Окончание повествования.
1949 год.
Никита Фокин медленно следует на второй этаж за трудовиком. Его ждёт «головомойка» в кабинете директора. Урок начался, в коридоре пусто.
Фокин оглушён стуком шагов, впереди идущего и грохотом своего сердца. Оно стучит, как колокол, отдаваясь во всём теле: и в груди, и в голове, и в ушах и даже где-то в животе.
Тем временем в кабинете директора.
За большим столом, с графином воды посередине, сидит делегация из четырёх человек.
Директор – Исаак Янкелевич Вайцеховский - импозантный мужчина лет пятидесяти с большими залысинами на лбу и дежурной улыбкой вежливости на лице. Она обычно не располагает окружающих на дружескую беседу, а наоборот настораживает и даже пугает. Это маска. Маска, скрывающая страх перед всеми, желание всем угодить. Одет аккуратно, строго, чисто – старенький кашемировый костюм чёрный в тонкую синюю полоску и сатиновая тёмно-зелёная рубашка.
Завуч – Мухин Павел Иванович – фронтовик, инвалид лет сорока. Его пустой левый рукав гимнастёрки всегда заправлен за ремень. Редкие тёмно русые волосы зачёсаны на бок. Доброжелательная улыбка и желание общаться, располагает к нему. Но сегодня он строг и напряжён, как шаманский бубен. Капельки пота высыпали на выбритых висках и на лбу.
Учитель физики и по совместительству классный руководитель - Ираида Михайловна Калиновская. Пожилая дама с аккуратно уложенными седыми волосами на затылке в тугой узел. В чёрном длинном пиджаке, надетом на ситцевое тёмное платье, на ногах мужские ботинки. Строга и невозмутимо безжалостна.
Отец Никиты – Фокин Кузьма Алексеевич. Очень худой, с впалыми щеками на уставшем, небритом лице. Он только что вернулся из командировки. Будучи партийным и ревизором магазинов, он много разъезжал по районам. Это высокое и очень ответственно положение. А значит, редко бывает дома, и мало времени уделяет сыну.
Сейчас он сидел напротив директора, и молча выслушивал его пояснения об успеваемости сына.
- Так вот, так… - задумчиво протягивает Исаак Янкелевич, комкая носовой платок, - Так обстоят дела с успеваемостью Никиты Фокина…
***
Дверь со скрипом отворяется. Входит сутулый небритый трудовик лет пятидесяти.
Учитель по трудовому воспитанию - Смирнов Михаил Акимыч инвалид. Ранение в лёгкое периодически заставляет задыхаться и кашлять, согнувшись вперёд. Так он и ходит, слегка согнувшись: то ли трусоват, то ли угодлив. Он громко докладывает:
- Вот, Исаак Янкелевич, Фокин доставлен, - мотнул головой в сторону двери,- Как Вы просили, - добавил от себя, - Опять курил там. Сам видел.
- Всё, ступай, - отмахнулся директор, как от назойливого комара, - Пусть войдёт.
Никита медленно, опустив глаза в пол, входит.
Он почти не слышал, как Ираида Михайловна жаловалась на него. Очнулся только, когда отец кашлянул и позвал его.
- Подойди! Подойди ближе, - тихо и властно скомандовал отец.
Никита, шаркая ботинками о пол, не в силах выше поднять ватные ноги, подходит.
- Ешь! – приказал отец, протягивая к самому его носу пакет с махоркой.
Все переглянулись. Мухин Павел Иванович возражая, открыл рот и успел промычать что-то. Но Фокин старший, так зыркнул в его сторону, что завуч смолк, словно подавился. Сказалась партийная закалка и дисциплина.
Так, в присутствии завуча, учителя и директора школы отец заставил сына есть табак.
Далее, все стали очевидцами невероятной картины воспитания отцом сына. Красный от стыда и отвращения к съеденной махорки, Никита давится, но ест.
А в это время, Исаак Янкелевич нервно потеет и беспрестанно вытирает платком пот со лба и шеи. Ираида Михайловна вжалась в сидение стула. Выпучив глаза и открыв рот, наблюдает экзекуцию. Ужас на её лице такой, словно она следующая жертва.
Завуч протянул парню стакан воды из графина. Парень давится, кашляет, размазывает по щекам слёзы вперемешку с махоркой.
Съел. Вопрос закрыт. Фокины молча выходят.
Синхронно с закрытием двери за отцом и сыном в кабинете директора раздаётся грохот.
