В гареме все уже давно понимали: кто и когда войдет в покои султана это больше не забота валиде и уж тем более не Махидевран, которая досаждала окружающих и, прежде всего Хюррем, все больше и больше. До чего дошло — во время прощания с повелителем, когда он уходил в поход на Родос, локтем в бок больно толкнула и прошипела надменно: мясо, купленное на базаре! А дети твои — рабские недоноски!
Как порой хотелось крикнуть в ответ: стерва ты черкесская! Как смеешь подобное на султанских наследников говорить! Но приходилось молча сносить все ее придирки. Ибо понимала, пока силы не на ее стороне. Терпеливо ждала, когда "Повелительница мира" по-крупному сорвется. Особенно неприятно было встречаться с соперницей в хамаме. Она всегда оценивающе смотрела на Хюррем и в ее взгляде читалось презрительное: кожа да кости! Махидевран даже не пыталась скрывать своего превосходства, принимала чванливый вид и постоянно давала знать, что она мать наследника.
А вот валиде, судя по всему, нравилось это соперничество и она, видимо, от скуки откровенно стравливала молодых женщин. Ей доставляло удовольствие наблюдать, как они тихо сгорают от ненависти друг другу.
Хюррем прекрасно понимала — рано или поздно может случиться скандал, а драться в бане, да еще голыми, очень не хотелось. Поэтому она под самыми различными предлогами отказывалась от приглашений. Благо, что поводы имелись.
Меж тем слухи о том, что именно черкешенка имеет отношение к смерти шехзаде Махмуда и Мурада не утихали. Кто-то из рабынь вдруг случайно вспомнила, что видела в покоях наследников верную служанку Махидевран, которую потом в гареме никто больше не встречал. Говорили, что баш-кадын быстренько выдала ее замуж за старого и богатого агу и теперь девица живет и здравствует в хорошем доме...
Но самым неприятным все же можно считать совместные прогулки во дворцовом саду, где валиде полюбила гулять в обществе наложниц сына, из которых одна находилась в опале и явно нарывалась на скандал. Будь ее воля, Хюррем навсегда бы отказалась от этих совместных рандеву , но сидеть добровольно в золотой клетке и дышать воздухом только на балконе, быстро надоело. Радовало одно — Махидевран бесилась еще сильнее, чем она. Да и как тут было не злиться и сдерживать свои эмоции, когда Фатьма -султан участливо интересуется:
— Дорогая Махидевран, что-то давно не замечала тебя на Золотом пути!
Бывшая султанская возлюбленная явно готова была разорвать на мелкие кусочки сестру правителя. Но строгие правила заставили сдержаться и ответить на вопрос низким поклоном. А как не разозлиться, когда султан подарил своей хасеки дорогой презент — сделанную своими руками бриллиантовую с рубинами брошь в виде тюльпана, главного цветка дома Османов!
Но в одном Хюррем оставалась бесконечно благодарной сопернице. Если бы не она, султан никогда бы не даровал ей свободы о которой так мечтала и не решалась просить в открытую. Причиной столь дорогого дара невольно стал Мустафа, такой же наглый и напыщенный, как его мамашка.
Противный мальчишка постоянно задирал маленького Мехмеда и называл его сыном рабыни. Ясное, дело, делал это с подачи родительницы. Кстати, последняя даже не скрывала, что учит его разным гадостям. В тот памятный день шехзаде и вовсе расходился. Принялся на прогулке дергать младшего брата за полу длинного кафтана и кричать:
— Покажи, как твоей матери на рынке зубы осматривали!
Маленький Мехмед кружился на месте, желая отбиться от обидчика, но у него ничего не получалось. Мустафа был старше, выше, и, соответственно, сильнее. Но малыш не хотел сдаваться, отчаянно отбивался и кричал, что его мама — самая лучшая на свете. Шум начался такой, что того и гляди весь гарем сбежится.
Дабы избежать позора, валиде тут же увела Мустафу и приказала срочно найти и привести к ней в покои Махидевран. О чем, они говорили, никто не знает, но самоуверенная баш-кадын выскочила оттуда с красными щеками и вся в слезах. Хюррем же устроила дикий скандал рабыням, которые должны были следить на шехзаде и оставили его без присмотра. Девушки пытались оправдаться — дети мило играли, а когда Мустафа стал обижать маленького Мехмеда, не знали как поступить. Махидевран-султан обычно жестоко наказывает, если кто-то пытается вразумить наследника.
— Ну в таком случае вам следовало выбрать, кому вы служите: мне или черкешенке, — спокойно промолвила Настася-Хюррем и взмахнула рукой, давая понять, что больше не желает их видеть.
Что потом стало с наложницами, ее не волновало. Скорее всего их выслали в Старый дворец, где они до конца жизни мыли полы и убирали за старыми султаншами. Другим наложницам это стало наукой — покой ее детей священен.
Каким-то образом о случившемся с детьми инциденте узнал сам султан. Скорее всего, ему доложил главный евнух Гусейн-ага. Впрочем, мог рассказать, кто угодно. Потом в гареме, по всей видимости с подачи Махидевран, все шептались — не иначе этой ведьме помогают злые силы, которым она служит .
Иначе как объяснить, что султан лично принес славянке фирмам, где значилось: отныне и навсегда Хюррем — свободная женщина. Стоит ли говорить, что все ахнули, когда об этом узнали. Теперь ее уже никто не мог назвать рабыней, за это оскорбление уже могло следовать суровое наказание. Махидевран и ее отпрыск заметно притихли, но злобы своей не скрывали. Одна радость, в открытую выступать боялись и довольствовались только мелкими пакостями.
Меж тем напряжение росло...
Публикация по теме: Меч Османа. Часть 8
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
