Всегда скромна, всегда послушна,
Всегда как утро весела,
Как жизнь поэта простодушна,
Как поцелуй любви мила…
Казалось бы, прелестный портрет прелестной девушки… Почему же вдруг автор резко изменит тональность?
Глаза, как небо, голубые,
Улыбка, локоны льняные,
Движенья, голос, лёгкий стан,
Всё в Ольге… но любой роман
Возьмите и найдёте верно
Её портрет: он очень мил,
Я прежде сам его любил,
Но надоел он мне безмерно.
Обратите внимание: «найдёте верно её портрет»; «верно» здесь означает не «наверное», а «совершенно точно». Пушкин берёт традиционный (стандартный, как сказали бы сейчас) портрет героини сентиментального или романтического романа, подсказывая, что «надоел безмерно» он, видимо, не только ему, и переключая внимание на старшую сестру.
Но мы всё же остановимся именно на образе Ольги. Все, конечно, помнят удивление Онегина:
«Неужто ты влюблён в меньшую?»
— А что? — «Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт.
В чертах у Ольги жизни нет.
Точь-в-точь в Вандиковой Мадоне :
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне».
И посмотрим на образы «Вандиковых Мадон», то есть изображения Богоматери кисти А.Ван Дейка (интересно, что первоначально было «Как в Рафаелевой Мадоне», но, по-видимому, не захотел Александр Сергеевич обидеть Рафаэля!). Обычно указывают на находящуюся в Эрмитаже так называемую «Мадонну с куропатками», или «Отдых на пути в Египет». Правда, у меня возникает вопрос: а мог ли Пушкин видеть эту картину? Ведь Эрмитаж был открыт для публики лишь в 1852 году. По возвращении из ссылки поэт, разумеется, в Зимнем дворце бывал и коллекцию картин видел (по протекции В.А.Жуковского), но вот раньше?..
Мог, конечно, видеть литографии, но тогда речь пойдёт не обязательно об этой, конкретной Мадонне. Во всяком случае, вот подборка нескольких «Вандиковых Мадон» - действительно, на мой взгляд, несколько слащавых (в центре – фрагмент той самой «Мадонны с куропатками»):
Вернёмся к Ольге. Все помнят описание её детства:
В глуши, под сению смиренной,
Невинной прелести полна,
В глазах родителей, она
Цвела, как ландыш потаенный,
Незнаемый в траве глухой
Ни мотыльками, ни пчелой.
Интересен сохранившийся вариант первой строки – «Вдали забав столицы вредных» , как будто перекликающийся с не вошедшей в канонический текст строфой, рассказывающей о воспитании Ольги (и её сестры, конечно же):
Ни дура англинской породы,
Ни своенравная мамзель,
В России по уставу моды
Необходимые досель,
Не стали портить Ольги милой.
Фадеевна рукою хилой
Её качала колыбель,
Она же ей стлала постель,
Она ж за Ольгою ходила,
Бову рассказывала ей,
Чесала шёлк её кудрей,
Читать «Помилуй мя» учила,
Поутру наливала чай
И баловала невзначай.
Имя няни Пушкин позднее изменит (в окончательном варианте – «Филипьевна седая»), но главное останется. Кстати, по замечанию Ю.М.Лотмана, и само «имя Ольга встречалось в литературных произведениях с “древнерусским колоритом”» (сейчас, наверное, самое известное из них – баллада П.А.Катенина «Ольга»), что тоже подчёркивает отсутствие иноземного влияния.
А вот дальше… Перед нами предстаёт вполне заурядная провинциальная девица, с весьма ограниченными интересами. Пушкин будет описывать «уездной барышни альбом» и рассказывать, какой вклад внесёт в него Ленский:
То в них рисует сельски виды,
Надгробный камень, храм Киприды,
Или на лире голубка
Пером и красками слегка;
То на листках воспоминанья
Пониже подписи других
Он оставляет нежный стих,
Безмолвный памятник мечтанья…
Давайте поищем в комментариях, что означают эти рисунки и записи: «Надгробный камень, храм Киприды (т.е. Афродиты)» - «Любовь до гроба»; голубок на лире - «Поэзия служит любви»; «Пониже подписи других» - то есть в конце альбома, особенно важными считались записи на последнем листе.