Грохот падающего на пол тела. Ираида Михайловна упала в обморок. Упала неизбежно, как падает с дерева спелый плод.
Мухин глянул на даму. Оценил её панталоны, вызывающе видневшиеся из-под задранного подола. Неожиданно полез себе за пазуху и достал фляжку с самогоном. Протянул Вайцеховскому. Директор возмущённо выпучил на него глаза, но спустя мгновение махнул рукой в знак согласия.
Завуч отхлебнул хорошую порцию самогона. Крякнул. Протянул флягу директору и занюхал, алкоголь коробком спичек. Обмен флягой между ними продолжался пока из-под стола не послышались стоны. Дама очнулась.
Мужчины дружно подошли к ней, и по-джентельменски подняли под руки. Усадили на стул. Калиновская разрыдалась. Директор благородно протянул ей свой мятый и мокрый от пота платок. Дама незамедлительно от души в него высморкалась. Протянула обратно. Исаак Янкелевич жестом дал понять, что это подарок, можно оставить себе.
***
Не смотря на то, что уроки в школе ещё продолжались, Кузьма Алексеевич забрал сына домой. Планировал с ним серьёзно поговорить.
Выходя из кабинета директора, Никита, униженный и публично посрамлённый жалел, что не может перескочить во времени и исправить всё.
Зато, твёрдо решил «больше никогда не курить».
***
Выходя за ворота школы, отец заговорил.
- Ты же понимаешь, сынок, что все твои сегодняшние унижения и боль – это не для того чтобы поиздеваться над тобой или унизить? – вопросительно смотрит на сына, - Понимаешь?
Никита шмыгает носом и пожимает плечами.
Отец грустно вздыхает.
- Люди почему-то считают, что если куришь, получаешь удовольствие, то и бросать надо так же: медленно, смакуя, с наслаждением, - печально смотрит вдаль, - Нет! Без усилий и боли ничего не получиться. Увы!
Никита смотрит на отца с любопытством и нескрываемым удивлением.
- Это, как вынуть осколок из тела. Больно? Да. Но без боли рана не заживёт. Ты теперь крепко запомнишь боль, стыд, отвращение. И это будет навсегда связано именно с курением. Поверь, ты не захочешь снова всё повторить. И курить больше не будешь. Я сделал это для тебя!
Идут молча.
- Я слишком занят на работе, - вдруг продолжил отец, - Чтобы одно и то же повторять двадцать раз. Поэтому я выбрал самый жёсткий и убедительный метод. Запомни, сын, пороки порождают преступления. И не важно, как малы наши пороки.
Смотрит в глаза Сыну. Никита трёт нос, соглашается, хлопая глазами.
Улыбаются друг другу.
Никита берёт отца за руку и его тёплая ладонь крепко сжимается.
- Батя! – дёргает руку отца Никита.
Остановились. Отец вопросительно кивает.
- Вот… - показывает порванный пиджак, убирая руку с дырки, - Я… это порвал.
Кузьма Алексеевич облегчённо улыбается, шутливо хмурит брови.
- Ладно. Дома матери не говори, - поднимает глаза вверх, как бы, отыскивая нужную книгу на полке, - Скажешь брату, пусть его Анютка зашьёт. Они давно женихаются, пора уж женить. Так пусть привыкает помогать по-семейному.
Оба облегчённо вздыхают и дальше идут счастливые.
Отец и сын идут рядом, думая каждый о своём.
Никита совсем успокоился. И теперь шагая рядом с отцом, снова задумался о мистике гадания.
«Выходит, если Настасья Михайловна не врёт, - мысленно рассуждает Никита, - А она не врёт. Я уверен. То можно перемещаться во времени. По крайней мере, в будущее… и взять там любой предмет».
- Странно всё, - шепчет себе под нос парень, - Мало того, что я этим летом остановил время…Теперь оказывается, что вполне возможно перенести из будущего в настоящее хоть и маленькую, но вещицу.
Вздыхает.
- Ух, ты! Это же портал какой-то! - продолжает Никита, - Значит, есть несколько дней в году, когда это можно проделать? Временной портал! А интересно, можно из будущего в наше время переместиться или портал только в одном направлении работает – в будущее?»
Тяжело вздыхает и смотрит на отца.
«Если бы я мог послать себе письмо туда в будущее, а лучше он мне сюда. Жаль, что нельзя! А может быть можно? Просто я не знаю об этом способе. Пока не знаю…»
Отец посмотрел на него и улыбнулся.
