Сегодня мы хотели бы поговорить об одной личности, имеющей огромное значение не только для советской/российской, но и мировой палеонтологии. Хотя большинство обывателей знают его как писателя, подарившего миру ставшие классикой произведения "Туманность андромеды" и "Час быка", его заслуги этим не ограничиваются: он создал новую дисциплину - тафономию: науку, позволяющую на основе геологических и географических данных предсказывать места обнаружения ископаемых останков. Также им были описаны различные наземные позвоночные, жившие в пермском периоде на территории нашей необъятной страны, которая была ещё необъятнее при СССР, открыты фаунистические комплексы пермского периода. Эта история о человеке, который жил и вёл научную деятельность в самые тяжёлые для нашей страны времена, пережил две войны, рисковал отправится в концлагерь, буквально прорывал себе путь в науку и, в итоге, стал чуть ли не самой значимой фигурой для советской и российской палеонтологии.
Ефремов родился 22 апреля 1907 г. в деревне Вырица Царскосельского уезда Петербургской губернии. О школьном периоде его жизни известно мало, как отмечает С. А. Сергеев, писатель избегал вспоминать родителей, отношения с которыми, по всей видимости, характеризовались отчужденностью, и охотно говорил об учителе математики В. А. Давыдове, академиках Борисяке и Сушкине. В очерке «Путь в науку» (1964) Ефремов писал, что «остался без родителей в возрасте двенадцати лет». По предложению Давыдова учился экстерном (два класса за один год), окончил школу за два с половиной года, зимой 1924 года. Учёбу пришлось совмещать с заработком на жизнь: Ефремов работал грузчиком (разгружал дрова с вагонов и выгружал с барж), пильщиком дров, помощником шофёра, шофёром. Последнюю работу, пришлось, однако, оставить, чтобы сдать выпускные экзамены. «Революция была также и моим освобождением от мещанства», — говорил он позже.
Юноша увлекся наукой о вымерших животных, еще в школе читал книги «Вымершие животные» Р. Ланкастера и «Превращения животного мира» Ш. Депере и другие. Он обращался к профессору Горного института Н. Н. Яковлеву (в 1922 году), президенту Русского палеонтологического общества и к академику А. А. Борисяку. Судьбоносным стало знакомство в начале 1923 года с академиком П. П. Сушкиным — на Ивана произвела впечатление его статья о доисторических животных пермского периода, живших там, где сейчас находится Архангельская область. Правда, в Геологический музей устроится не получилось: вакансий просто не было. В 1923 году Ефремов сдал экзамены на штурмана каботажного плавания при Петроградских мореходных классах и, после окончания школы, весной 1924 года по протекции капитана Д. А. Лухманова, уехал на Дальний Восток. Будущий палеонтолог плавал матросом на судне у берегов Сахалина и по Охотскому морю. Он вспоминал о тех временах, что только «врожденная сила и боксерское умение» помогли ему отстоять «свое достоинство» в «компании со всякой шпаной». В 1924 году по рекомендации своего знакомого Иван Антонович поступил на биологическое отделение физико-математического факультета ЛГУ, сначала — вольнослушателем, через год — студентом; на третьем курсе (1926) учёбу пришлось оставить. Но, правда, езё 1925 году Ефремов стал научно-техническим сотрудником академии наук, получив место препаратора у Сушкина в Геологическом музее. Следующие несколько лет Ефремов провёл в экспедициях в различных уголках Союза - от Приуралья до Дальнего Востока и предгорий Тянь-Шаня.
Основным предметом научных интересов Ивана Антоновича были наземные позвоночные пермского периода: пресмыкающиеся, земноводные, звероящеры или синапсиды. В 1937 - 1959 гг. он руководил лабораторией низших тетрапод (четвероногих) Палеонтологического института в Москве и одно время даже носился с проектом создания отдельного Института пермо-триасовых тетрапод, благо найдено было очень много животных пермского и триасового периодов. Но он также занимался практической геологической разведкой, а в ходе раскопок всё больше и больше интересовался характером местонахождений ископаемых животных. Отдельные научные статьи за его подписью, посвящённые процессам захоронения древнейших наземных позвоночных, выходили в 1933, 1935, 1936, 1939 гг. Со временем Ефремов осознал, что ему требуются не только биологические, но и геологические познания. Их он приобретал, если можно так выразиться, «без отрыва от производства», но потом осознал преимущества, которые даёт официальный диплом. «Будучи уже квалифицированным геологом, я ходатайствовал о разрешении мне, в порядке исключения, окончить экстерном Ленинградский Горный институт – вспоминал он. - Мне пошли навстречу, и в течении двух с половиной лет удалось, не прерывая работы, закончить его".
