на ветер.
Жеребцы делились на три основные категории: чистокровные, полукровные и косячные. По состоянию на 1910 год на заводе постоянно содержалось до двух тысяч голов лошадей. Для всей этой массы животных хватало помещений для содержания зимой и в ненастную погоду. Существовал ветеринарный лазарет на 250 лошадей, было и свое родильное отделение. Всю весну, лето и начало осени народившийся приплод содержался вместе с кобылами. Во второй половине октября жеребята отнимались от маток и ставились в отдельные теплые помещения, где содержались всю зиму, получая ежедневно по 2 гарнца овса и до 20 фунтов лучшего степного сена. Как говорится, блюли породу смолоду и кормили будущую гордость донского коневодства очень обильно. Завод имел в своём распоряжении 22 000 десятин земли, из них было 8 000 десятин каменистой и неудобной. Ежегодная потребность завода в сене достигала 250 тысяч пудов и до 50 тысяч пудов овса. От войскового Провальского конного завода в юрте станицы Гундоровской, рядом с хутором Дорошевка, было образовано отделение по разведению племенных жеребцов. После 1920 года это отделение преобразовали в гундоровскую госконюшню, просуществовавшую до конца ХХ века.
У гундоровцев в отношении выбора коней было одно неоспоримое преимущество . Поскольку рядом со станицей , буквально в нескольких от неё верстах , находился уже упомянутый Провальский войсковой конный завод , где и проводились выставки-ярмарки, на которых можно было приобрести строевого коня.
Ну а что там сейчас? Я побывал несколько лет назад в украинском селе Провалье. Сегодня на месте некогда знаменитого Провальского войскового конного завода растянулась цепочка бывших старых конюшен, переделанных под бараки. В них - административные здания , клуб и небольшое кафе. Никаких , даже приблизительных , напоминаний о славном прошлом этого богатого, когда-то, шумного и известного на всю округу селения , настоящего центра донского конезаводства, нет и в помине.
В архивах я нашёл один из документов в виде памятки, в которой говорится, каким должен быть казачий породистый конь : « Голова небольшая, но сухая; лоб прямой, уши острые, недлинные, нешироко поставленные; шея пропорционально длинная, без кадыка; грудь широкая, лопатка отлогая, холка возвышенная; спина короткая, крестец длинный, ноги правильные, сухие, костями широкие, связки плотные, мышцы в плечевых суставах плотные и твёрдые, окорока объёмистые и мускулистые, задние колена (скакательный сустав) широкие, плоские и сухие, бабки хорошо поставленные, не совсем прямые и не слишком свислые, копыта упругие, лёгкие. Тело вообще плотное, мускулистое, шерсть лоснящаяся, гладкая, короткая, нежная, волосы на гриве и хвосте тонкие и лёгкие … Прямое следствие соразмерности лошади есть правильность её движений».
Конечно, такие кони красавцы нужны были прежде всего для строевой казачьей службы. Содержать их в своём хозяйстве было очень накладно, особенно для офицеров, находившихся на так называемой «льготе». Большинство обычных станичников, помимо строевых лошадей, интересовались теми, которых можно было поставить под упряжь, то есть использовать в качестве гужевого транспорта и ещё лошадьми, которых можно было использовать на различных сельскохозяйственных работах. Основным средством передвижения по просторам Области Войска Донского тогда являлась упряжная лошадь. Впрягалась она в телеги, повозки, фуры, тарантасы, брички и другие колёсные экипажи. Это транспорт, а он всегда был предметом внимания не чистых на руку людей. Величайшим бедствием для хлеборобствующего населения Области Войска Донского считалось конокрадство. Правительство России и войсковое начальство пытались предотвратить его и боролись с этим явлением. Так, 21 декабря 1876 года было утверждено положение государственного совета, согласно которому во всех общественных и частных табунах каждая лошадь, старше двух лет, должна была иметь присвоенное табуну тавро. Составили специальную картотеку этих самых тавро и местные власти обязывались пресекать любые возможные случаи незаконного перехода лошадей от одного хозяина к другому.
Газета «Донские областные ведомости» от 1 сентября 1879 года писала об этом противоправном деянии так: «Всем и каждому известно, как трудно преследование конокрадов и что главные виновники этого зла почти всегда ускользают от преследования и остаются таким образом без наказания, а лишённые лошадей владельцы - без вознаграждения».
Среди мер по борьбе с конокрадством, помимо «наложения тавра на каждую лошадь» , предлагалось выдавать патенты на особой гербовой бумаге с описанием лошади. При этом патенты должны были выдаваться станичным правлением, с обязательным личным осмотром. Ну чем это не современный техосмотр транспортных средств? В заметке по этому поводу писалось так: «Приобретение лошади без установленного патента должно считаться недействительным, а таковые лошади арестовываются за счёт приобретателя, не доказавшего законных прав владения лошадью».
А это уже напоминает изъятие угнанного транспортного средства в чистом виде, так же, как это делается и в наши времена.
В той же станице Гундоровской наблюдались случаи, когда гундоровец пригонял с Каменской или Митякинской ярмарки лошадь. Проходила неделя, другая и в юрт станицы приезжал прежний владелец, который и опознавал эту украденную у него лошадь. Получалось, что у нового горе-хозяина и «деньги плакали», и лошадь с подворья уводилась.
Мошенников и аферистов в сфере торговли всегда хватало. Менялось, в зависимости от времени, только поле их деятельности. Особенно большое число мошенников было в самой прибыльной торговле того времени - торговле лошадьми. Возраст лошади, как известно, определяется по зубам. Есть хорошая пословица о том, что дареному коню в зубы не заглядывают. Ну, а если конь не дареный, а приобретаемый на трудовые казачьи копейки? Тогда как?
Тех, кто перепродавал лошадей, называли барышниками. Барышники были изворотливы и неутомимы на выдумку, прибегали к разнообразным уловкам, чтобы затруднить рассмотрение зубов продаваемой лошади, да так, что опытные, разбирающиеся в лошадях казаки, только диву давались. Например, вызывалось обильное выделение слюны. Густую пену получали от медной цепочки или кормления лошади поджаренным хлебом с солью. Или делали ещё проще: перед перепродажей коня его били по морде, чтобы он боялся подносимой руки и не давал рассматривать зубы. Лошади, имеющей большие впадины под глазами от истощённости, вдували воздух под кожу. Если обвисали уши, а это признак старости, то делался шов и нитками стягивались уши так, чтобы они стояли торчком. Сивую лошадь, а лошадь с возрастом, как и человек, седеет, барышники подкрашивали разными красками, чаще всего чернилами или хной. Если животное буйное и не давалось для осмотра, его подпаивали перед ярмаркой вином. А чтобы увеличить видимость роста для низкорослых коней, их подковывали шипованными, утолщёнными подковами. Так что одна из проделок, на которую попался любимый герой, изображённый в «Поднятой целине» Шолоховым, - дед Щукарь, тоже из казачьей жизни. Если помните, он тогда купил кобылу, которую надули воздухом через камышину, обитатели целого цыганского табора. Что и говорить, надувательство в чистом виде!
Да, горе простаку, попавшему в руки барышников! Хотя, справедливости ради следует сказать, что в донской прессе был тоже такой информационный уголок, похожий на сегодняшний «уголок Остапа Бендера». В заметках рассказывалось обо всех уловках мошенников, в том числе и о тех, которые описаны на этих страницах. Да вот вопрос - все ли казаки читали заметки из этой рубрики перед поездкой на ярмарку?