«Так, надо обдумать с научной точки зрения. Скажем, к примеру, чтобы переместиться во времени надо знать день, место и нужное слово. Так? Ну, предположим». Хихикает над собой. Вдруг замер.
- Никита, - дёргает отец его за руку, - Никит, ты чего?
Сын улыбается и мотает головой. Даёт понять, что всё в порядке. Идут дальше.
«Точно! Слово. Кодовое слово! Как пароль. Если не угадаешь или перепутаешь буквы, то не попадёшь».
Подходят к калитке дома.
«Произносишь слово и готово. Щелчок. Вселенная открывает тебе двери…Фу, хорошо, что ребята меня не слышат, а то засмеяли бы».
***
1946 год. Зима.
Саша лежит на печке и думает вслух:
-Это что же получается? Выходит, деваха не побоялась нечисти, и вырезала кусок ткани из пиджака. Отважно! - мотает головой и пожимает плечами, - Но пиджака, которого не было в помине! Ведь так?
Смотрит на ребят в поисках поддержки . Все спят.
- Верно приметил. Ты чего не спишь? – улыбается бабушка, глядя на смышлёного внука поверх очков, - Отрез на костюм был куплен осенью после сватовства. А уж пошит, только за неделю до венчания. Ткань дорогая, - качает головой, вздыхая, - Выписана из Англии. Так, что не могло там быть никаких дырок.
Тихо. Потрескивают дрова в печи, постукивают спицы.
- Это точно, - продолжает баба Настя, вспомнив, - А тот клочок ткани сестра мне потом показала. И хранила в шкатулке, как память. Верно-верно!
- Ну, если гадала она и отрезала ткань в январе 1890 года. А пиджак жениху пошили только за неделю до свадьбы, то есть в январе 1891 года, - хмурится Саша и вопросительно смотрит на бабушку, - Его же не было! Как можно прикоснуться к тому, чего ещё нет? Поди, и ткани этой ещё не было. Как? Ну как она могла взять в руки то, чего ещё нет?
- Вот тебе и загадка, - подтрунивает женщина, - А ты думай, да смекай себе… Жизнь хитра, в ней всё может быть.
- Прямо какой-то скачок во времени, - бормочет себе поднос, рассуждая вслух и поворачивается на бок, - Если бы не это доказательство – кусок ткани, ни за что бы не поверил.
Что-то бурчит закрыв глаза. Засыпает.
1949 год.
А в этот же вечер в доме Воеводиных.
Саша решил поговорить с бабушкой о том мистическом гадании. Дождался, когда все поужинали и разошлись по своим делам. Подошёл к Анастасии Михайловне и шёпотом спросил:
- Бабуль, а можно ещё кое-что узнать про то гадание… ну, Наташи…, - увидел удивление на лице женщины, взмолился, - Бабуль, я чувствую, что ты что-то знаешь… Ты ведь, не всё тогда рассказала? А?
- Хорошо! – так же шепотом ответила она, - Что конкретно тебе не понятно? Что ты хочешь узнать?
- Я, вот, что спросить хотел, - замялся, подбирая слова внук, - Тётя Наташа на год в будущее заглянула, и в доказательство этого взяла клочок ткани оттуда.
- Так. Верно… - подтверждает женщина, - И что? Ну, не мнись, спрашивай.
- А, можно, не на год, а на 5, 10, - спрашивает, виновато улыбаясь и понимая глупость своего вопроса, - Или, скажем, 50, 100 лет в будущее заглянуть?
- Можно, - тихо и спокойно отвечает бабушка.
Сашу бросило в жар от подобного ответа. Он внимательно смотрит ей в глаза, пытаясь угадать, шутит она или серьёзно.
- Ну, на сто лет, не уверена, - смеётся Настасья Михайловна, - А вот увидеть всю свою жизнь, вплоть до самой смерти. Можно. Я одного такого смельчака знавала когда-то.
- Бабуль, кто он? – обрадовался Саша, - Можно с ним поговорить?
- Он тоже очень любопытный. Всегда интересовался мистикой, - грустно вздыхает женщина, -Хотел узнать будущее, и узнал. Хотел увидеть всех умерших родственников и увидел.
Настасья Михайловна видит на лице внука удивление и испуг.
- Давай спать, - просит она, - Поздно уже. Тебе завтра в школу. Поговорим в другой раз.