И не поймёт эта барышня, какую рану наносит она, польщённая вниманием светского денди, влюблённому поэту:
Онегин с Ольгою пошёл;
Ведет ее, скользя небрежно,
И, наклонясь, ей шепчет нежно
Какой-то пошлый мадригал,
И руку жмёт — и запылал
В ее лице самолюбивом
Румянец ярче.
«Пошлый», то есть избитый, мадригал нравится ей едва ли не больше, чем элегии её друга сердца… И назавтра она будет совершенно искренне не понимать, почему «вечор так рано скрылся» Ленский…
И логическим завершением этой линии представляется её замужество:
Мой бедный Ленский! изнывая,
Не долго плакала она.
Увы! невеста молодая
Своей печали неверна.
В пушкинской рукописи сохранились пропущенные строфы, шедшие после упоминания о том, что
… в поздние досуги
Сюда ходили две подруги,
И на могиле при луне,
Обнявшись, плакали оне.
Пушкин опишет вполне предсказуемую сцену:
VIII
Но раз вечернею порою
Одна из дев сюда пришла.
Казалось, тяжкою тоскою
Она встревожена была;
Как бы волнуемая страхом,
Она в слезах пред милым прахом
Стояла, голову склонив
И руки с трепетом сложив;
Но тут поспешными шагами
Её настиг младой улан;
Затянут, статен и румян,
Красуясь чёрными усами,
Нагнув широкие плеча
И гордо шпорами звуча.
IX
Она на воина взглянула,
Горел досадой взор его,
И побледнела и вздохнула,
Но не сказала ничего;
И молча Ленского невеста
От сиротеющего места
С ним удалилась — и с тех пор
Уж не являлась из-за гор.
А окончание этой строфы («Так! равнодушное забвенье…» ) Александр Сергеевич перенесёт в XI строфу, где первоначально было:
По крайней мере из могилы
Не вышла в сей печальный день
Его ревнующая тень
И в поздний час, Гимену милый,
Не испугали молодых
Следы явлений гробовых.
Провинциальная барышня и бравый улан (обратите, кстати, внимание на тоже вполне традиционный набор штампов в его описании!) – вполне, по мысли Пушкина, подходящая пара. Лотман проводит параллель с фразой Пушкина из письма П. В. Нащокину: «Жена была на бале, я за нею поехал — и увёз к себе, как улан уездную барышню с именин городничихи» ( рассказ о возвращении в столицу после второй Болдинской осени)
Вполне вероятно, что, став женой Ленского, Ольга и «была бы верная супруга и добродетельная мать», но любила ли она его по-настоящему? Или это только казалось Ленскому?
Он был любим… по крайней мере
Так думал он, и был счастлив.
*******************
В комментарии к предыдущей статье один читатель усомнился: «Так ли уж стремился Владимир скорее вести любимую к алтарю или собирался и дальше "...край одежды целовать"?». Ссылка была на XIII строфу второй главы
Но Ленский, не имев, конечно,
Охоты узы брака несть…
Мне кажется, уважаемый комментатор не учёл того, что действие от приезда Ленского (к чему и относятся эти строки) до именин Татьяны занимает около полугода, а за это время намерения Ленского явно изменились: сначала Пушкин заметит, что
Час от часу пленённый боле
Красами Ольги молодой,
Владимир сладостной неволе
Предался полною душой.
А самый конец главы сообщит нам:
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели,
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали.
По-моему, всё совершенно ясно. И ирония комментатора («чтение романов, прогулки, украшение альбома и даже игра в шахматы - действительно, бурное развитие отношений») здесь явно неуместна.
Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал.
«Путеводитель» по всем моим публикациям о Пушкине вы можете найти здесь
"Оглавление" всех статей, посвящённых "Евгению Онегину", - здесь
Навигатор по всему каналу здесь