Надо сказать, затем Ефремов напишет в своей научной работе о том, что тафономия по своей сфере изучения находится где-то между биологией, наукой о жизни и геологией, наукой о земле: «Образование местонахождений — переход органических остатков из биосферы в литосферу — осуществляется процессами, происходящими, с одной стороны, в биосфере, с другой — в литосфере. Поэтому изучение закономерностей захоронения занимает как бы пограничную область между геологией и биологией… Тафономия, пользуясь методами исторической геологии и биологии, должна воссоединить их на своем материале и тем заполнить разрыв в деле изучения местонахождений, обеспечив возможно более разностороннее освещение многогранных процессов формирования этих палеонтологических документов».
При подготовке к XVII Международному геологическому конгрессу в Москве (1937) обнаружилась нехватка помещений для перевезенных из Ленинграда коллекций, и Ефремов стал инициатором письма нескольких учёных к Сталину с просьбой решить эту проблему. Как отмечает В. В. Комиссаров, неизвестно, дошло ли письмо до адресата, однако, как правило, «вождь» получал подобные письма; помещения были выделены. На конгрессе учёный прочитал доклад о наземных позвоночных перми и нижнего триаса. В том году Ефремов вполне мог быть арестован, когда среди множества учёных был репрессирован его бывший тесть Н. Свитальский, а в начале 1938 года арестовали руководителя его первой экспедиции М. В. Баярунаса. Учёному пришлось просто сжечь большую часть дневников и писем; как отмечает Сергеев, опасения были небеспочвенными, поскольку Ефремов, помимо прочего, переписывался с немецким палеонтологом Ф. фон Хюне.
В марте 1941 года, незадолго до начала Великой Отечественной Войны за работу «Фауна наземных позвоночных средних зон перми СССР» герою нашей статьи была присвоена учёная степень доктора биологических наук; диссертация в основном затрагивала древнюю мезенскую фауну пресмыкающихся и описывала древнего звероящера - улемозавра из Ишеево, высшая аттестационная комиссия присвоила звание профессора в 1943 году.
В начале войны учёный эвакуировал коллекции Палеонтологического института. В конце 1941 ― начале 1942 года он был консультантом экспедиции «особого назначения» в Свердловске, Оренбурге и Приуралье. Весной 1942 года Свердловске перенёс тяжёлую форму лихорадки тифозного типа, получив тяжёлую болезнь сердца. Болезнь надолго приковала Ефремова к постели. Находился в эвакуации в Казахстане, Алма-Ата, а в 1943 году — во Фрунзе.
Иван Ефремов умер 5 октября 1972 года на 65-м году жизни от сердечной недостаточности. Он не дожил до окончания публикации своего четвёртого романа — «Таис Афинская», посвящённого другу и жене, Таисии Иосифовне Ефремовой. Его могила находится на кладбище в Комарово под Санкт-Петербургом, но, по словам Таисии Иосифовны, но при этом его прах был развеян над Индией, как желал того Ефремов.
Надо отметить, Иван Антонович вообще никогда не получал систематического образования и фундаментальной подготовки, однако он сумел достичь значительных результатов и общественного статуса в бурно развивающейся социалистической стране благодаря упорству, труду, способностям организатора и лояльности властям. Его карьера в науке представляла собой путь типичного «выдвиженца», в котором сервилизм уравновешивался такими чертами, как честность, открытость, принципиальность, вера в свое дело, высокая требовательность к себе и другим. Ефремов как-то писал: «Начальник — тот, кто в трудные моменты не только наравне, а впереди всех. Первое плечо под застрявшую машину — начальника, первый в ледяную воду — начальник, первая лодка через порог — начальника, потому-то он и начальник, что ум, мужество, сила, здоровье позволяют быть впереди. А если не позволяют — нечего и браться». Ефремов считал главным в науке труд, что соответствовало его собственным качествам – исключительным усердию и работоспособности. Как полагает Комиссаров, выходец из разночинцев Ефремов в социальном и профессиональном плане воплощал образ советского интеллигента, который, пройдя через тяготы Гражданской войны, сумел реализовать себя как учёный. Иван Антонович был одним из тех людей, которые были ничем, но стали всем, как поётся в том самом гимне.
А на этом всё! Подписывайтесь на канал, ставьте лайки, делитесь публикацией в соцсетях, не забывайте заходить на вики и к нашему другу - Упоротому Палеонтологу!
