Когда бунт был окончательно подавлен и янычары примолкли, покорившись жесткой руке ее господина, Хюррем задалась сразу вопросом: кто во дворце поддерживал восставших?
Ведь ясно, что союзники, причем на очень серьезном уровне, имелись. Иначе не могли они, пусть даже и с поправкой на свою бесноватость, везти себя столь нагло. Явно у них имелся кто-то сильный за спиной. Это мог быть кто угодно — сестры или зятья султана, высокопоставленные чиновники, кто-то из крупных военных... Ибрагим-паша или валиде в конце концов.
Лично она, никому из тех кого знала и с кем общалась, не верила. В этих подобострастных улыбках, низких поклонах, льстивых речах было много лживого и наигранного. Сколько раз замечала: при встрече Фатьма-султан низко кланяется, а стоит отвернуться, шипит вслед: чтобы тебе пусто было, рыжая ведьма! А дорогая валиде! Как ласково улыбается, увидев внуков! Но едва дети исчезают с ее поля зрения, возмущенно произносит: разве это шехзаде? Вот Мустафа — это настоящий шехзаде! Как гордо держит свою голову в тюрбане! А какой из Селима султан? Толстый, неуклюжий... Ходит в развалку! Разве так пристало ходить будущему повелителю?
Язык просто чешется сказать:
— Вы, бы матушка, Мустафу еще с Баязидом сравнили, который ходить не может! Впрочем, и с Селимом тоже, глупо! Принцу недавно полтора года исполнилось!
Однажды не выдержала и поделилась с султаном своими подозрениями о случившемся бунте, но тот в ответ раздражено отмахнулся.
— Не придумывай! Янычары всегда всем недовольны, это у них в крови. Много денег — плохо. Куда нам их тратить! Мало денег — плохо! Жить не на что! Давно не ходим в походы — очень плохо! Пошли в поход — еще хуже, можем не вернуться! Ради чего своими нам головами рисковать! Им не нравился мой дед, султан Баязид, слишком добрый был. Заставили отречься от престола, пришел мой отец, опять не то! Итак до бесконечности!
Хюррем очень обиделась и оскорбленно поджала губы. А потом дала себе слово найти неопровержимые доказательства и назвать султану тех, кто подстрекал эту безумную толпу на бунт. Понимала: высказывать свои наблюдения, ничем не подтвержденные, скажем мягко, было глупо.
В одном не сомневалась — Махидевран в списках тех, кто поддерживал восставших, не имелось. Ибо черкешенка сама чуть не умерла, увидев в окно толпу с факелами, и визжала так, что валиде пообещала зашить рот нитками, чтобы не пугала детей, и прежде всего своего сына, шехзаде Мустафу. Ребенок от этих воплей побелел словно полотно и дрожал всем своим худеньким тельцем, схватившись ручками за кинжал, висевший у него за поясом.
Как Хюррем не была испугана, но в этот момент даже гордилась маленьким Мехмедом, который не только держался с достоинством, но и нашел в себе силы успокаивать рыдающую Михримах и обещал защищать сестренку, как лев. Сама же она обхватила ребятню, словно наседка цыплят крыльями, и крепко прижала их к себе, в полной уверенности, что материнская любовь спасет всех.
Словом, Хюррем решила самостоятельно принять хоть какие-то меры, дабы больше не пришлось испытать подобно го ужаса. За основу решила взять опыт прошлых правительниц и прежде всего царицы Клеопатры, умом которой всегда восхищалась. Полистав старые манускрипты и, освежив в памяти труды Геродота, молодая женщина решила создать тайную службу, агенты которой будет доносить о малейших волнениях в стане янычар.
А кто как ни женщины могли помочь в этом? Вот и пришла в ее хитроумную голову идея разрешить янычарам обзаводиться семьей. Причем, в качестве награды наиболее отличившимся предлагалась женщина из гарема самого султана. Хюррем не сомневалась — никто от такого подарка отказываться не станет. Наложницы в гареме были красивы, образованы, хорошо воспитаны. Но, самое главное, верны султану, что как нельзя лучше подходило для реализации поставленной задачи.
Публикация по теме: Меч Османа. Книга вторая, часть 15
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
